ну да, – расслышав слова, покивал матрос. – На Подоле, у Варнавы-тиуна спросите. Не мне учить!
Простившись с Ираклием, визитеры поспешно спустились на пристань.
– А кто такой Варнава? – сотник повернул голову.
Варяг прищурился:
– Да есть тут такой. Навроде вот вашего туровского Антипа. Все про всех знает. Если кому какое судно искать – так через него быстрей всего будет.
– Так надо скорее…
– Завтра с утра и отправимся, – махнув рукою, пообещал купец. – А сейчас пойдем-ка, пока совсем не стемнело. Надо бы заезжий дом поискать, чтоб на бережку да в лодье ночевать не пришлось. Купцов нынче много… Ну да, Ираклий же сказал – ватага большая два дня назад на Царьград ушла. Найдем место…
Место нашли далеко не сразу, и не очень-то близко от Пятницкой пристани. Все, что ближе да поприличней, уже было занято постояльцами – все теми же «заморскими гостями». Гостевой дом Якова Жидовина располагался невдалеке от старого торжища, у старой деревянной церкви Фрола и Лавра. За усадьбами, за заборами и яблоневыми садами высилась громада Софийского собора – множество куполов сверкало в лучах заходящего солнца, а длинная тень собора, казалось, протянулась до самой пристани, до Днепра.
– Экая громадища! – перекрестившись, искренне подивился Миша.
Рогволд расхохотался:
– Это ты еще константинопольской Софьи не видел! Ну, так сейчас людей сюда и отправим… Твоих в сторо́жу ставить?
– Ну а как же! Ратники они или кто?
К Варнаве-тиуну отправились, как и сговорились – с утра. По пути зашли в церковь – помолились за успех предстоящего дела, после чего зашагали по широкой, мощенной дубовыми плашками улице на Подол, крупнейший район столицы.
Хорош был Киев, красив, знатен! Утопающие в зелени улицы то вились меж холмов, взбираясь к боярским усадьбам, то превращались в прямые, как стрелы, проспекты – пожалуй, именно так их и можно было назвать! Никакой скученности, убогости – везде простор, широта, солнце! Похоже, что градостроительство здесь регулировалось законодательно.
Михайла не уставал восхищаться:
– Какой большой город! Красивый какой.
– Да уж, не Туров, – хохотнул варяг. – Одних церквей четыре сотни, ага! Восемь торговых площадей… Мы как раз на одну из них и выйдем. Ту, что на Подоле.
– А Подол…
– Да вот же он – вниз, с холма…
Как пояснил Ладожанин, кроме двора князя Мстислава Владимировича, в столице находились дворы и других князей, братьев и племянников Мстислава, сам же Киев окружало несколько крепостных стен – и каменные, и – более обширные – деревянные. В город вели трое больших ворот: Золотые, Лядские, Жидовские.
Кроме храмов и детинца, все дома и усадьбы были выстроены из дерева, вдоль широких улиц тянулись кварталы срубных и каркасно-столбовых зданий, среди которых преобладали весьма приличные двухэтажные постройки.
Народу на улицах становилось все больше и больше – насвистывая, шли куда-то артельщики с топорами и лучковыми пилами, неторопливо проезжали груженные сеном возы. Прошла куда-то ватага землекопов, пробежали мальчишки – разносчики сбитня:
– А вот сбитень, сбитень кому?
– Квасок, квасок – разевай роток!
– Ты это, Миша… кошель придержи, – на всякий случай предупредил Рогволд. – Народец тут ушлый.
Едва не оттолкнув приезжих, пробежали мимо две девчушки-хохотушки, босые, с большими корзинами, пока что еще пустыми. Челядь, служанки – видать, хозяева послали на рынок.
Михаил невольно занервничал – такое невероятное количество народу он как-то видел лишь в Стамбуле, на Гранд-Базар, куда как-то заглянули со старпомом, пока их судно отстаивалось в порту.
