Михайла Илларионович просмотрел бумаги быстро. Его левый глаз цепко выхватывал из исписанных листов информацию и, видимо, она чем-то радовала командующего. Хотя, что может быть хорошего в наступлении противника? Но нет. Генерал доволен полученным вестям - однозначно.
- Ну, мОлодец... - взгляд Кутузова опять уперся в меня. - Рассказывай. Кто таков? Кто послал с пакетом? Как добыли сведения? Какими путями в ставку попал? Все нам поведай.... Служишь?
- Так точно, ваше высокопревосходительство. Иркутского драгунского полка поручик Горский Сергей Александрович. Сейчас вне полковой службы. Был командирован за кордон по делам приватным совместно со штабс-капитаном лейб-гвардии Драгунского полка Черкасовым Вадимом Борисовичем. Инкогнито....
- Так. - Прервал меня Михайло Илларионович. - Погодь маленько, не части. Сейчас чайку с тобой попьем, мне что-то восхотелось горяченького. А? Не против? И ладно... Голубчик - это к адъютанту - озаботься. И людей его покормить и определить. Да, еще у дверей глянь, чтоб не шастали. Сам проследи. А чаек чтоб сей миг был. Давай, голубчик....
Вышколенный адъютант испарился как джин из 'Тысячи и одной ночи'. Вот стоял и вдруг не стало. Во талант... Мы с генералом остались вдвоем, хотя меня из открытой двери комнаты все равно контролировал звероватого вида денщик.
- Ну вот. А теперь говори. Что можешь.... Что не можешь - не говори, неволить не стану. Понимаю.... Чай не на прогулку командировали? Такие бумаги в руки сами не падают, что ты привез. Тяжко достались?
- Так точно, ваше высокопревосходительство.
- Ну, не тянись. Не на плацу, чай. Дозволяю без чинов, коли не при мундире, поручик. А, кстати, не ты ли тот дуэлист-поэт, что зимою в столице накуролесил, да суда избежал? А? Не часто сие случается, оттого и на слуху твоя фамилия.
- Должно быть, я и есть, Михаил Илларионович.
- Ты, стало быть. Вот и ладно. И из скандала может быть толк. Знать не подсыл, а просто молодой задира. Враз и опознаем....
Что краснеешь, словно девица? Слыхал о тебе, ёра-бедокур. Выходит, вместо суда тебе другую кару назначили? Ага, ага.... Бывает. - Кутузов ворчливо пенял мне, как любящий дедушка. Но имея опыт общения с людьми большого калибра, я на его воркование не велся. Просто на всякий случай. А генерал между тем продолжал.
- Офицера мои при штабе бренчат порою на гитарках твои романсы, Горский, а я по-стариковски бывает, что и слушаю. Знатные случаются вирши, хоть и простоваты, как на мой вкус. При матушке Екатерине возвышенней складывали, да поскладней. Сам баловался в младые годы. Эх-хэ-хэ... М-да...
А вот и чаек...
Чай Кутузов пил по-купечески из блюдца, с медком. Я последовал его примеру. Помолчали, попили китайской травки с кипяточком. Время от времени, пока чаевничали, ловил на себе внимательный и несколько насмешливый взгляд командующего. Меня откровенно оценивали и взвешивали.
После чаепития начался собственно допрос, впрочем, весьма мягкий, в форме беседы. Я поведал командующему то же, что рассказывал в Вене посланнику, ну может несколько больше. Все-таки, я уже находился в расположении русской армии и многие ограничения с меня снимались. Естественно, о налете на типографию не было сказано ни слова. Приватная задача и все тут. Кутузов не настаивал. Зато о дороге по Валахии расспросил очень подробно, особенно узнав, что я представлялся саксонцем. Огорченно крякнул разок, услышав про ограбленный русский обоз.
Одновременно с неспешным разговором командующий что-то чиркал пером по бумаге. Словно между делом. Исписанные листы моментально относились расторопным адъютантом куда-то по команде. Как генерал его вызывал в нужный момент, для меня осталось загадкой, но штабист появлялся именно в ту секунду, как генерал клал на стол перо закончив чиркать очередной лист. Распоряжения Кутузов отдавал тихим голосом, чуть не на ухо адъютанта. Я, по крайней мере, ничего услышать не мог. Но по тому шебуршанию, которое проходило на улице, было понятно, что военная машина пришла в движение и в войсках что-то происходит. Звучали команды, куда-то карьером неслись посыльные, барабаны отбивали 'сбор'. Через полуоткрытое окно эти звуки доносились очень даже явственно.
Спустя какое-то время командующий отпустил меня. Выходя из домика, я увидел целую толпу штаб-офицеров и генералов, ожидавших во дворе. Как только я вышел, все они были приглашены адъютантом к командующему. Меня и моих людей сопроводил тот самый громадный денщик, что пас меня всю встречу с командующим. Проводили к интендантам, дабы мы могли сменить гражданскую одежду на '...положенное по статуту платье'. Так и было сказано в распоряжении, которое денщик передал майору-интенданту. Так, что уже к вечеру я снова был в мундире,а мои гайдуки стали обратно драгунами. Гаврила в свою очередь оторвал на дурняк форменную одежку офицерского, а по качеству скорее даже генеральского слуги-денщика. Они, в смысле цивильные слуги, считались кем-то вроде гражданских служащих при армии и имели свою форму сходную с военной, только не со стоячим воротником, а с отложным. Дель Рей тоже приоделся, сменив гарду, и выглядел теперь так как и положено выглядеть Анненскому оружию. Орден занял законное место на чашке рукояти.
Командующий своею волей приказал мне быть при штабе до особого распоряжения и находиться при его особе.
<d
</d
Мой потрепанный дорожный сюртук еще раз сослужил службу своему хозяину.
Я оказался вовсе не единственным гражданским лицом при армии. Хватало таких 'шпаков'. В основном местные мещане, хотя встречались и русские. Какие-то, то ли маркитанты, то ли приказчики. Торговый люд постоянно крутящийся при армии. Продают чего-то по мелочи, покупают военную добычу или недвижимость, которая в войну частенько переходит из рук в руки. Ссужают деньгами ростовщики, лечат людей и коней травники и бродячие аптекари, составляя конкуренцию полковым лекарям и коновалам. Были и родственники офицеров, и просто по делам направленные чиновники. Встречалось немало гражданского люда в пропыленных сюртуках. Их практически не замечали армейцы, относясь к присутствию оных как к привычным предметам обстановки. Вроде как пустое место:.
Я сидел на лавке у хижинки, куда нас определили на постой, просто отдыхая и ожидая, когда нагреется вода и пока Гаврила приведет в порядок офицерский мундир. Он как раз старательно прилаживает полковые знаки на воротник. Хотелось помыться, побриться и сменить белье. Работа окончена и можно просто расслабиться и погреться на солнышке. Мимо меня в это время проходила группа старших офицеров, вышедшая из домика, в котором располагался командующий. Среди них выделялась пара генералов. Они остановились невдалеке от отдыхающего меня, ожидая, когда подведут лошадей. Их беседа была мне хорошо слышна.
