с местными благородными рыцарями — разбойниками мы собрали новые трофеи и отправились дальше к городу. Чем ближе мы подъезжали к городу, тем больше менялась местность. Близость к городу создавала сомнительную уверенность в безопасности. Такая же уверенность в безопасности очень сильно подвела жителей пригородов и жителей города Магдебург. Примерно за пять километров к нам со стороны города направилось пыльное облако. Кто-то всё-таки узнал супругу бургомистра и весть о возвращении любимой супруги и дочери донеслась до ушей бургомистра, и он рванул навстречу нашей кавалькаде. Первое впечатление о бургомистре оказалось положительным — он приехал на солидной такой карете с мягким ходом и сразу попытался усадить в карету своих женщин. Эта задача оказалась совсем не такой простой как покажется на первый взгляд. Супруга отказалась лишать себя триумфального возвращения в город на боевом коне с боевой пикой в руке ведя в поводу четырех трофейных лошадей. Никакие доводы супруга не были приняты во внимание и в карету отправилась дочь и то только после приведения последнего убойного аргумента. Нахождение в мужском седле и в штанах вместо платья может плохо повлиять на репутацию девушки и у неё могут возникнуть сложности с поиском жениха. Будущая свадьба хоть и пока теоретическая убедила не дочь, мать решила не рисковать и, одним словом, отправила любимую дочь в карету. Сама мать и супруга уже видимо не опасалась сложностей с мужем и потому осталась в седле. Там мы и въехали в городские ворота — первыми продефилировали три гордых всадника и за ними карета бургомистра. Торжественная встреча хоть и на скорую руку производилась у ратуши и там уже собрались и городские жители и местные чиновники в полном составе. С короткой торжественной речью выступил бургомистр и с ещё более короткой супруга бургомистра. В своей речи супруга бургомистра представила меня как нового капитана роты городского ополчения и сообщила теперь все ополченцы будут проходить полный курс боевой подготовки и трагический пример Магдебурга не должен повториться в нашем славном городе Альтенхаузен и на этом торжественная часть была закончена. Горожане отправились обсуждать новости и радовать своих родственников которые состояли в городском ополчении. Куда отправилась наша спутница, а именно дочь бургомистра я не знаю. Магда была отпущена на все четыре стороны. Меня же сопроводили в трехэтажный дом сосем рядом с городской ратушей. Имущество капитана, погибшего в Магдебурге, уже собрали и отнесли на городские склады, где и будет это имущество дожидаться наследников погибшего капитана. Дом состоял из трех этажей и двора, обнесённого высоким забором. Сам же дом состоял из трех этажей- на первом этаже были комнаты, прихожая в которой встречали гостей и где гости могли ожидать разрешения на вход, здесь же на первом этаже была кухня и комната, где могла жить прислуга — кухарка и садовник, дворник, конюх и прочее в лице одного человека обычно это был муж кухарки. Большой парадный зал — обеденный и зал приемов. На втором этаже было три комнаты и на третьем этаже были спальни. Во дворе имелась и конюшня и пара сараев для хозяйственных нужд. Это всё было выделено мне как капитану ополчения на время исполнения обязанностей. Если я переставал быть капитаном роты городского ополчения, то и этот дом переставал быть моим пристанищем. Мне понравилось, и я после осмотра спустился вниз, чтобы решить вопросы с прислугой. Мне было не досуг менять прислугу и потому все остались на своих местах. В это время прибыла уже переодетая в платье скромная супруга и сам бургомистр для заключения контракта. Курт Шмидт, конечно, не умел ни читать, ни писать, но от курта Шмидта и осталось только тело душа и сознание были уже моими и потому и читать, и писать я умел. Каким был контракт у прежнего капитана я не знаю, но у меня в контракте был и дом, и содержание дома и даже представительские расходы имели место в этом контракте. Годовое моё жалование — чистыми на руки составляло всего на всего — двенадцать тысяч талеров. Про чистыми и на руки это если кто не понял — шутка. Нет сейчас налогов — ни подоходного, ни на бездетность. Сами дела принимать