– А возвращались мы обратно изрядно пьяными, – усмехнулся дед Матвей. – Впотьмах свернули не туда, ну, и заплутали. Решили переночевать. Слезли с коней, а они вдруг как рванут от нас, только их и видели. Ну, куда деваться? Тьма непроглядная. Стали укладываться. Мох у сосны мягкий…
– Погоди, Матвей Власович, – прервал я Кубина, – а как спать легли, я имею в виду, дерева вы касались?
– Ну да. Прямо на корни головы положили, мха подстелив. Не впервой так ночевать.
Кубин вновь тяжело вздохнул и продолжил рассказ:
– А поутру, как проснулись, смотрим – вокруг лес стеной. Даже непонятно, как сюда-то пробрались. Удивились изрядно. И вопросов много, да ответов нет. Кулибин сказал, что железная дорога должна в десяти верстах проходить, если на юг идти. Ему, конечно, видней, мы карты в голове не держим, а он в том году два курса академии генштаба закончил, собирался на дополнительный курс идти. Так он все карты, как «Отче наш», изучил. Мы на юг и стали пробираться. Заросли кругом, не пролезть. Мы тогда удивлялись: и как могли пройти эти заросли вчера? Вышли, значит, мы к перелеску, а там дорога. Даже не дорога – тропа тропой. Кулибин осмотрелся и сказал, что идти на запад надо. Шли мы по тропе этой с час, наверное. И тут навстречу всадники. Семеро. Нас увидели и сабли достали. Мы, честно, опешили сперва, на землю попадали. Думали, маскарад какой. Но потом Олег удар получил. Я закричал и, достав револьвер, стал стрелять. Одновременно со мной стал стрелять Кулибин, потом и Евпатин достал револьвер. Отстреляли все патроны, что в барабанах были, еще долго впустую курками щелкали. Я к брату кинулся, рана у него страшная, кровь еле остановили. Все исподнее извели, Евпатин за сухим мхом бегал.
Кубин помолчал немного, утер выступившую слезу и продолжил:
– Я брата перевязал, а он глаза открыл и улыбается. А у меня прям мороз по коже. Олег бледный весь. «Что это они? За что?» – спрашивает. А меня самого трясет, и не знаю, что сказать. Тут Кулибин подходит. «Посмотрите, господа», – говорит и показывает саблю. Мы не понимаем, в чем дело. А он говорит: «Это же булатная сталь». Нам, если честно, это ничего не говорило, а Кулибин поясняет: «Такие, как эта сабля, делались очень давно. Сейчас их можно встретить только в частных коллекциях или в музее». Потом хмыкнул и сказал: «Вы не поверите, господа офицеры. У этих бандитов нет огнестрельного оружия. Только сабли, клевцы и по три ножа на поясе. Еще короткое копье, то бишь рогатина, и вот это». И Николай Петрович вытянул руку, из которой выпал железный шарик с полкулака на кожаном ремешке. Кистень. «Я осмотрел всех семерых, у каждого почти одинаковый набор подобного оружия. Судя по ним, эти бандиты как будто из Древней Руси попали сюда». Евпатин тогда и спросил: «Что делать-то будем?» Я посмотрел на Олега, он был совсем плох. Надо срочно к доктору его везти, а как? Кулибин оглянулся и сказал: «Николай Александрович, поймай лошадей. Матвей Власович, мы с тобой срубим две елки и сделаем волокушу. На ней, чтобы не растрясти, Олега повезем». А я спросил: «А тела как? Убрать с дороги?» Кулибин поднял палец: «Тела оставим для полиции. Как доберемся до Подольска или до первого отделения, полиции и сообщим».
– Не знали мы тогда, куда попали, – горько усмехнулся дед Матвей. – В какую ИСТОРИЮ вляпались. Каламбур какой-то.
