с радостью обнаружила там двухтомную «Органическую химию» под редакцией Менделеева выпуска тридцать шестого года. Но главной гордостью Михалыча был полный комплект «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона». Правда и тут «оригиналов» было только семьдесят два тома, но недостающие Михалыч сам распечатал и переплел в обложки, очень похожие на настоящие.
Две больших полки были заняты совсем уж ненужными книгами, их Михалыч «приютил», когда ликвидировалась библиотека железной дороги. Единственной «ценностью» их был возраст, ведь всякие дореволюционные расписания или альбомы с описанием путевых сооружений девятнадцатого века по завлекательности сюжета могли поспорить разве что с телефонным справочником какой-нибудь Джакарты. Но смотрелись книжки красиво…
Еще там имелась «Детская энциклопедия» третьего издания, с десяток томов ежегодника «Наука и человечество», штук тридцать томов БСЭ второго издания. Шеститомник «Жизнь растений» и толстый том «Жизни животных» Брема. Несколько книг на полках имели исключительно декоративный характер, например юбилейное издание трудов Мичурина. Имелось и несколько детских книжек вроде «Лесной газеты» Бианки, но все книги (кроме школьных учебников, конечно) подбирались все же «по формату и цвету». Еще на отдельный полке в шкафу с учебниками стояло Собрание сочинений Сталина, «доукомплектованное» (опять «по формату и цвету») трехтомником Пушкина, какой-то древнекорейской книжкой «Сон в нефритовом павильоне», томиком «Современного болгарского детектива» советских времен и книжкой «Гибель дракона» с иероглифами на корешке. Единственной «неформатной» подборкой был двенадцатитомник Жюля Верна, дополненный примерно десятком разнокалиберных книг того же автора. У Михалыча в одной из детских комнат стоял еще один книжный шкаф, набитый, в основном, томиками «Библиотеки приключений», но из всей этой литературы было трудно извлечь что-то здесь и сейчас полезное.
Однако Михалыч давно уже скачал много тысяч разных книжек в электронном виде, в основном книг художественных и еще более в основном фантастических. И эти-то книжки народ в очень немногое свободное время и изучал на предмет наличия хоть каких-нибудь намеков на полезное знание. И в какой-то из них нашлось упоминание о «древнеболгарском способе» обжига этих самых кирпичей, причем почему-то утверждалось, что для правильного обжига нужно сразу делать двадцать тысяч штук. Ксюша выдвинула гипотезу, что количество определялось временем прогорания загружаемого топлива, но выяснять истину просто никто не стал.
Двадцать тысяч – это много конечно, но Лидия Петровна подсказала "древний узбекский способ" изготовления сырца: глина не месилась, а просто в куче несколько раз поливалась водой, а затем прикрывалась пленкой – и за сутки она вся становилась достаточно мягкой для лепки. А если лепить, просто трамбуя эту глину в дощатой форме, то задача становилась выполнимой.
Только вот глину-то нужно было сначала натаскать в эти кучи, так что обе имеющиеся в наличии садовые тачки были направлены на ее перевозку. Ведь, как прикинул Михалыч, на двадцать тысяч кирпичей глины нужно не менее восьми тонн…
Еще одно "транспортное средство с ручным приводом" – велосипедный прицеп "Пчелка" – использовалось для перевозки известняка из "старого карьера" к реке, для чего сначала пришлось и там прорубить в лесу подходящую тропу, так что все трудились от рассвета до заката. И после заката тоже: кирпичи-то лепили уже вечером на бетонированной площадке перед домом Михалыча. Поэтому времени на обеспечение "текущих продуктовых потребностей" оставалось мало. На рассвете и на закате Марина Дмитриевна с двумя-тремя помощницами отправлялась на рыбалку, а в обед к реке бегали Маркус, Саша и Катя. Поначалу с ними шел на рыбалку и кто-то из взрослых с карабином, но когда Катя освоилась с маленькой винтовкой, они стали рыбачить только втроем.
И именно им довелось первыми встретить представителя "автохтонного и автохронного" населения…
Маркус скинул очередную рыбешку в ведро и пожаловался Сашке Лобанову:
– Я уже штук пять книжек про попаданцев прочитал, и все всегда если рыбу ловили, то минимум осетров каких или на худой конец сомов. А у нас за все время из больших рыб только один щуренок попался.
– А сом, а эти, как их… сазаны, налимы?
– Так то тетя Марина ловила, а у нас одна мелочь. Вот я сегодня уклеек да пескарей поймал уже штук сорок, а выходит хорошо если полтора кило. Да их еще и чистить замучаешься…
– Леночка сказала что как сторожку тут достроим, то можно будет и с утра, и вечером ловить – тогда ведь самая крупная рыба и клюет.
– Тетя Марина сказала что лодка нужна. С берега много не наловишь, а на пароме в хорошие места не догребем…
– Так давай построим лодку! Досок настругаем, свинтим – у Михалыча никелированных саморезов много. А мы лодку небольшую сделаем, тут и плыть-то до глубины метров десять…
– Во первых, Михалыч саморезы не даст, а во-вторых лодку смолить надо, а нечем.
– А я уже две банки смолы набрал. А если как-нибудь пробраться в ельник у старого карьера…
– Там до ельника еще с километр идти, без ружья опасно. Нам же ружья никто не даст, а Катя с нами не пойдет. Но можно и просто подождать: я вчера слышал что Михалыч с Валерией Анатольевной собирается какую-то смоляную яму делать, как сделают – тогда и думать будем. Смотри, какую я рыбину поймал!
– Еще бы пяток такой плотвы, и на ужин хватит. Тетя Марина говорит что плотва чаще стаями ходит… ты откуда свою вытащил? Я попробую там же…
– Так, мальчики, заканчиваем, – Катя, сняв с крючка приличных размеров голавля, уложила его в корзинку, где лежала еще парочка подобных рыбин и приличная кучка мелочи. На ужин уже хватает, а вам в школу почти пора.
– Ну еще по рыбке! Тут плотвы же стая нашлась! – но уже через минуту у мальчишек аргументы иссякли: две совсем уже небольших плотвички как бы подтверждали, что еще рыбины на полкило сегодня уже им не поймать…
Маркус смотал удочки очень быстро – для него Катя все же была уже взрослой, которую нужно слушаться. Вдобавок, последние два дня было довольно холодно, к тому же почти беспрерывно шел моросящий, но все равно очень противный дождь и сидеть дальше у реки ему уже не хотелось. Но Сашка, в надежде на новую поклевку, первую удочку сматывал не спеша, изображая аккуратность – и, внимательно вглядываясь в наматываемую на удилище леску, даже не сразу осознал, о чем ему говорила Катя:
– Саш, а ты плаваешь хорошо? – совершенно не к месту поинтересовалась Катя.
– Очень! Могу три раза речку переплыть туда и обратно! А что?
– Ты же лодку хотел? Смотри, вон там плывет одна. То есть я думаю, что это лодка, причем пустая…
Когда брат упал в