было не у кого, все они погибли, защищая супругу бургомистра. Так, что всё по факту надо было принять. Оружие в арсенале в городской ратуше и в самой ратуше надо было разобраться с финансовыми вопросами. В моей компетенции был и вопрос найма двух лейтенантов и прапорщика и остальных солдат, состоящих на постоянном жаловании. Это сержанты и капралы. Тыловых специалистов не было — все специалисты и музыканты были приходящими солдатами и созывались только на учения или дежурство. Лошади попали в конюшню, вьюки с трофеями подняли на второй этаж в мой будущий кабинет, и моя прислуга отправилась заниматься делами — готовить ужин и разбираться с лошадями. Не успел я приступить к разбору трофеев, ко мне пришли гости. Ну как гости, одна гостья и это была Магда. У неё опять были проблемы — в гостинице её не стали селить, на постоялом дворе тоже. /Одинокая молодая девушка в штанах, явно она женщина с пониженной социальной ответственностью. Произошел конфликт с конкурентками, и Магда лишилась возможности жить в гостинице и постоялом дворе/. Делать было нечего. Мы в ответе за тех, кого спасли. И трофеи Магды попали в мой дом и в мою конюшню. Ужинали мы вдвоем я и Магда. Кстати, ужин получился шикарным. После ужина прислуга узнала, что в доме появился новый управляющий или если точнее управляющая и я представил Магду её подчиненным.
Так уж получилось, что Магда спала со мной в одной постели. Ну боится девушка спать одна в чужом доме, кто её может в этом осудить. Вот и я пошел её навстречу и любезно пустил к себе под одеяло. Вот так и пошли дальше дела. Утром будильник поднял меня одного. Магда рулила домом и подачей завтрака я же умылся и прибыл за стол уже только на завтрак. Очень удобно.
В девять утра я принимал дела в арсенале. Дела были плохи — мушкетов не было совсем. Было три десятка пик и всё. Порох тоже отсутствовал, как и свинец для пуль. Надо было изыскать триста мушкетов и триста пик длиной шесть метров и триста пик трехметровых. И конечно порох и свинец. Как не плохо было с оружием и доспехами, с финансами оказалось более прилично. Они финансы были и ждали только своих новых лейтенантов и прочих контрактников. Затем был осмотр городских стен и ворот по дороге я увидел и нашу городскую артиллерию. Так называемую артиллерию если быть точным — у нас на стенах не было настоящих пушек стояли муляжи и макеты. Числилось восемнадцать пушек, по факту у нас не было ни одной. Если придет враг, то и боя не будет, просто сразу начнут грабить и убивать. Сбор ополчения и затем смотр был назначен на три часа по полудни. Из трехсот человек явилось десять и всё. Остальные просто не пришли. Меня это фрондерство взбесило до крайности. Явились только самые бедные горожане и судя по сему самые ответственные. Это были подмастерье цеха кузнецов и по разговорам с ними я сделал только один вывод — мастерами они не станут. Не потому, что глупые или неумелые, потому что так хочет цех. Ему не нужны мастера, старшина цеха хотел иметь подневольных работников, работающих на него практически даром. И я сделал ход, который никто от меня не ожидал. Из состава явившихся на контракт ушли все и ещё несколько не явившихся, но желающих служить. Теперь на контракте оказалось двенадцать капралов и три сержанта и ещё один горнист и один барабанщик. Обмундировывать новых контрактников пришлось через лавку оружейника. Арсенал был пуст и не имел возможности предоставить необходимое. Пока не было рядовых то эти обязанности легли на капралов. Они встали на караул в городских воротах. И они же собирали пошлину за проход в город купеческих товаров. Они же и ночью караулили входные ворота. Все эти дела заняли весь день и к себе я попал уже поздно ночью. Ужин меня ждал, и Магда меня ждала. Пока я бегал по служебным делам, Магда была и на городском рынке и была во всех лавках и скупила всё необходимое для дома и хозяйства. Весь этот словесный водопад я пропустил мимо ушей, но одно имя меня встрепенуло. Герард Терборх. Я сразу сделал стойку и спросил — где ты его видела. Магда видела этого Герерда на рынке тот бродил по рынку и искал краску. Не краску — он искал краски. Этот человек мне нужен. Как можно его найти.
