то он точно не станет варить нас в своем дьявольском котле, а назначит главными бесами. Потому я и предлагаю взорвать корабль к чертям! — говорил кто-то. А другой возражал ему:
— Нет, Роберт, дьяволу золото не нужно. У него этих сокровищ и без того девать некуда. Зачем же ему еще? Не оценит он твой поступок, только еще больше казней назначит за лишний грех. Лучше вспомни Господа и помолись. Господь милосердный, быть может, сжалится и сделает так, чтобы простили нас эти люди с сияющего корабля.
И мичман, который немного знал английский язык, понял, что один хочет забрать с собой к дьяволу какое-то золото, а второй пытается его отговорить от этой затеи. Еще немного, и чокнутый моряк на самом деле взорвет галеон. Наплевав на собственную жизнь, которую мог в этот момент прервать выстрел любого из пиратов, Федор стремительно спустился вниз. На жилой палубе, лишенной иллюминаторов, при свете свечей сидели на рундуках матросы. Судя по жалкому виду и исхудалым лицам, они, скорее всего, были больны.
Их оказалось там пятеро. Но, разговаривали лишь двое. Остальные только слушали и молча отхлебывали что-то из кружек. А в воздухе стоял сладковатый запах рома. В этот момент мичман догадался, почему эти англичане остались, а не вышли со всеми наверх. Эти хитрецы, страдающие алкогольной зависимостью, похоже, воспользовавшись сумятицей, решили бесконтрольно полакомиться алкоголем из судовых запасов! И Федор Яровой пресек это дело. Направив свой пистолет на того, который собирался взорвать галеон, он крикнул им, чтобы сдавались.
Говорил по-английски мичман неважно. И матросы даже сперва не поняли, что он хочет от них, удивленно уставившись на свет электрического фонарика. Но, тут подоспели молодые вооруженные советские моряки с «Вызывающего». Они спустились следом за своим командиром и быстро повязали пьяниц, выведя всех наверх по одному. А мичман спустился еще ниже, в трюм галеона, обнаружив, что матросы не просто так говорили о сокровищах. Золотыми и серебряными слитками оказался набит весь трюм корабля. А уже потом, при осмотре капитанской каюты, расположенной под ютом, мичман обнаружил еще и сундуки, полные золотых монет и разных драгоценностей. О чем он немедленно доложил особисту, который приказал выставить на борту галеона усиленный караул и заняться проверкой документов у пассажиров и экипажа яхты.
С парусником ситуация прояснилась. Изъятые из капитанской каюты рукописные корабельные документы, которые перевел особист, прекрасно знающий английский, свидетельствовали, что это на самом деле тот самый знаменитый галеон, переименованный из «Пеликана» в «Золотую лань» и принадлежащий Френсису Дрейку, имеющему патент капера, позволяющий топить и захватывать иностранные корабли. Эту бумагу, вернее пергамент, тоже удалось найти. И там стояла подпись самой королевы Елизаветы. В судовом журнале значилось, что Дрейк вышел на «Пеликане» в качестве капитана и начальника экспедиции из Плимута в конце 1577-го года. И с тех пор этот корабль, переименованный по дороге, ни разу не возвращался в Англию, хотя, судя по датам в судовом журнале, с момента отправления прошло уже почти два года.
Но, если все это было именно так, как явствовало из документов, то тогда вся эта история с нападением галеона на яхту и абордажем делалась еще более запутанной. Ведь многим морякам, которые интересовались, конечно, историей морских походов и географических открытий, к которым относил себя и мичман Яровой, было хорошо известно, что на пути от берегов Америки через Тихий океан знаменитый Френсис Дрейк, первым из английских моряков совершивший кругосветное путешествие, ни в каких подобных авантюрах не участвовал. Он же к этому моменту награбил достаточно испанского золота и серебра. Теперь же получалось, что участвовал. «Путаница какая-то! Или же это не тот Дрейк, а другой, или же история прямо сейчас поменялась», — подумал мичман. Не находя разумного объяснения всему этому безобразию, сдав судовые документы «Золотой лани» особисту, Федор позвал с собой двух матросов с автоматами и двинулся проверять документы у пассажиров и команды «Богини».
* * *
Кормить на яхте после заварушки, похоже, перестали. Во всяком случае, время обеда давно прошло, а в каюту Лауре, несмотря на статус единственной певицы на корабле, так и не принесли ничего, сколько она ни жала кнопку вызова персонала. Телевизор тоже ничего не показывал, а интернет так и не появился. Совсем загрустив, но, по привычке прихорошившись, одевшись в короткое платье с блестками, надев лабутены на высоченных каблуках с красной подошвой, поправив прическу и макияж, молодая певица вышла из своей каюты и двинулась в сторону трапа, ведущего вниз.
Когда она спустилась, ее нежный носик сразу же уловил характерные запахи, свойственные, скорее, больнице, но никак не ресторану для вип-персон, расположенному на яхте премиум-класса. Весь воздух пропитался какими-то медицинскими препаратами, пахло мазями, медицинским спиртом, йодом и чем-то еще. И к этому примешивались запахи крови, мочи и даже кала. Повсюду на бежевых диванах лежали забинтованные люди, вокруг которых суетились врачи и медсестры в медицинских халатах, испачканных кровавыми пятнами. А мимо по коридору протискивались члены экипажа «Богини», вывозившие на каталках раненых в сторону носа яхты, где располагалась самая настоящая косметологическая клиника с кабинетами массажа и аппаратной косметологии, а также зал с тренажерами для занятий фитнесом, теперь переоборудованный в отделение хирургии.
Еще на подходе к сцене Ларисе Ивановой стало понятно, что вся музыкальная аппаратура разгромлена. Барабаны ударной установки, большой проекционный экран и колонки с динамиками зияли дырами от пуль. А разбитый дорогущий профессиональный японский синтезатор валялся на полу разломанным на куски. И сердце у певицы при виде всего этого погрома так сжалось, что ей захотелось спеть что-нибудь очень грустное. Вспомнив старую мелодию советских времен, которая, тем не менее, в последнее время вновь пользовалась определенной популярностью, она затянула песню без музыкального сопровождения, а капелла. И ее голос перекрыл все звуки, потому что в этот момент все присутствующие на миг замерли, слушая: «Оскудела без тебя земля…»
Видеонаблюдение показывало, что вся главная палуба яхты быстро превратилась в медицинское учреждение. Многочисленные раненые заполонили буквально все пространство ресторана. А врачи, массажистки, оставшиеся на ногах стюардессы и остальные члены экипажа «Богини», свободные от вахты, сновали в бешенном темпе, пытаясь помочь пострадавшим, словно муравьи в растревоженном муравейнике. С военного корабля в дополнение к катеру прислали еще и моторный баркас, куда под конвоем уже грузили с кормы яхты пленных английских матросов. А вооруженные моряки с эсминца уже разгуливали по «Богине», как хотели. И весь этот балаган необходимо было немедленно пресекать. Потому Борис Дворжецкий обрадовался, увидев вернувшегося Давыдова. Ведь все надежды по наведению порядка на борту он возлагал именно на Геннадия.
Но, впустив в свою каюту незнакомца, сопровождаемого
