— Вы позволите? — В дверях стоял Дениц.
— Да, проходите, — вежливо кивнул Гальдер. — Как там дела? — Он махнул головой в сторону улицы.
— Да сложно сказать, — неопределенно пожал плечами гросс-адмирал. — Сведений очень мало. Русские сбросили ночной десант на тыловые объекты и перерезали многие мосты и узлы связи. Попытки восстановить управление войсками пока проваливаются.
— Неужели так много десантников?
— Их действительно, немало. Но важно еще то, как они вооружены. Компактные самозарядные винтовки под уменьшенный винтовочный патрон. Пулеметы, в том числе тяжелые. Минометы. Ручные реактивные гранатометы. В общем — очень необычно. Разве что пушек с танками нет, хотя я слышал о том, что у десантников все-таки присутствует артиллерия, правда, безоткатная. Но ее, к счастью, не так много. Но это еще полбеды. Пользуясь полным господством в воздухе, русские в минувшую ночь подвозили им боеприпасы и продовольствие легкими самолетами и винтокрылыми машинами вроде наших «колибри», только более тяжелых и мощных. Так что, десантники не жалеют патронов и штурмовым отрядам приходится очень непросто. И ведь чуть ли не голой пехотой приходится атаковать, ведь ни авиацию, ни тяжелую артиллерию мы задействовать толком не можем, а танки все на передовой.
— С самолетами и танками понятно, в чем проблема, — кивнул Гальдер. — А с пушками, что ни так?
— Две причины. Во-первых, они полностью вовлечены в отражение наступления русских и каждый ствол на счету. Во-вторых, нам нужно именно захватить эти объекты, а не уничтожать.
— А направить отступающие части на штурм нельзя?
— Они захватили эти объекты в ста — ста пятидесяти километрах от линии фронта. Наши войска просто не успели еще откатить так далеко. Тем более что после начала прорыва механизированных колонн им не до отступления — большая часть ведет затяжные бои в неполном окружении, не имея возможности покинуть позиции.
— Сколько еще дней все это продлится?
— Я не в курсе таких подробностей, — пожал плечами Дениц. — Все-таки военно-морские дела мало с сухопутными операциями пересекаются.
— Понимаю, — кивнул Гальдер с задумчивым видом. — Но сами-то как думаете? Удержим удар?
— Вряд ли. Сами знаете, какие настроения в Вермахте. Боеспособность очень низкая. Люфтваффе очень сильно потрепаны, их считай, что и нет. Панцерваффе кое-что могут, но без крепкой пехоты они ничего не решат.
— Вас задействовали в отражение наступления русских?
— К счастью, лишь частично. Все Балтийское побережье нужно прикрыть от десантов противника. После Финской войны Кейтель очень опасается таких маневров. Впрочем, основной удар наносится по центральному направлению, стараясь охватить группу армий «Центр». По крайней мере, мне так показалось. А фланговые группировки наших войск просто блокируются и, по возможности, отрезаются. Грубо говоря, Тухачевский планирует повторить Польскую кампанию, навязывая нам быстрый, маневренный бой.
— К которому мы сейчас не готовы… — хмыкнул Гальдер.
— Именно. По крайней мере, становится понятно, зачем их авиация так долго мучила наши грузовики. Согласно заявлению Кейтеля в войсках насчитывается едва ли десять процентов исправного автопарка. А это все. Тупик. Коллапс. Без грузовиков наша армия считай, что парализована перед лицом механизированных колон.
— Что говорит Гудериан?
— Ничего, — фыркнул Дениц. — Он даже на совещание не прибыл, оправдавшись тем, что важнее в войсках. Но его рапорт нас сильно расстроил. Оказалось, что наступающая русская пехота очень серьезно укомплектована противотанковыми средствами самого разного плана. Тут и ручные противотанковые гранатометы, и тяжелые крупнокалиберные винтовки с оптическими прицелами, и новые пушки, в том числе и самоходные. В общем — натуральный ад. Они попытались произвести пару контрударов по входящей в прорывы пехоте, дабы отрезать прорвавшиеся части, но сами очень серьезно получили «гостинцев». Еле ноги унесли. Каждый пехотный взвод русских идет минимум с парой гранатометчиков. И даже лобовая броня наших «пятерок» не защищает от этих игрушек.
— Это конец… — тяжело вздохнув, произнес Гальдер.
— Кейтель так не считает. Он решил стягивать все войска с западных земель к Берлину, готовясь к контрудару, полагая, что русские все-таки смогут захлопнуть котел и его потребуется вскрывать.
— Какие настроения у ваших моряков? — Внимательно посмотрел ему в глаза Гальдер после полуминутной паузы.
— Вы полагаете, что они должны начать стремительно меняться? — Подозрительно прищурился Дениц.
— Да. Скоро нам придется всем проявить себя.
Дениц неопределенно хмыкнул и, пройдя по комнате, встал у окна.
— Вы уже не хотите во всем этом участвовать? — Настороженно уточнил Гальдер.
— Отчего же? Чем скорее закончится этот ужас, тем лучше. Но…
— Что?
— Полагаю, что нам придется не сладко.
— Вы так боитесь русских?
— Нет. Что вы. Последние годы их поведение очень сильно изменилось в лучшую сторону. Меня пугают англичане. Успешное продвижение русских и полный разгром Люфтваффе приведет к тому, что англичане постараются приложить все усилия к тому, чтобы «иванам» досталось как можно меньше всего полезного. Высадку десанта они вряд ли успеют провести. А вот могучие авиаудары по заводам, портам, а то и жилым кварталам, вполне начнутся. Причем, массированные. После Панамы я готов всего ожидать. Если уж США на это пошли, то у англичан точно не заржавеет.
— Очень может быть… — задумчиво кивнул Гальдер.
— Я уже разговаривал с Герингом. — Спокойным голосом произнес Дениц. — Он явно не в себе. Он блеял что-то о «чудо-оружии». Рассказывал о том, какими могущественными будут новые реактивные истребители, которых, дескать, построили уже пару сотен…. Это все просто смешно! Сумасшествие, просто…
— Их сказка рушится…
— Но нам от этого не легче. И я, признаться, не знаю, как мы сможем выкрутиться в этой ситуации.
— Именно поэтому нам нужно как можно скорее готовиться и ждать подходящего момента, — сухо отметил Гальдер.
— Да, да. Конечно. Но успеем ли?
— У нас просто нет выбора. Это Гитлер смертник, а мы в ответе за немцев. За их жизнь и будущее.
— Вы думаете, англичане прекратят бомбардировки после нашего успеха?
— Им придется, — усмехнулся Гальдер. — Если, конечно, они не захотят продолжить войну в новой конфигурации.
— О… боюсь, что они решатся. Союз России и Германии для них неприемлем.