– Пока Евпатин ловил лошадей, мы срубили пару елок и связали их комелями. Положили потник на ветки и перенесли Олега на волокушу. От комеля привязали веревку к седлу коня. На него сел Евпатин. С одной стороны волокуши ехал Иван Петрович, с другой я – и смотрел на Олега. Боже мой, с такими ранами не выживают, я знаю. Но если доставить в госпиталь, то надежда есть. Через три версты мы выехали на поле, за которым увидели селение. Кулибин огляделся и удивленно произнес: «Странно. Тут должна проходить железная дорога». – «Может, ты путаешь, Иван Петрович?» – спросил Евпатин. «Нет, Николай Александрович, я не путаю. Странно это. Место как будто то, но ощущение такое, что железнодорожное полотно свернули, насыпь сровняли и все деревьями засадили». Кулибин показал на часовню, стоящую на пригорке посреди селения: «Едем туда. Там спросим, куда нас нелегкая занесла». Мы подъехали к селению и по околице проехали до часовни. Селение, домов в тридцать, как будто вымерло. Людей нигде не было видно. Мы спрыгнули с лошадей, и Евпатин постучал в дверь часовни. Дверь приоткрылась, и из-за нее выглянул священник, маленький, одетый в черную рясу, подпоясанный простой веревкой, на голове островерхая шапочка, на ногах лапти. «Мир вам, добрые люди. Что ищете? Куда путь держите?» – спросил он и достал из-за двери икону, которую стал держать у груди. Мы перекрестились. Священник поднял брови: «Никак христьяне?» Кулибин шагнул вперед: «Православные мы, отче». А священник спросил: «Зело странно одеты вы, мыслю, из дальних краев путь держите?» – «Ты прав, отче, из дальних краев. А что это за место, как называется? И где все люди?» Священник убрал икону и ответил: «Подолом сие место называют. А люди попрятались, вас увидав». Я спросил: «А доктор здесь есть?» – «Кто?» – не понял поп. «Ну, врач, санитар, целитель, наконец». Поп смотрел, не понимая. Я показал на волокушу: «Там раненый у нас, его лечить срочно надо». Священник махнул рукой на ближний к часовне дом: «Везите к дому Фомы Кустахи. Там остановитесь, а я позже подойду. Как имя уязвленного?» – «Олег», – ответил я. Кулибин вдруг спросил: «Скажи, святой отец, какой сейчас год?» – «Год 6715 от Сотворения мира», – ответил поп и скрылся в часовне. Иван Петрович отвел нас в сторону и сообщил: «Господа, вы обратили внимание на дома? Посмотрите на окна. Они обтянуты чем-то серым. Возможно, промасленной бумагой или, скорей всего, бычьими пузырями». Мы посмотрели на окна домов. И точно, ни в одном доме не было стекол. А Кулибин продолжил: «Я тут подумал, господа офицеры… Первое – проснулись не там, где уснули. Второе – нападение бандитов, одетых в доспехи времен Мономаха. Третье – нет железной дороги там, где она должна быть. Четвертое – это окна. Я не видел даже в самых нищих домах окон без стекол. А тут? Пятое – священник сказал про год шесть тысяч семьсот пятнадцатый от Сотворения мира, а это тысяча двести седьмой год. Я не сомневаюсь в нормальности священника». Он помолчал. «Вывод один – мы попали в прошлое, и сейчас тринадцатый век. Матвей Власович, ты в истории силен, кто в тысяча двести седьмом году великий князь?» – «Всеволод Юрьевич, по прозвищу – Большое Гнездо». – «Вот, – поднял палец Кулибин, – от этого и будем отталкиваться». – «То есть?» – не понял Евпатин. «Обживаться тут будем». Евпатин расстроился: «А домой что, не попадем уже?» Кулибин пожал плечами: «Как? Вот и я не знаю. Кстати, господа. Сколько патронов осталось? У меня полный барабан и еще шесть патронов». «У меня тоже», – сказал Евпатин. Я похлопал по карману и достал револьвер. Откинул барабан: «У меня только шесть выстрелов, господа». Иван Петрович вздохнул: «Будем беречь. Придется обходиться холодным оружием, надеюсь, уроки фехтования вами не забыты? Вот и славно, а с остальным оружием потренируемся».
