Евпатор. – Простой шестнадцатилетний парень? Да, судя по уму, тебе лет сорок, никак не меньше. Виден и жизненный опыт, и знания… и здоровый кинизм.
– У нас говорят – цинизм, – поправил юноша. – Кстати, ты обещал помочь с девами.
– Помогу, – следователь вновь стал собран и деловит. – Хотя Дукам сейчас не до вас – замять бы скандал! Однако отомстить могут, да и лишние свидетели им ни к чему. Вот что! Есть у меня знакомый в Галате… В приходе Святого Антония Падуанского… Думаю, он сможет приютить ваших девушек. Ненадолго – ну, так ведь скоро весна, домой поплывете!
– Месяц – проживут. Смотрите только сами не наломайте дров. И девушек хорошо бы перекрасить. Хна, басма… красок для волос много, можно купить.
Стефана Дуку Миша убил за день до отъезда. Выследил и убил. На лесной дороге у загородной виллы. Подстерег, вытащил из заплечной сумы самострел с прицелом… За прицел – отдельное спасибо Кузнечику. Наставнику Тимофею… Димке…
Пришлось положить всех – не только самого Дуку, но и двух его слуг – или охранников – и возницу. Пусть. Пусть ответят. За Варвару, за Премысла… за всех.
Эпилог
Ратное. Июнь 1128 г.
Ах, как пели соловьи в кустах на околице! Выводили так, что заслушаешься. Тоненький серп месяца дрожал в синем ночном небе, в протекавшей рядом речке отражались золотистые звезды.
Михайла с Юлькой лежали в копне свежего сена, на заливном лугу. Просто гуляли весь вечер – притомились.
– Миш… – девушка взяла сотника за руку. – Ты про Царьград обещал рассказать…
– А ты – про судьбу. Про свою… – тихо прошептал Михайла. – Решила аль нет?
– Ну… я не знаю пока…
Сотник уселся, обнял себя за плечи… если бы курил и была бы сигаретка – закурил бы всенепременно – от нервности. Не решила она… Хотя понять девчонку можно. Выйдет за Мишу – будет хоть и знатной (для Ратного) особой, однако весь свой дар потеряет, станет обычной – как все. Надо это ей – не надо, вопрос ой какой сложный! Особенно для подростка…
– Ты думай… Если что – я пойму…
Юлька ничего не ответила, просто обняла Мишу за плечи, прижалась всем телом… Горячим, словно огонь – даже сквозь одежду чувствовалось.
Сотник чувствовал – вот только сейчас и оттаял. Немного, чуть-чуть. Всю дорогу, и даже дома, корил себя за гибель Премысла и Варвары. За то, что не выявил вовремя предателя Жердяя, а ведь, наверное, мог бы… За то, что не уберег своих. Эх, Варвара, Варвара краса, длинная коса… Единственное, что мог для тебя, сделал – убил. Ну, а как иначе? Никак.
Господи… Как же тяжело жить! Принимать решения – во многом ошибочные – руководить… Быть за всех в ответе!
– А озимые-то взошли! – вздохнув, тихо промолвил Миша.
– Да, взошли! – поддержала лекарка. – Корней Агеич сказывал – скоро жать будем! Эко ты, Миша, придумал. Другим еще до конца лета ждать, а мы уже с хлебом будем!
– Это не я придумал. Колумелла, Марк Теренций Варрон…
– Греки?
– Римляне. Ах, Царьград, Царьград… Я вот что думаю – может, и нам такие бани выстроить? Красивые, словно дворцы, с бассейнами, с гимнасием… Еще хорошо бы мануфактуры завести… по типу ромейской оружейной… Ну да! На первое время – болты арбалетные делать, а там посмотрим… Дядюшка Лавр такому делу рад будет… Да и матушка просила… С Кузне… С наставником Тимофеем покумекаем…
Михайла замолк, улегся на спину, бросив в рот соломинку. Ну, вот ведь! Вроде как все и сладилось. Не только в Царьграде, но и в Киеве. Людокрады там все же продали двух дев. Хорошо, сотник там людишек оставил – они и нашли. Молодцы, парни! Ах, какая встреча была… Еще бы! И дев вернули… правда, не всех. Эх, Лада, Лада… И что тебя потянуло на скользкий путь? Варвара, Премысл… Жаль! Жердяй еще… Бог ему судья.
Здесь, в Ратном… Многие ведь не верили! А вот вам – пропавшие девы. Пусть и не все… Зато не только свои, но и туровские! По всем окрестностям молва пошла – мол, сотник ратнинский так за своих стоит – на краю света отыщет, не бросит! Зауважали Михайлу… даже князь! А уж в младшую стражу нынче – очередь.
Князь, кстати, пригласил на охоту да на пир. Сие приглашение – лестно. Немногие удостаиваются… тем более в столь юном возрасте. Надо в Туров ехать, да. При полном параде…
Хотя не до парадов сейчас… Худые вести приходили с окрестностей Погорынья. После того, как сгинул боярин Журавль и его друг Данила-мастер, «лешаки» дурь почуяли, стали искать, кому уменье свое продать подороже. Тут и объявились людишки князя Юрия… Будущего Долгорукого.
Как сказал Кузнечик, князь – тот еще черт! И надо срочно думать – что делать, где искать надежных друзей? Да и сыщутся ли такие? Все в голоде, а Ратное – с озимыми. Вот и завидуют. А где зависть – там и война.
Вот ведь жизнь. Вроде, казалось бы, все лучше и лучше – и младшая дружина, и мануфактуры, трехполье, и… Ан нет, не лучше. Врагов кругом слишком уж много, завистников. Сильным надо быть, и никакой слабости себе позволить нельзя – сожрут тут же!
Эх…
Чу! Юлька вдруг прильнула к груди, улыбнулась… в темноте-то не видно было улыбки, но Миша чувствовал – улыбнулась. Правда, не очень весело, но – пусть так…
– Жаль, что Горислава с тем варягом уехала…
– Почему жаль? У них любовь. Посидели на прощанье – и ладно.
– Тетка Брячислава до сих пор злится, простить не может. Говорит – ты все устроил.
– Не я. Говорю же – любовь.
– Любовь… А ну-ка, закрой очи!
– Зачем это?
– Увидишь! Закрой, закрой.
Любовь, говорите? Ну-ну…
Сотник послушно закрыл глаза… ощутив на губах терпкий вкус поцелуя… И вдруг дернулся, услыхав свист. Перекатился, упал в траву, накрывая собою Юльку…
Что это было? Стрела? Или просто крик ночной птицы? Все может быть. Тяжелые нынче времена. Мрачные.
