купцу какому попрошусь. Приказчиком или что-то навроде того. Пишу и читаю на двух языках. Изъясниться на четырёх могу. На абаке считать умею.
— Кто ж тебя возьмёт, без рекомендаций? Да и раба толкового дешевле содержать.
— Да хоть в конюхи снова. Или вышибалой. В Тарсе довелось сторожить один кабак.
Никодим фыркнул.
— Вышибалой? В Тарсе? Видать мелковат там народишко.
— Не веришь?
Никодим не ответил, но красноречиво повёл плечами и напряг мощный бицепс.
— А зря, — сказал Антенор, — Эвмена тоже считали обычным крючкотвором с вощёной табличкой.
— Одно дело выигрывать сражения, — возразил Никодим, — другое — голыми руками шеи сворачивать.
— Не слышал, как Эвмен убил Неоптолема в поединке?
— Ну почему, слышал. Удача — та ещё блудливая девка. Просто повезло. Да и в руке у него кое-что было.
— Может и так. Но, говорят, царь Филипп приметил его вовсе не за грамотность. Приглянулось ему, как Эвмен кое-кому кости ломал на состязаниях юношей.
— О таком не слышал, но что ты на кардийца-то всё киваешь? А за себя что скажешь? Меня выкинешь, коли я тут буянить начну?
Антенор хмыкнул.
— Тебя нет. Ты вон какой бычина.
Никодим заулыбался было, но потом скривил губы и отвёл взгляд. В зале появился Хорминутер. Антенор видел, как он кивком головы поприветствовал Никодима.
— Так ты сам вышибалой тут служишь? — спросил Антенор.
Никодим ответил не сразу, задумчиво покусал губу, поглядывая куда-то мимо гостя.
— Как Аттала родосцы побили, и, стало быть, меня заодно, я до берега доплыл. Добрался до Фаселиды. Там свёл знакомство с кое-какими людьми… интересными.
— Из пахарей моря? — предположил Антенор, — тех, что жнут, не сея…
— Ибо море есть поле надежды, — закончил его речь Никодим. — Ну как-то так. Хотя в море я надолго не задержался. Не очень-то люблю его. Занесло меня сюда. Который год тут, в Сидоне, обретаюсь. Корни пустил, можно сказать. Город большой, народу много. Есть где развернуться предприимчивым людям. Я как-то даже и не ожидал в себе такой жилки.
— И на чём же здесь могут подняться предприимчивые люди?
— Да на чём угодно. Я, например, имею доход с того, что помогаю людям приличным и состоятельным избежать нежелательных встреч со всяким отрепьем с гнусными рожами. «Себек» в некотором смысле — один из моих доходных домов. Я у Хорминутера не служу.
— Выходит, это он у тебя служит? — улыбнулся Антенор.
— И он не служит. У нас это… Как оно называется… Взаимовыгодное соглашение. Вышибала — навроде цепного пса, за кусок лает. А я и кусок побольше имею, да и не лаю давно. Пусть другие лают. Помоложе. Понимаешь?
Антенор медленно кивнул.
— И много у тебя этих «других»?
— Хватает. Но и слишком много никогда не бывает. Сидон большой, гнусных рож немало.
Антенор почесал бороду.
— В Тарсе я знался… с предприимчивыми людьми. Но недолго. Мне с ними не по пути оказалось.
— Почему? — не изменившись в лице, поинтересовался Никодим.
— Это были те самые гнусные рожи, — улыбнулся Антенор, — которые очень хотели встретиться с людьми приличными и состоятельными.
— А-а… — протянул Никодим, — понятно.
Он встал из-за стола.
— Ты если хочешь — оставайся. Куском хлеба мы поделимся. Ты, на первый взгляд, не самый бесполезный из тех нищебродов, что я встречал. А не захочешь оставаться — не держу.
Он отошёл в сторону хозяина заведения, перекинулся с ним парой слов, после чего удалился в перистиль. Антенор остался сидеть. Нельзя сказать, что предложение застало его врасплох, в концовке разговора он уже успел подумать о таком развитии событий. Теперь следовало принять решение.
Собственно, тут долго размышлять было не о чем. Глупо предаваться софистике, сидя на дне, если не умеешь дышать под водой. Однако отправляться на поиски Никодима, дабы объявить о своём согласии, Антенор не торопился. Продолжал сидеть за столом, и отстранённо поглядывал на пару ранних посетителей, зашедших в «Себек-Сенеб».
Сколько бы он так просидел, неизвестно, но, как видно, кому-то из богов приспичило поторопить события.
В зал вошёл, даже можно сказать вбежал человек, загорелый дочерна и заросший курчавой бородой до самых глаз. Он подскочил к Мойре столь проворно, что Антенор на мгновение напрягся и привстал.
— Где Никодим?
Мойра кивнула головой в сторону перистиля и человек, не сказав более ни слова, убежал туда.
Через пару минут он появился снова, на пару с Никодимом. Тот как-то странно покосился на Антенора и сказал ему:
— Пошли-ка с нами, дорогой.
— Что-то случилось? — спокойно поинтересовался Антенор.
— Вопрос ещё один к тебе остался.
— Так задавай.
— Нет, тут идти надо.
— Ну пошли.
На улице Никодим сказал:
— Я сразу понял, что ты непрост, парень, но ты всё равно меня удивил.
— Чем удивил? — недоумённо спросил Антенор.
Никодим не ответил. Они прошли всю улицу из конца в конец и повернули за угол. Антенор не выказывал беспокойства, хотя внутренне напрягся изрядно.
Повернули ещё за один угол и тут Антенор увидел Диона и Сахру. Они стояли нос к носу с тремя мужами, явно недружелюбно настроенными.
Сахра поглядывал на них исподлобья и ладонью потирал кулак, а Репейник вальяжно привалился к стене дома и засунул большие пальцы рук себе за пояс. Он выглядел совершенно спокойным и даже расслабленным. На мостовой стоял на карачках и с глухим мычанием покачивался четвёртый парень, довольно крепкого телосложения. Рядом с ним сидел, баюкая руку, пятый.
О том, что тут произошло, Антенор догадался сразу без лишних слов. То, что Никодим потащил его сюда, говорило ровно об одном — тут прозвучало его, Антенора, имя. Стало бы артельщики, потеряв его, не плюнули на случайного попутчика, в их занятиях совершенно бесполезного, а пошли искать. Начали расспрашивать местных. Зная Диона, можно предположить, что не слишком учтиво. Само собой, местные прицепились к Репейнику. Возможно, причина их интереса была другой, но Антенор уже знал, что Репейник никогда за словом в карман не лезет и запросто раздует пожар из любого уголька, даже там, где не было никаких причин нарываться на неприятности. А тут с ним Сахра, о кулак которого пара людей Никодима ушиблась. О том, что это именно люди бывшего фалангита, даже не стоило спрашивать. И так понятно.
— Дион! — крикнул Антенор, — ты что, вызволять меня пришёл? Да я вроде не в колодках.
— Смотри-ка, и впрямь жив-здоров, — усмехнулся Репейник, — не соврали.
— Зачем вы покалечили моих людей? — грозно поинтересовался Никодим.
— Ну почему покалечили? Сейчас очухаются. Просто они мне грубили, а я грубиянов не люблю.
Никодим перекинулся парой слов со своими. Антенор приблизился к Репейнику, тот повёл носом и всплеснул руками:
— Ах ты зараза! Мы
