- Пождите немного, буквально пять минут.
С этими словами Паркер покинул квартиру, Оуэн остался сторожить Зеленцова. Вскоре майор вернулся, уже одетый по-дорожному и с двумя чемоданами. Он развязал пленника и попрощался.
- До встречи, - приподнял Паркер край шляпы, - надеюсь, что все у вас будет хорошо.
Паркер и Оуэн вышли из комнаты. Зеленцов размял затекшие ноги и прошелся по квартире. Краух все еще был без сознания, прочие гестаповцы мертвы. Полковник дошел до ванной, умылся, потом взглянул на себя в зеркало. Вместо лица - одно сплошное красно-фиолетовое месиво. Паркер, конечно же, прав - с такой физиономией лучше на улице не показываться.
Зеленцов поднял телефонную трубку и позвонил в посольство. Через минуту ему ответил Коротков. Петр в двух словах обрисовал ситуацию. Генерал молча выслушал и приказал: "Жди, за тобой сейчас приедут".
Потянулись томительные минуты. Зеленцов вышел в коридор, проверил Крауха и на всякий случай засунул ему в рот тряпку, найденную на кухне, - чтобы не вздумал кричать. Штурмбанфюрер медленно приходил в себя и очумело смотрел на полковника. Ему очень хотелось пристрелить гестаповца, но было нельзя, иначе вся сегодняшняя операция пойдет крахом. Информация о начале советского наступления должна попасть к Мюллеру...
Внизу послышался шум автомобиля. Петр осторожно выглянул в окно - из машины выскочил Шмаков и вбежал в подъезд. Полковник почувствовал облегчение - Николай был в курсе событий. Через минуту Шмаков вошел в квартиру и быстро оценил обстановку. Ни о чем не спросил, только посоветовал поторопиться. Если соседи услышали выстрелы, значит, уже вызвали полицию. Зеленцов замотал голову полотенцем, как будто от боли, и вышел в коридор. В подъезде, к счастью, никого не было. Внизу он быстро заскочил в машину и с наслаждением откинулся на заднее сиденье. Шмаков сел за руль, и авто понеслось в посольство.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Берлин
9 июня 1941 года
Советское посольство
- Выходит, майор Паркер спас тебе жизнь, - констатировал Александр Коротков.
- Выходит так, товарищ генерал, - отозвался Зеленцов. - Хотя я его об этом, честное слово, не просил.
В генеральском кабинете они были втроем: Зеленцов, Шмаков и сам Коротков. Уже час обсуждали то, что произошло на квартире Райх. Зеленцов успел переодеться и слегка замазать ссадины на лице. Но под правым глазом и на скуле расплывались страшные фиолетовые синяки. Кроме того, при каждом резком движении он хватался за бок - очевидно, были повреждены ребра.
- Думаю, это нам даже на руку, - сказал Шмаков. - Паркер остался в уверенности, что Петр продолжит сотрудничать с ним. Что дает нам неплохой шанс на дальнейшую игру.
- Я тоже так думаю, - проговорил Коротков. - По крайней мере, у нас есть задел на будущее. Но это уже без вас, товарищи, вы оба немедленно возвращаетесь в Москву. Гестапо подобралось к вам слишком близко, мы не можем больше рисковать. Сегодня же вылетаете, к вечеру будете в столице. Там все и расскажите, со всеми подробностями.
- Как вы думаете, Александр Михайлович, Мюллер нам поверит? - спросил Зеленцов.
- Должен поверить. Убитые гестаповцы и связанный Краух - достаточно сильные аргументы в пользу подлинности информации. Группенфюрер наверняка подумает, что мы устроили бойню только для того, чтобы не дать тебе проговориться. Пусть так и считает.
- Мюллеру теперь не позавидуешь - три трупа в квартире любовницы Гиммлера, - усмехнулся Шмаков.
- Они сегодня же приведут ее в порядок, - отозвался Коротков, - даже малейшего следа не останется: Мюллеру ссориться с Гертрудой ни к чему. Впрочем, Райх сделает вид, что ни о чем не догадывается. А Гиммлеру, разумеется, ничего не сообщат. А вот кому я действительно не позавидую, так это Крауху. С ним, впрочем, возможны два варианта: или наградят за успешное выполнение задания, или накажут за его провал. Все зависит от того, как оценят случившееся. Полагаю, скорее будет второе, чем первое, но это уже не наша забота. Спасибо, товарищи, за службу. Собирайте вещи, через два часа за вами заедет машина, отвезет на аэродром. Вечером будете в Москве...
Коротков пожал руки Шмакову и Зеленцову и проводил их до дверей. Ему предстояло составить отчет об операции для руководства. В Москве его очень ждали.
Берлин
9 июня 1941 года
Принцальбертштрассе
- Болван! - Мюллер кричал на Крауха. - Так бездарно все провалить!
Лицо группенфюрера налилось кровью, шея побагровела. Казалось, сейчас его хватит удар. Краух, стоящий напротив, наоборот, был бледен. На его голове красовалась повязка, прикрывавшая огромную шишку, оставленную капитаном Оуэном. Вилли старался держаться прямо, хотя это давалось ему нелегко - все еще кружилась голова.
Мюллер в очередной раз прошелся по кабинету и остановился напротив штурмбанфюрера. Его маленькие глазки буквально буравили Крауха.
- Вы уверены, что Зеленцов назвал точную дату?
- Да, господин группенфюрер, он выложил все. Мы уже собирались его кончать, когда появились эти двое. Кстати, вам так и не удалось выяснить, кто они?
- Нет, - с неудовольствием ответил Мюллер. - По документам - обычные граждане, никаких подозрений. На самом деле, думаю, хорошо замаскированные агенты, скорее всего английские. Но точно мы узнаем, когда поймаем. Хотя сделать это будет нелегко - они наверняка покинули Берлин и поменяли документы.
- Но зачем англичанам помогать русским? - недоуменно спросил Краух. - Ведь они, как я понял, рисковали своим прикрытием, причем очень хорошим...
- Значит, полковник для них очень важен. Это еще один вопрос, на который я хочу получить ответ.
- А что с самим Зеленцовым?
- По нашим сведениям, он уже вылетел в Москву. Вместе с вашим подопечным Шмаковым, между прочим.
- Выходит, русские не поверяли ему и отправили в Москву, чтобы допросить? Их посольство уже предъявило нам претензии?
- Нет, и в этом ваше счастье, Краух. Русские, видимо, решили не поднимать шум и разобраться во всем по-тихому. Мы тоже делаем вид, что ничего не случилось. На квартире Райх все убрали, трупы вывезли... Вас, - Мюллер еще раз взглянул на Крауха, - я временно отправляю в отпуск, а дальше видно будет. Если полученные сведения подтвердятся, получите награду, нет - отправитесь на фронт. Война все равно когда-нибудь начнется. Все, можете идти.
