Стоит ли говорить о том, какими глазами парни смотрели на женщин, и особенно на командиров, которые вот так вот беззастенчиво показывают свое превосходство над ними. Антон, ловя злые взгляды, буквально слышал, как скрипят зубы. Но в каком бы настроении ни были великовозрастные курсанты, команду они выполнили.
– Зубов, Панков. Выйти из строя.
– Есть.
– Есть.
Парни, четко печатая шаг, вышли из строя и замерли перед начальством, буравя его угрюмыми взглядами. Антон прекрасно понимал, что творится сейчас у них на душе, и мысленно ликовал, так как, что бы они ни думали, мнение их было ошибочно. Курсанты были рослые, со здоровым румянцем. Антон припомнил, какими они прибыли сюда, и не без удовольствия отметил, что, несмотря на высокие нагрузки, они прибавили в весе и как-то раздались в плечах. Эта особенность была присуща не только им – подобные изменения он подметил у всех. Если бы он проводил с ними каждый день, как Семен, то, возможно, это и не бросилось бы ему в глаза, но месячное отсутствие позволило, как говорится, ощутить разницу.
– Вот Семен Андреевич говорит, что вы показываете самые лучшие результаты и имеете больше всех поощрений.
– Ага. И взысканий поболе, чем у других, – невольно буркнул Панков, припомнив все те наряды на работы, что им пришлось отходить.
– Ну взыскания вы уже отработали. А вот с благодарностями нужно что-то делать. С сегодняшнего дня на заимке вводится премиальный день. – Говорил он достаточно громко, чтобы его могли слышать все, слышать и делать выводы. – У вас выходной, до самого вечера. А вот эти красавицы помогут вам скрасить этот день и сделать его поистине праздничным. Баньку-то сами истопить сумеете?
– А это…
– А как…
– А мигом… Мы, значит…
– Ну вот и ладно. Идите отдыхайте.
Парни, не веря своему счастью, подхватили под ручки хихикающих и озорно стреляющих по сторонам глазками девок, повели их к баньке, которая у дядьки Антипа, нужно заметить, была большой и просторной. Одна из девок на сгибе локтя несла корзинку, в которой характерно тренькнуло, что также не укрылось от внимательно следящих за происходящим парней.
– Командир…
– Не бузи, Семен. Две бутылки сухача, ничего им не станет.
– Ну, чего рты раззявили! Будет и на вашей улице праздник! – рявкнул на оставшихся в строю Гаврилов. От его рыка все встрепенулись, сломавшийся было строй вновь выровнялся. – Варламов, – вот такая фамилия у Варлама, ничего удивительного, – выводи людей за забор. – Потом обернулся в поисках хозяина заимки и, подозвав его, тихо произнес: – Дядька Антип, ты это… Парням сейчас совсем хреново.
– Да понятно все, Семен Андреич. Не переживайте. И погоняю и увлеку. Но дело нужное вы придумали, не то одичают тут вовсе.
Как ни опасался Семен, но ничего негативного из затеи Антона не вышло. Правда, в ту ночь четверо ушли в самоволку. Как потом сообщил дядька Антип, прогулявшийся по их следам, парни повернули обратно на полпути до Владивостока. Как видно, самовольщики все же пересилили себя и решили вернуться. Это радовало. Выходило, что люди подобрались правильные, действительно желающие как-то изменить свою жизнь.
Разумеется, оставлять самоволку без какой бы то ни было реакции Антон не собирался, как, впрочем, не собирался и применять наказания. Все же ломка у парней была капитальная.
– Ну и как это понимать? – спросил Песчанин, глядя поочередно в глаза четверым самовольщикам, среди которых были и премированные Панков и Зубов.
– Дак бес попутал. Тоска взяла. Как подумаешь, что там вольная жизнь, а тут прямо солдатчина, так и вовсе от тоски выть хочется, – вздохнув, ответил за всех Панков.
– Отчего же вернулись? Ну и шли бы дальше вольной жизнью жить.
– А чего мы там не видели, в той вольной жизни. Клопов да сивухи? Оно, конечно, вольно, да только просвету-то нет.
– А здесь, стало быть, есть?
– Здесь все по-честному. Обещали, что тяжко будет, – вот оно и тяжко. Обещали холод да голод – знать, так и будет. Вот только еще обещали, что жизнь иная будет. Потом. И в то верим. Потому и вернулись, хоть и мочи больше нет.
– Знать, все же есть, раз вернулись. Ладно, парни. На первый раз наказывать не буду. Проявили слабость, но образумились, вернулись. Но в другой раз на такое не рассчитывайте.
Время шло. Еще через месяц вокруг заимки загрохотали выстрелы. Конечно, какая охота без стрельбы, так что отдельные выстрелы слышались и раньше, иногда одиночные, иногда и беглые, когда кто-то давал маху и товарищи торопились завалить дичь. Но все это в отдалении, а то и вовсе не слышались, если дядька Антип уводил парней подальше в тайгу. Но то, что творилось вокруг заимки сейчас, можно было назвать форменным безобразием.
Старый и рачительный охотник только диву давался, как можно изводить столько дорогих патронов. Но ни Антон, ни Семен и не думали сбавлять обороты. Стреляли стоя, с колена, лежа. Потом стреляли на бегу и делая короткие остановки, стреляли с перекатами, со сменой позиций. Лежали, укрывшись в складках местности, пока в них вели огонь остальные, вжимаясь в снег с еще большим остервенением, так как вжикавшая над ними свинцовая смерть только поощряла к этому.
Потом до остервенения чистили загвазданное оружие, поминая недобрым словом отцов-командиров. Вот только все эти бурчания становились все более беззлобными, а так, больше для порядку – положено начальство ругать, что тут поделаешь.
В то время пока Песчанин раскатывал по командировкам, а Гаврилов пропадал на заимке, у Звонарева тоже хватало забот. Строительство и оборудование мастерских практически полностью исчерпали общую казну, того, что оставалось, должно было едва хватить на пару месяцев содержания людей на заимке и работников в мастерских. Радовало то, что все же удалось заполучить заказ для флота, – не обошлось без отката, ну да куда ж без него, родимого: российские чиновники, как всегда, отличались своей инертностью и непринятием всего нового. Одним словом, у мастерских появился заказ – деньги, конечно, не особо большие, их едва ли хватило бы на расширение производства, – что уж говорить о том, чтобы поддерживать предприятие Антона, затеявшего экспедицию на побережье Охотского моря, да еще и весьма большой компанией.
При мастерских организовали классы, в которых проводили курсы по использованию нового оборудования. Теоретическую часть взял на себя Зимов, практические занятия проводил Семен Митрофанович. Из них получился хороший тандем, результаты работы которого не заставили себя долго ждать.
Порт – он и есть порт, так что случается всякое. Как там случилось, о чем думали капитаны судов, да только случилось так, что два парохода сошлись как рыцари на ристалище. Иными словами, русский пароход «Тюлень» протаранил борт американского «Вэлруса», благо трюмы того были уже пусты. Однако скандал разразился знатный, который в скором времени разрешился, можно сказать, почти удачно для русского судовладельца – тому был назначен штраф, весьма умеренный, надо заметить, ну и ремонт судна за свой счет. Но американцы всегда отличались деловой хваткой – молодцы они, в этом не откажешь. Так вот, они сумели вытребовать для себя один интересный пункт, который предусматривал очень солидную неустойку, если ремонт «Вэлруса» не будет закончен в срок: у них-де контракт, нарушать который себе дороже. Узнав о сроках и о том, что в срок никак не поспеть, русский судовладелец Петр Ефимович буквально за голову схватился. Было отчего.
