— Хильда, нам надо поговорить вот с этим типом.
И он ткнул пальцем в меня.
— А что случилось? — спросил принц. — Я тоже хочу присутствовать.
— Тебя же не интересуют государственные дела, — заметил король.
— Когда как, — туманно ответил принц.
Придворные начали расходиться, громко обсуждая новое назначение. Франки окинул их всех подозрительным взглядом и высказал пожелание:
— Нам надо найти уединённое место, где никто бы не мог нас подслушать.
— Так бы и говорил: пойдёмте все в мой кабинет, — отозвался я. — Тоже мне конспиратор.
* * *
Король, королева и принц выслушали мой доклад в молчании и смятении.
— Господи, Турди, — сказала Хильда. — А если бы…
— А вот если бы, — перебил я её, — тогда бы мы и плакали.
Принц сидел на кровати и выглядывал из-за ширмы, я успел занять своё место, а Хильда — кресло Доры. Франки стоять не захотел, так что ему осталось примостить свой зад на стол моей сбежавшей секретарши и свесить ноги.
— Нет, вы только полюбуйтесь на этого молодчика! — возмутился король. — Он вполне доволен собой!
— А я думаю, что всё исполнено просто блестяще, — вставил принц. — И войну предотвратили, и неммардцев по мордасам хлопнули.
— Ваше высочество, это профессор обучает вас таким выражениям? — холодно осведомилась королева.
— Запомни, Берт, никогда монарх не должен опускаться до подобных вещей! — накинулся на него же король. — Как вы думаете, что теперь делать с этим мерзавцем?
— Дворянского титула будет вполне достаточно, — ответил я, задумав сделать маленькую услугу Турди. — Он мне не очень-то и нужен, ну да с тебя всё равно взять больше нечего.
Король хотел ответить какой-то колкостью, но тут снизу послышались крики, визг, проклятия и угрозы. Мы все бросились к окну.
Дюжие гвардейцы волокли с дворцовой лестницы трёх человек, одетых в роскошные одежды и увешанных золотом. Все вышеприведённые звуки издавали именно те трое. А гвардейцы тащили их к чёрной карете с решётками на окнах.
— Это ещё что за новости?! — возмутился король. — Так обращаться с заместителями военного министра?!
Он бросился к двери, но я преградил ему путь.
— Стой, Франки. Ты же сам приказывал Ивару укрепить армию. Вот он и очищает её от дерьма и плесени. А ты не мешай ему.
— Но они ведь заместители, — неуверенно пробормотал король.
— В первую очередь они — воры.
Франки сдался и снова отошёл к окну.
— Вот кому действительно нужен дворянский титул, — заметила королева Хильда. — А то как-то неловко получается: военный министр — простолюдин.
— Ну, не совсем, — возразил король. — В его роду дворяне есть. В общем, сделаю. А вас на всякий случай предупреждаю: ни одной живой душе вы не должны рассказывать о махинациях Турди. Если в Неммардии и Аяггаре узнают всю правду, скандал поднимется до небес.
— Мы понимаем, отец, — заверил его принц.
— Впрочем, и так много народу в курсе, — продолжал король. — Например, разбойники из банды некоего Черепа.
— Я за них ручаюсь! Ты бы не проболтался!
— А так же некая секретарша. Где она, кстати?
— Не твоё дело. Ушла.
— То есть как? — удивился Берт. — И ты говоришь об этом с таким спокойствием? Давай подадим на неё в розыск.
— Не стоит, — ответил я. — Пусть себе уходит. Ну сам подумай, Берт: зачем шуту секретарша?
— Ох, — сказал король. — Ну до чего же тяжко с тобой общаться! Ладно, пойду. Мне ещё надо как следует всыпать обер-полицмейстеру.
Он вышел, за ним подалась королева, ушёл и принц. А я присел на дорожку.
Этой ночью в мой сон приходили Сергей Сергеич и лысый координатор. Они поздравили меня с выполнением задания и распорядились прибыть в Совет для переброски домой. Я ответил им, что никуда не пойду, пока не сдам советнику Старку зачёт по Уставу.
Мои слова чрезвычайно рассердили обоих. Они принялись орать и ругаться; мне с трудом удалось их успокоить. Таким образом, сегодня я должен был явиться в точку пересечения, набрать на табло шестёрку и пятёрку, прибыть в Совет и поменяться местами с Турди.
Я в последний раз прошёлся по кабинету шута. Прощайте Франки, Хильда и Берт, прощай весь этот мир. Я вышел в коридор и запер дверь на ключ.
* * *
Переход происходил так, как будто меня перед этим основательно накачали наркотиками. Я словно плыл в чём-то густом и вязком. Передо мной мелькнула до боли знакомая физиономия; я понял — Турди. Протянул ему связку ключей от кабинета, дома и ещё каких-то помещений, в ответ в мою ладонь тоже легла полоска холодного металла. Затем всё исчезло и погрузилось во тьму.
* * *
— Юрочка, Юрчик! — послышался вопль.
Я широко распахнул глаза и потряс головой. На моей шее повисла ликующая Нина с ласковыми словами и страстным поцелуем в щёку. Я стряхнул её с себя и огляделся по сторонам. Дело шло к вечеру и происходило на даче Сергея Сергеича.
— Петрович! — закричала Нина. — Юра вернулся!
С заднего двора прибыл Петрович. Его небритую физиономию разнесло от широкой улыбки. Он с чувством пожал мне руку и похлопал меня по плечу.
— Идёмте на кухню, пока Сергеича нет! — громко зашептала Нина. — У меня там…
И она выразительно щёлкнула себя по сонной артерии.
— Сейчас, сейчас, — засуетился Петрович. — Огурчиков вот только принесу с огорода.
Я смотрел на них и глазам своим не верил. Надо же, ведь практически чужие люди, а так мне рады.
— Пойдём, — сказала мне Нина и потащила меня на кухню.
Там она извлекла из шкафчика пластмассовую бутылку от пива, наполовину заполненную прозрачной жидкостью, поставила на стол варёную картошку, розовое сало, нарезанное тонкими ломтиками, хлеб. Тут и Петрович примчался, прижимая к груди несколько мокрых огурцов и перьев зелёного лука.
Нина плеснула самогон по стаканам и провозгласила:
— За твоё возвращение!
Выпили. Нина зажевала бутербродом с салом, я захрустел огурцом, Петрович понюхал рукав.
— Ох, Юрчик, как же этот твой Турди всех замучил! — запричитала Нина. — То ему не так, это ему не эдак, злой, как собака, на людей кидается. Сергей Сергеевич, бедненький, совсем с ним задёргался.
— Паскудный тип, — подтвердил Петрович. — Турди, понятное дело.
— А ну давайте повторим, — скомандовала Нина. — Чтоб не вернулся.
Это было немедленно исполнено. Вслед за тем выпили третью — за то, чтобы Сергей Сергеич нашёл себе более безобидное хобби. Коллекционирование спичечных коробков, например.
К концу бутылки Петрович как-то сник, зато Нина раскраснелась, глаза её весело блестели.
