– Тебе не полагается задавать вопросы, детка.
Стефани гневно посмотрела на нее.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы не называли меня деткой.
Китайна повернулась.
– А мне бы очень хотелось, чтобы ты выбрала себе имя. Тогда мне больше не придется называть тебя деткой.
– Почему мы не идем спасать Ловкача?
– Спасать? – проговорила она со смешком. – Под звуки горнов и с развевающимися знаменами? Так ты себе это представляешь?
– Ловкач же пришел мне на помощь! Недостаточно просто сообщить. Мериториусу нужно сказать… Сказать, что Ловкач нужен, чтобы найти Скипетр, сказать, что без Ловкача Змей все разрушит, сказать все что угодно, чтобы заставить Старейшин действовать!
– А что потом? Они отдадут приказ Рубакам, соберут под свои знамена всех союзников, и мы начнем воевать? Ты ничего не знаешь о войне, девочка. Ты считаешь, что это нечто грандиозное, громкое, то, что побеждает зло. Ошибаешься. Война – тонкая вещь, тут нужна точность. Она не терпит спешки.
– У нас нет времени.
– Не совсем так. У нас его мало, но все-таки оно есть.
– Почему мы медлим? Зачем?
– Я не могу допустить, чтобы начался хаос, пока я к этому не подготовлюсь. Я коллекционер. Наблюдатель. Я не участвую. Моя собственность должна быть под надежной защитой, только тогда я позволю войне разразиться.
– А как же Скелетжер? Пока вы ждете подходящего момента, чтобы рассказать всем, что Змей – плохой парень, Скелетжера убьют!
По лицу Китайны пробежала едва заметная тень сомнения.
– В каждом конфликте бывают жертвы.
Стефани уже ненавидела ее. Девочка повернулась и бросилась к открытой двери.
– Куда ты идешь? – прокричала ей вслед Китайна.
– Я сделаю то, что вы сделать боитесь.
– Нет!
Дверь захлопнулась прямо перед носом Стефани. Девочка повернулась. Китайна подошла к ней. Красивое фарфоровое лицо было абсолютно спокойным.
– Ты не имеешь права втягивать нас в войну, – мягко проговорила Китайна. – Кто ты такая, чтобы решать, воевать нам или нет?
– Я просто хочу помочь моему другу, – сказала Стефани, делая шаг назад.
– Ловкач тебе не друг.
Стефани прищурилась.
– Не понимаю, о чем вы.
– Ты не знаешь его, девочка. В нем живет такой гнев, что тебе и не снилось. Такая ненависть, которую ты даже и представить себе не можешь. Ему хотелось бы оказаться там, где он находится сейчас.
– Вы с ума сошли.
– Он рассказывал тебе, как погиб?
– Да, – сказала Стефани. – Его убил один из слуг Меволента.
– Его убил Нефариан Змей, – проговорила Китайна. – Сначала он его пытал, просто для развлечения. Он смеялся над ним, лишив способности двигаться. А потом указал на него рукой. Знаешь, что случается с теми, на кого указала красная рука Змея? Этот человек погибает.
«Смерть в агонии» – так, кажется, говорил Ловкач. Стефани тогда не поняла, что он имел в виду себя. И все-таки она отрицательно покачала головой.
– Это ничего не меняет.
– Когда он вернулся, он сражался с войском Меволента с одной только целью – не победить зло, а отомстить. Меволент пал, но Ловкач так и не смог удовлетворить свое стремление к мести…
– Наступило Перемирие, – тихим голосом проговорила Стефани.
– И его противник стал простым гражданином под защитой Закона. Ловкач слишком долго этого ждал, он поставит на кон что угодно и кого угодно, чтобы добиться своего.
Стефани гордо выпрямила спину.
– Даже если вы правы, он – единственный, кто занялся расследованием смерти моего дяди, единственный, кого по-настоящему волнует то, что происходит вокруг, единственный, кто спас мне жизнь.
– Наоборот, он подверг тебя огромному риску. Все хорошее, что он для тебя сделал, не перевешивает плохое. Ты ничем ему не обязана.
– Я не брошу его в беде.
– Не тебе это решать.
– И как же вы сможете меня остановить? – в запальчивости произнесла Стефани.
– Я просто попрошу тебя выполнить мою просьбу.
– Я отвечу – нет. На любую вашу просьбу.
– Дорогая Стефани…
Стефани застыла от ужаса. Китайна посмотрела на нее.
– Я знала твое имя, девочка. Твой дядя часто о тебе рассказывал.
Стефани дернула дверь. Бесполезно.
– Стефани, – ласково проговорила Китайна. Стефани бессильно уронила руки и повернулась. – Я никому не скажу.
Стефани почувствовала, что будет повиноваться. Даже если будет противиться Китайне изо всех сил, то все равно в конце концов сдастся. У нее нет выбора. Стефани кивнула, и слезы градом полились из глаз. Китайна улыбнулась ей своей очаровательной улыбкой.
Луна уже взошла, звезды светили ярко. Прекрасная ночь для боли.
Змей спустился в холодные и промозглые недра замка и, улыбаясь, зашагал по каменным коридорам. Подойдя к тяжелой деревянной двери, он положил руку на засов и замер в предвкушении сладчайшего из мгновений.
Засов отодвинулся, и Змей вошел.
– Это снова я, – проговорил он.
Ловкач поднял голову, это была единственная часть тела, которая еще могла двигаться. Змей наложил фиксирующее заклинание на кандалы, которыми пленник был прикован к стулу, и Ловкач, лишенный возможности творить магию, мог лишь смотреть, как мучитель закрывает за собой дверь.
– Жизнь идет по кругу, да? Мы все обречены повторять самих себя снова и снова. И ты, оказавшийся в моей власти, и я, безжалостный, как всегда.
– Это твое мнение, – сказал детектив. – Я считал, что ты уже вырос из своих подлых штучек, Нефариан.
Змей улыбнулся и сел в кресло напротив. Комната была маленькой, с каменными стенами, она освещалась лишь одной маленькой лампочкой, подвешенной к потолку.
– Быть уважаемым гражданином – это не для меня, ты и сам об этом догадывался, правда? Ты предупреждал их насчет меня, но они не послушали. Ты так всем надоел, что Старейшины уже не воспринимают тебя всерьез.
– Это потому, что я все время улыбаюсь.
– Возможно. Ах, Ловкач, ну и что же мне с тобой сделать?
– Может, развязать?
Змей рассмеялся.
– Пожалуй, попозже, иначе мы, как всегда, вцепимся друг другу в глотки.
– Позволь задать тебе один вопрос. Давай на минутку притворимся, что мы опять живем в те времена, когда все было поставлено с ног на голову, когда существовали Безликие. Призывая их, какую выгоду ты надеешься получить? Думаешь, что они тебя погладят по головке?
– Как мои повелители и господа отблагодарят меня за верность – это их дело. Я никогда не рассчитывал на благодарность.
– Дверь закрыта, Нефариан. Мы здесь одни. На что ты рассчитываешь?
