Ну да странно. Но нам-то что до этого?
— Ты же только что хотел поквитаться с янки, — Леопольд сверкнул такими же как у отца очень светлыми глазами.
— Думаешь Уилсон что-то скрывает? И именно для того, чтобы информация не расползлась по городу, он запретил команде увольнительные, — задумчиво проговорил Вильхельм. — Возможно, возможно, — покивал он своим выводам. — Вот только как узнать, что он скрывает? Губернатор никогда не позволит обыскивать судно Уилсона, даже если в полицию попадет письмо, где американца обвинят в продаже оружия повстанцам.
— В этом ты прав, отец. Американцам в той стране можно все. Но все же я завтра еще покручусь в порту. Должно же нашей семье наконец повести.
И Леопольду Зайберту, действительно, повезло. Он увидел, как корабль покинул один из матросов.
Как я и предполагал, никаких препонов со стороны местных властей не последовало. Мы просто привезли на арендованной машине в аэропорт Картахены деревянные ящики, без досмотра погрузили их в самолёт, и мой борт взлетел. Колумбийцы всё это время стояли в позе «чего изволите», в любой момент готовые исполнить любой каприз богатого американца за его же деньги.
Всё что команда «Алессандры» успела поднять до урагана я взял с собой. Все это добро, золото, серебро, драгоценные камни по моим прикидкам тянет на полмиллиона долларов и является только малой толикой тех сокровищ, что утащила за собой под воду Нуэстра Сеньора де Аточа. По бумагам на испанском галеоне одних только колумбийских изумрудов было больше двух тысяч.
В общем, я полетел прятать свое добро, а «Алессандре» после ремонта предстояло вернуться в район поисков, где продолжить подводные работы.
Первоначально мы должны были лететь напрямую в Нью-Йорк, но сильный встречный ветер привёл к дикому расходу топлива и пришлось садиться во Флориде, чтобы дозаправиться. Дайтону я выбрал для того, чтобы заодно решить здесь еще одно дело.
В аэропорту нас уже ждали люди Каллахена, в задачи которых входила охрана ценного груза. С «Алессандры» я охранников не забирал. Проводили нас до аэропорта Картахены и вернулись на корабль. Там они нужнее. А воздушные пираты — это уже фантастика.
Также на доклад ко мне явился, проинформированный о моем приезде, управляющий гоночной трассой мистер Миллс и… Джон Франкенхаймер. Увидев последнего, я сильно удивился. Думал, он уже давно сидит в Лос-Анджелесе и монтирует фильм.
Пока самолет заправляют топливом как раз успею с ними двоими переговорить. За почти три часа перелета я устал сидеть, поэтому решил размять ноги, прогуляться по той части взлетного поля, который арендовала «Way of Future LTD». Грузов мы доставляем во Флориду много, так что в аэропорту являлись ВИП-клиентами.
Компанию первым мне составил мистер Миллс, уж больно вид у него был озабоченный. Впрочем, режиссер выглядел не радостнее, но киноискусство подождет.
Как выяснилось причиной унылого настроения их обоих послужил ураган. Мало того, что он забросил меня в Колумбии, по пути столкнув с самыми настоящими пиратами, так еще и на суше мне насвинячил. Ураган прошелся точно по моей трассе, причинив достаточно большие разрушения как трассе вместе с комплексом административных зданий, так и самому городу. А еще он остановил съёмки сиквела «Гран-При». Франкенхаймер решил, переснять какие-то сцены, но не вышло.
Сколько же бед натворил этот чертов ураган, которому дали поэтичное имя «Амалия».
Из доклада Миллса выходило, что гоночный комплекс пострадал достаточно серьезно, были повалены сразу восемь больших осветительных мачт. За этими словами скрывались циклопические конструкции из более чем сотни прожекторов на каждой. С их помощью обеспечивалось круглосуточное освещение трассы, то что выгодно отличало нас от Ле-Мана.
Кроме того, серьезно пострадали трибуны, более ста тысяч кресел ураган сдул. Само-собой, подземные коммуникации трассы были затоплены и тоже вышли из строя.
Общая сумма ущерба составила уже на как минимум двести тысяч долларов и обещала еще вырасти. И на десерт, в ближайшие два-три месяца трасса как спортивный объект не могла функционировать.
Миллс отчитался, что уже нашел подрядчиков для ремонта и подписал контракты на срочное изготовление новых систем освещения и кресел. Со страховой компанией, а мы были клиентами «Progressive», Миллс тоже связался, и его ребята даже начали готовить документы. В общем, молодец. Премию заслужил.
— Фрэнк, это же просто ужас какой! — эмоционально начал разговор человек искусства, когда пришла его очередь. — Все сроки из-за этого урагана полетели!
В такой вот манере Джон и поведал мне о случившемся. Оборудование для съемок практически не пострадало, за исключением трейлера Одри, который сначала перевернулся, а затем его еще и протащило пару десятков ярдов.
Сама наша звезда не пострадала, так как заблаговременно вместе со всей съемочной группой была эвакуирована в Джексонвиль, подальше от урагана.
— Мистер Миллс, можно вас еще на пару минут? — окликнул я, топчущего в стороне от нас управляющего. — Можно сделать так, чтобы первым восстановили то, что Джону потребуется для съемки фильма?
— Конечно, мистер Уилсон, сегодня же дам необходимые распоряжения, как только мистер Франкенхаймер даст мне вводные.
— Ну вот видишь, Джон, все решаемо.
С благодушным настроением я их обоих отпустил. Шли они к машине возбужденно переговариваясь друг с другом.
Но благодушное настроение словно очередным ураганом сдуло. Подошел капитан самолета, и сообщил, что меня вызывают по радио с «Алессандры». На связи был Тони Эспозито. Сообщил, что в Картахене возникли проблемы. Какие именно, он понятное дело открыто не сказал, ограничился кодовыми фразами. Согласно им проблема под именем Майерс не решена. А мне теперь гадай, что конкретно там у них случилось. Решил исходить из самого плохого варианта. Майерса ликвидировать не удалось, он ушел и теперь где-то под выпивку рассказывает журналистам о похождениях моей «Алессандры».
Корабль, наверно, лучше бы конечно перегнать из Картахены в Колон, порт Панамы. Хотя им на месте виднее.
— Мистер Уилсон, сейчас в Нью-Йорк летим? Ничего не изменилось? — спросил меня капитан воздушного судна, когда я покинул его кабину.
— Да, маршрут не меняется. Меняются планы, — последнее я процедил себе под нос.
Как же мне хотелось оттянуть этот момент, когда весь мир узнает о сокровищах Нуэстра Сеньора де Аточа. Надеялся еще несколько месяцев поднимать их со дна в тишине. Но какой-то ничтожный Майерс все мои планы пустил коту под хвост. Сразу же пришла аналогия с камешком, попавшим в сандаль. Вроде мелкий, гад, а столько неудобства причиняет, и, чтобы вытряхнуть его надо сильно заморочиться.