Так и здесь – огромная торговая площадь просто кишела людьми! Правда, столь гнетущего впечатления, как Гранд-Базар, она не производила – все открыто, на свежем воздухе. Солнце ласково сияет, синее небо, легкий ветерок приносит приятную прохладу с Днепра. Вокруг торговых рядов, не рядом, но в пределах доступности, словно древние богатыри возвышались Борисоглебская и Михайловская церкви. Тут же, невдалеке, строилась еще одна – церковь Пирогоща. Именно туда и направлялись все рабочие ватаги да многочисленные возы с камнем, кирпичами, известкой…
«Контора» Варнавы-тиуна располагалась невдалеке от церкви Бориса и Глеба. Едва пробившись сквозь толпившийся во дворе народ, Михайла и Рогволд отыскали, наконец, Варнаву… и, как оказалось – зря!
– Исидор, с «Гипербореи» кормчий? – тиун, кособокий смуглый мужчина лет сорока, с редковатой курчавой бородкой и обширной лысиной, вспомнил грека сразу же. Похоже, он вообще все и всегда помнил, не мялся, не мямлил и «за ответом в карман не лез». Общался по-деловому – быстро.
– Да, был такой, приходил третьего дня. С ним молодой Ксенофонт-приказчик…
– Такой смуглый, с черными воло… – начал было сотник.
– Отправлены на грецкий торговый двор, – не слушая, проинформировал Варнава. – Там дюжина судов, с кем сговорились – не знаю. Всё!
Отвернувшись, тиун подставил ладонь – Рогволд быстро положил туда новенький арабский дирхем – ногату…
– Я… я верну, – спускаясь по крутым ступенькам крыльца, поспешно пообещал Миша.
Все это многолюдство, неистребимый шум толпы подействовали на сотника плохо. Правда, парень все же смог пошутить над собой. Прищурился:
– Что же вы раскисли, сэр Майкл? А что в Царьграде-то будет?!
– Царьград? – обернулся варяг. – Какие ладьи туда ушли – на греческом подворье и спросим. По всему, киевских они у Варнавы не нашли. Или нашли, да не очень-то подходящие. Живой товар – он, знаешь, особого отношения при перевозке требует. Не на каждом судне повезешь.
– А что нужно?
– Палуба, трюм… Место!
В 1127 году от Рождества Христова славный город Киев все еще продолжал считаться столицей Руси, переживающей последние годы своего единства. Площадь около четырехсот гектаров, полсотни тысяч жителей – по тем временам большой и многолюдный город. И весьма протяженный!
– Может, лошадей возьмем? – подозвав мальчишку-разносчика, предложил варяг. – Хотя тут и пешком не так далеко. Однако – жара, упарились… Так! Что там у тебя, парень?
– Квас, господине, – поклонился подбежавший разносчик с большим кожаным мешком – мехом – за спиною.
– Хмельной квас-то?
– Чуток, господин. Но хороший, вкусный.
– Ну-у… пожалуй, две кружечки налей…
Мальчишка с готовностью отвязал от пояса кружки…
Миша невольно улыбнулся: этакий живой автомат по продаже газировки. В советские-то времена такие автоматы почти в каждом городе стояли. Три копейки – с сиропом, одна – без. Все из одних и те же стаканов пили – никто ничем не заражался, да и стаканы тырили редко.
Вкусен оказался квас – не соврал разносчик!
– На вот тебе…
Михайла бросил в подставленную ладонь ромейскую медяху. Многовато, конечно… Можно было бы разрубить монетку пополам, а лучше – на четыре части. Четверти бы и хватило.
– Щедрый ты человек, Михаил!
Мишину щедрость оценил не только варяг. Глазенки разносчика азартно заблестели:
– Может, вам, господа мои, лошадей надо? Или куда коротким путем проводить? Я на Подоле все ходы-выходы ведаю!
– Ведает он! – ухмыльнулся Рогволд. – Греческое подворье знаешь?
– Как не знать!
– Ну, веди тогда. Надеюсь, не заплутаем, как в Лабиринте!
– Не беспокойтесь, господа. К Минотаврусу не приведу.
Сотник лишь головой покачал. Одна-ако! Широким массам киевского простонародья знакомы древнегреческие мифы? Ну, так, а почему бы и нет?
