— Да что ж это такое! — завопил он. — Высис! Кто из нас начальник Отдела?! Делай что-нибудь!
Но серафим понимал, что если он разовьёт бурную деятельность, то ему и по физиономии могут съездить. Он повернулся в одну сторону, в другую, не решаясь что-либо сделать или сказать. Но тут у него в кармане запищал мобильник. Серафим вынул его и сказал:
— Слушаю.
Выслушав то, что говорили, он положил мобильник на место и объявил с виноватым видом:
— Вовкулак.
— Ирокез, Коготь, на выход! — распорядился Старшина. — Уточните у Высиса координаты.
Сразу же после этого он собрался уходить, но Пётр придержал его за локоть.
— Послушайте…
— Апостол, мне некогда переливать из пустого в порожнее, — перебил его Старшина. — Надо посмотреть, как там наши тренируются с абордажными крючьями. Сами понимаете, дело для нас новое, контроль нужен.
Апостол изменился в лице.
— Кто вам сказал?
— Да ладно, тоже мне тайна, — отмахнулся Старшина. — У вас есть ещё вопросы?
Апостол, ангел и серафим, закончивший инструктировать Ирокеза с Когтем, сиротливо стояли посреди коридора. Все ходили мимо них, иногда толкая или наступая на ноги.
— Да, чуть не забыл, — добавил Старшина. — Рапорта об увольнении из Отдела лежат у меня на столе. Мы дадим сражение, а там — как повезёт. Постараемся прорваться на «Летучий голландец», если устроимся там, заглядывайте в гости.
— Всё, — сказал апостол. — Ваша взяла. Вы слышите меня? Разбирайте баррикады, ломайте бомбы и оставляйте себе своих женщин. Я обо всём договорюсь.
— И с Сатаной? — спросил кто-то из коридора.
— И с Сатаной. Так что можете возвращаться к своим рабочим будням. И ещё. Чтоб ни слова больше о «Летучем голландце», слышите? А то я вам такую абордажную команду устрою, что вы у меня сами в пекло запроситесь. Всё поняли?
На широкой физиономии Старшины засветилась улыбка.
— Всё, апостол, — уверил он нашего куратора. — А если даже кто-то чего-то недосообразил, то я сам с ним разделаюсь.
Апостол Пётр собрал свою свиту и покинул общежитие Отдела. И своё обещание он выполнил. Нас больше никто не трогал, хотя никто не знает, чего это стоило апостолу.
— Группа Красного — на выход! — завопил дежурный по Отделу.
Я вскочил с места, схватил меч, чмокнул свою ненаглядную, вылетел в коридор и помчался к посту.
Там собрались все наши, а командир выяснял по телефону, в каком квадрате нам предстоит работать.
— Не боись, молодой, всё будет в ажуре, — подбодрил меня Аферист.
Красный положил трубку и скомандовал:
— Первая революционная группа! За мной!
Если придираться, то по списку личного состава мы были не первой группой, а третьей, но других революционных в Отделе не числилось.
— Бегом! — рявкнул Красный.
Мы впихнулись в лифт и помчались вниз, на землю.
* * *
Стояла ночь, но даже в темноте мы увидели упыря со стекающими изо рта струйками крови.
Заметив нас, он отбросил в сторону безжизненное девичье тело и положил руку на рукоять меча.
— Опоздали, — тихо сказал Учитель.
— Вот паскуда, — прорычал Упырь.
— Когда-нибудь я ворвусь в отдел, где принимают молитвы с молениями, и порубаю там всех к чёртовой бабушке, — высказался Красный.
Наш клиент внимательно осмотрел всех нас и произнёс:
— Ого, да вы осмелели! Не боитесь даже вшестером на одного нападать.
— Окружайте его! — распорядился Красный.
— Командир, можно мне его самому завалить? — спросил я.
— Отставить, молодой! Наша задача — разделаться с вампиром, а не ублажать тебя.
— Что там у вас? — спросил наш враг. — Детсадовский щенок оказался единственным мужчиной из всей вашей шайки?
Уйти он уже не успевал, ему оставалось только драться — так мне думалось тогда. Вот он и подзадоривал себя.
— Командир, отдай его мне.
— Молодой, это князь, один из приближённых самой Лилит. Всё, вопрос исчерпан.
Мы медленно окружали упыря, выставив вперёд мечи. Тот злобно ухмылялся.
— А Берсерк… — начал было я, но тут Красный совершенно взбеленился:
— Да что мне твой Берсерк?! Он при жизни мухоморы жрал! У него ни мозгов, ни нервов не осталось! А мне за тебя голову оторвут! Ещё одно слово — и будешь выведен из состава группы!
Мы продолжали окружать упыря. Он вертелся во все стороны, стараясь держать каждого из нас в поле зрения. Красный почему-то не давал команды к атаке.
И вдруг князь упырей в упор посмотрел на меня.
— Что, щенок? Хочешь сразиться один-на-один?
Я не стал испытывать судьбу и промолчал. С Красного станется устроить мне ещё одну стажировку.
— Внимание! — сказал командир.
И в этот момент упырь сжал в ладони висевший на его груди амулет, рявкнул что-то, а кончиком своего меча коснулся кончика моего. Предостерегающий крик командира запоздал.
В следующий момент мы с вражиной находились в совершенно ином — пустынном и каменистом месте.
— Ну что, щенок, теперь нам никто не помешает. Твои дружки найдут нас далеко не сразу.
— Я не щенок.
— Ну, со стороны-то виднее.
Вместо ответа я нанёс ему рубящий удар в голову. Упырь отразил его, сделал выпад. Я успел отскочить в сторону.
— Насколько я понимаю, ты в этой шайке недолго, — заметил упырь. — Сдох тоже недавно. А следовательно на мечах у тебя шансов нет, ведь я владею этим оружием более тысячи лет.
— Меньше болтай! — оборвал я его.
Упырь набросился на меня, мне пришлось отразить несколько чуть ли не одновременных ударов. В дополнение к мечу он выхватил ещё и кинжал. Но на его попытку вступить в ближний бой я засветил упыряке кулаком в ухо.
Этого князь не ожидал. Он упал на одно колено, вскочил, отпрыгнул назад; мой меч свистнул вхолостую.
Держа меня на расстоянии, противник тревожно кинул взглядом по сторонам и пробормотал:
— Однако, пора с тобой кончать.
С этими словами он ринулся на меня и сильно ударил своим мечом по моему. Оружия я не выронил, но оно ткнулось остриём в камень. Упырь тотчас же наступил на мой клинок ногой, обезоружив меня, после чего вонзил в мою грудь свой меч по самую рукоять, а затем загнал мне под рёбра свои длинные, чёрные и кривые когти. От нестерпимой боли у меня аж в голове помутилось, я дико заверещал, корчась и закатывая глаза.
— Мёртвые не умирают, — прошептал мне в ухо упырь. — Они всего лишь выходят из строя. Но настолько, что потом даже самые злые черти жалеют мучить их в пекле. Скоро здесь будут твои дружки, но от тебя к тому времени останется лишь куча дерьма.
