могли исполнять своих худых намерений и раздражать людей до отчаяния. Свобода есть единственный щит, которым подданные могут прикрывать себя против злобы чиновников, единственный способ, посредством которого может в государстве держаться правда»; Важно, чтобы имущество подданных охранялось судом, а сами они чувствовали себя в безопасности»
159.
Крижанич высказывает крамольную мысль о необходимости обратной связи правителя и народа, контроля общества над царской властью. «Все деяния каждого короля, то есть законослужения, пожалования и изъятия вотчин или поместий, после его смерти должны быть рассмотрены и оценены народным сеймом, и сейм должен просить нового короля исправить те законы, которые оказались бы противоречащими народному благу. И это надо сделать прежде, чем король принесет присягу. А после королевской присяги должен будет присягнуть народ» 160.
К законотворцам Юрий Крижанич предъявляет немало требований: необходимо знать законы своей страны, ее обычаи, законы тех государств, которые существуют или существовали продолжительный срок, уметь учиться на их ошибках или перенимать опыт. Кроме того, необходимо строго соблюдать свои законы и те, которые приняты ранее.
Следующее направление – забота о «черных людях», создающих богатство страны, повышение их профессионального и культурного уровня. «Ибо самыми многолюдными и богатыми бывают те державы, где лучше всего развиваются эти промыслы черных людей. Ведь там, где черные люди многочисленны и богаты, там и король, и властели да бояре богаты и сильны» 161.
Крижанич старался внушить русским людям осознание своих недостатков, указывал, как западные европейцы далеко опередили их, требовал, чтобы русские люди учились у них не только наукам, но и нравственности, переводили их книги. Он предлагал приглашать лучших мастеров из Европы, гарантируя им парадоксальное для Запада, но очень существенное для Московии право свободного возвращения на родину. Но приглашать их с условием, чтобы каждый оставил после себя несколько обученных русских мастеров. Крижанич рекомендовал придать Европе своего рода педагогический статус, стать ее учениками.
Но сначала надо покончить с укоренившимися в стране предрассудками против науки. Между всеми мирскими науками самой важной Крижанич считает политику, науку общественного и государственного строения.
Юрий предлагает из дворянства – князей, бояр и «племян» (так он называет детей боярских) – образовать служилый класс и создать для него специальные условия. Только дети высших классов, и то не все, а самые богатые, могут учиться греческому и латинскому языкам, истории, философии и политике, то есть овладевать теорией и навыками управления. «Философия если станет общим достоянием народа, то повлечет за собой многие вопросы и волнения, будет отвращать людей от труда к праздности, что мы и видим у немцев. Не должно все кушанья подправлять медом, потому что мед производит тошноту; точно также и философию не следует передавать всему народу, а только сословию благородному и некоторым из черни, для того призванным, насколько это нужно для службы государю, иначе достойнейший предмет пошлеет, и жемчуг мечется перед свиньями» 162.
Можно подумать, он на века вперед видел расплодившихся умствующих обывателей, размышляющих о революции и подталкивающих экзальтированных юнцов к террору против населения, или тьму так называемых политологов и политконсультантов, морочащих начальству голову за немалые деньги.
Крижанич заклинал как можно тщательнее относиться к допуску в России иностранцев на руководящие посты, в производство и торговлю, не допускать, как стали говорить позднее, низкопоклонства перед Западом. По правде сказать, он был редким ксенофобом. Особенно ненавидел «немцев» (так он называл все народы Западной Европы, за исключением «фрязей» – итальянцев) и греков. При этом он надеялся, что каким-то чудом по царскому приказу московиты сами сумеют овладеть западной наукой, западноевропейскими хозяйственными навыками и военным делом, европейским искусством и бытовым комфортом.
«Ксеномания – по-гречески, [а] по-нашему – чужебесие – это бешеная любовь к чужим вещам и народам, чрезмерное, бешеное доверие к чужеземцам. Эта смертоносная чума (или поветрие) заразила весь наш народ; «…Ни один народ под солнцем не был искони так обижен и осрамлен от иноплеменников, как мы, славяне, от немцев, а между тем нигде иноплеменники не пользуются тем почетом и выгодами, как у нас на Руси, да у ляхов» 163; «А самое худшее дело и разорение для страны – это чужеземная торговля, то есть когда какой-нибудь король позволяет чужеземным торговцам пребывать или жить в своей державе, склады и лавки держать и торговать по всей стране. Ибо они везде задешево скупают наши товары и открывают своим землякам-чужеземцам все наши тайны, не только в торговых, но и в государственных тайных делах. Они разрушают наши собственные порядки и насаждают в нашем народе свои растленные, гибельные обычаи и вводят нас в соблазн, и губят наши души» 164.
По сути, он обвиняет «немцев» в покорении славянских стран не с помощью оружия, а с использованием так называемой мягкой силы: «Они приносят к нам добрые науки, но не думают о нашем благе; иноземные духовные разоряют наше церковное устроение, обращают святыню в товар… под видом знатоков приходят к нам со врачеством, заводят рудокопни, делают стекла, оружие, порох и пр., а никогда не научат нас делать то же, чтобы им навеки от нас корыствоваться. Те обещают выучить нас военному искусству, но так, чтобы всегда остаться нашими учителями. Иные говорят нам, будто у них есть какая-то тайная наука, невиданная на Руси, но не надобно верить им; у них ничего нет» 165.
Греки же, по мнению Крижанича, льстят русским и сочиняют нелепые басни, будто бы для возвеличения России, а между этим злословят вообще на всех славян, называют их рабами, варварами, говорят, что русских надобно вразумлять ударами кнута.
«Последующая история это и доказала; русский человек не сделался менее груб, менее невежественен, беден и угнетен оттого, что Россия наводнилась иноземцами, занимавшими государственные и служебные должности, академические кресла и профессорские кафедры, державшими в России ремесленные мастерские, фабрики, заводы и магазины с товарами. Курная изба крестьянина нимало не улучшилась, как равно и узкий горизонт крестьянских понятий и сведений не расширился оттого, что владелец сделался полурусским человеком, убирал свой дом на европейский образец, изъяснялся чисто по-немецки и по-французски и давал возможность иноземцам наживаться в русских столицах за счет крестьянского труда» 166.
Крижанич предупреждал: «Все народы проклинают чужевладство, признают
