— И что с того? Ну, изменился? С кем не бывает?
— Мы очень зря недооценивали его роль в событиях, происходящих в Советском Союзе последние несколько лет. — Лорд Иден хмыкнул. — Уже шестой год он прикладывает колоссальные усилия к тому, чтобы изменить ситуацию в своей стране в лучшую сторону. Вы ведь не в курсе, что он являлся одним из главных инициаторов проведения съезда ВКП(б) в тридцать седьмом году именно в том формате, в котором он и прошел.
— Бред, — покачал головой премьер-министр. — Вы хоть отдаете себе отчет в том, что говорите? Какой к черту съезд? Какое отношение имел к нему маршал?
— О! Очень большое. Он был одним из ключевых игроков внутреннего политического процесса в Союзе. Приложил руку к огромному количеству новшеств и преобразований. Просто человек-оркестр какой-то. Хотя, конечно, держался в тени и старался сделать все, только бы никто не заметил его участие. Некоторые факты мы едва ли не чудом узнали. Например, его причастность к ряду изобретений.
— Вы в своем уме?! — Раздраженно прервал его Черчилль. — Какие еще изобретения? У него нет никакого образования и опыта в этом деле. Это чистой воды дезинформация!
— Отнюдь. Потеряв возможность работать с НКВД изнутри, — невозмутимо продолжил лорд Иден, — мы стали собирать сведения из относительно открытых источников. В частности, втерлись в доверие к ряду высокопоставленных конструкторов и инженеров.
— И НКВД это допустило?
— Женщины… они всегда были слабым местом мужчин. — Усмехнулся лорд Иден. — Так вот, эти любовницы, поддерживая ненавязчивые отношения с объектами изучения, тщательно фиксировали косвенные сведения. Кто к кому как относится, где ревнует, о чем мечтает и так далее. Одной из оценок, которые проходили единой нитью сквозь подобные взгляды, оказалось то, что инженеры и конструкторы, поработавшие с Тухачевским, очень высоко его ценят как технического эксперта. Причем не в одной области, а практически во всех. Даже на флоте немного отметился. Грубо говоря — если упростить ситуацию, то маршал причастен в той или иной степени к большинству решений по технике и системам вооружения. И везде проходил совсем не как статист.
— Вам не кажется, что нас просто водят за нос? — Снова усомнился в его словах Черчилль. — Это ведь не может быть просто потому, что не может!
— А вам не кажется, что пора бы уже и проснуться? — Не менее зло ответил лорд Иден. — И мы, и немцы сходимся на одном факте — Тухачевский в текущих раскладах Кремля краеугольная фигура. Причем, стал он таким после странной болезни. Изменился характер, манера вести себя, привычки. Появилось огромное количество знаний, которых ранее не имелось. У нас есть показания Гудериана, который был с ним знаком до изменений. С его слов — он стал совершенно другим человеком, хотя всю свою прошлую жизнь помнит очень хорошо. Он специально уточнил несколько вопросов, которые вряд ли кто-то мог знать, кроме них. Уж больно личность не походила на его старого знакомого.
— Мне не хочется вам верить, сэр, — раздраженно произнес Черчилль.
— Но придется, — усмехнулся лорд Иден. — Факты говорят о том, что русские нашли что-то в этой проклятой Сибири. И это что-то изменило Тухачевского. Да и вообще. С тридцать шестого года в стране стали накапливаться критические изменения. Слишком неожиданные и немотивированные.
— Вы уверены? — Буркнул премьер-министр.
— Если для вас это что-то значит, то я могу поклясться на Библии.
— Ладно… допустим. И что нам с этим делать?
— Во-первых, нам нужно решить проблему Тухачевского самым радикальным образом. Это позволит нам выиграть время, которое сейчас на вес золота. Причем, чем скорее мы сможем разобраться с этим затруднением, тем лучше. Во-вторых, необходимо приложить все усилия к тому, чтобы русские смогли получить как можно меньше целых заводов и фабрик в Германии. В идеале — всю промышленность Рейха нужно пустить под снос. Но мы, разумеется, не успеем это сделать. Поэтому, удары нужно будет нанести по наиболее важным объектам.
— Что это нам даст?
— Время. В этом случае русские застрянут в Германии на года полтора — два. Минимум. Ведь для них наступление тоже не обойдется бесплатно. Да и порядок в Рейхе нужно навести будет. Что позволит, в свою очередь США разогреться и полноценно вступить в войну. Без их помощи — мы не устоим. Поэтому, особенно важно уничтожить авиастроительные и судостроительные объекты. Это самый важный приоритет.
— Но это ведь ни к чему не приведет толком?
— Приведет, — уверенно произнес лорд Иден. — Я провел предварительные консультации с триумвиратом, и они готовы с нами сотрудничать. Испания, Италия и Окситания с нашей помощью займутся созданием мощных рубежей обороны и армии. Аналогичные дела мы планируем провести на Балканах. Русские с немцами должны будут завязнуть в этом болоте, которое станет сохранять угрожающий нейтралитет, нависая над их тылами. А это время. Снова время, играющее за нас. Увы, первой скрипкой в этой партии все-таки придется выступать Вашингтону, но иначе, русские подомнут всю Евразию и…
— Мы вас поняли, — сэр, — недовольно оборвал его Черчилль. — Ваша истерика нас всех впечатлила. Однако по существу мы так ничего и не услышали. Что сказали в Вашингтоне?
— Что они крайне обеспокоены сложившейся обстановкой и готовы помощь. Тяжелую авиадивизию они уже подготавливают к перелету к нам. После завершения военной операции в Панаме, к ней добавится еще три.
— А по другим видам вооружения?
— Нам они пока не нужны сэр, — отметил вместо лорда Идена министр обороны. — Единственное, что мы можем реально за столь короткое время — это начать бомбить заводы и верфи. Серьезно. Не считаясь с бомбами и мирными жителями.
— Но ведь немцы могут захотеть сдаться? — Спросил лорд Иден.
— Могут. Но у нас нет возможности защищать их землю, поэтому сообщите в Берлин, что мы готовы приютить всех желающих, — усмехнулся Черчилль.
— Но…
— В колониях у нас много земли, но знать об этом немцам совсем не обязательно. Впрочем, вряд ли они сильно из-за этого станут переживать. В конце концов, надел земли в английской колонии лучше сапога большевизма на горле.
— Хорошо, — кивнул премьер-министр, — тогда незамедлительно приступайте к подготовке авиационных ударов по Рейху. Надеюсь, это не займет много времени? Отлично. Я рад, что вы оказались так предусмотрительны.
24 июня 1942 года. Нью-Йорк. Один из шикарных особняков Манхэттена
— Господа, — начал собрание хозяин кабинета. — Как вам всем известно, события в Европе развиваются несколько не так, как мы планировали…
