в цель и десяток испанцев вылетело из строя поломанными куклами. Бой начался. Испанцы не стали перестраиваться и пошли в бой колонной и пожалели об этом. Пока они шли к нашему редуту пушки стреляли непрерывно и каждый выстрел был в цель, плотное построение войск — это прекрасная крупная мишень для артиллерии. Когда же колонна вошла в дефиле им на голову посыпались гренады и удара почти сотни гренад хватило для того, чтобы испанцы быстро ретировались. Потеряв полсотни солдат убитыми и не менее ста солдат раненными — испанцы тем не менее не успокоились и стали перестраиваться в боевой порядок. Терция тоже слишком большая цель ля пушек и хотя у нас было только два орудия но и они показали, что потери неизбежны. Но испанцы не хотели показывать свой страх и упорно шли на редут и опять нарвались по сигналу перед редутом построились мушкетеры в три линии и открыли огонь. Именно в таком строю и для отражения такой атаки и готовили роту городского ополчения. Каждое движение стрелков было отработано до автоматизма и стреляли они как автоматы. Когда терция приблизилась к болоту то прозвучал сигнал и мушкетеры, четко повернувшись ушли за редут и на головы испанцев опять посыпались гренады. Такого издевательства над непобедимой испанской пехотой ещё никто не проводил. И опять испанцы очень быстро ретировались, правда сказать надо, строй они удержали, но потери были у испанцев большие. На поле боя остались огромные завалы из трупов испанских пикинеров и фузилеров. Пока испанцы отступили я проверил кто у меня остался в строю и сколько осталось боеприпасов. Убитых было мало три десятка убитых это не потери. Но осталось мало патронов и гренад. На двести стрелков осталось две тысячи патронов и только сто гренад. Этого хватит отбить ещё одну атаку и всё нам придётся отступать. Опять сигнал горна и к линии болота подъехали три всадника. С нашей стороны тоже мы подъехали втроем. Испанцы предложили перемирие для того, чтобы собрать мертвых и раненных. Я не стал возражать и взяв подзорную трубу вернувшись к редуту принялся считать убитых и раненных испанцев которых выносили с поля боя. По итогу я пришел в отличное настроение. Убитых испанцев оказалось примерно восемьсот человек и раненных вынесли почти столько же. В строю терции осталось тысяча четыреста человек и это в самом для них случае. Но до битвы при Рокруа было ещё очень далеко — испанцы закусили удила и пошли отчаянную последнюю атаку. Они не могли допустить такого позора. Потерпеть поражение от молодого сопляка и каких-то городских ополченцев. Испанцы не обращали внимание ни на пушки, ни на гренады и даже мушкетные пули в упор их не остановили. Последние сто испанцев которые держались на ногах дошли до редута и взобрались на укрепление и устроили рукопашный бой. Но сражение было проиграно ими. Слишком мало испанцев осталось на ногах и залп в упор и затем рукопашная и победа за нами. Испанцы не сдавались, и полковник и молодой прапорщик погибли в бою. Сдавшихся не было. Мы не стали добивать испанцев и собрав оружие ушли к городу. Но это не значит, что испанцы выжили, раненых добили и закопали местные крестьяне. Это была законная добыча крестьян. Жители деревень мстили за все страдания, которые им причинила война. Знамя терции я повесил у себя в кабинете и честно гордился своей победой над врагом, действительно заслуживающим уважения. Марш по городу после победы над испанцами вылился в настоящий городской триумф роты городского ополчения. Городские жители помнили прошлые визиты испанцев и помнили все обиды и грабежи и теперь, когда испанцев наказали и не пустили в город, жители города радовались и поздравляли ополченцев с победой. Оружия в арсенале теперь было много и можно было вооружить всех мужчин города в случае необходимости. Но все мужчины города не придут за оружием, хорошо если хотя бы сто человек придет к городской ратуше в случае опасности для города. В городе полно купцов и ремесленников, но в бой они не пойдут.
Затем на площади перед городской ратушей был торжественны обед и стояли столы с угощением и бочки с вином и три дня весь город гулял. Награды были для всех — мне в награду отдали дом, где я жил. Теперь у меня этот дом в собственности. И ополченцы получили по пятьсот талеров на руки каждый и мне перепало тоже годовая зарплата в качестве премии. Это много — не так много, как у меня было раньше совсем не миллионы так каких пятьдесят тысяч талеров, но и этого хватало на всё. Тем более поехать в Дубаи мне не светило. Сейчас там может и есть пляжи, но туризм не поощряется. Потому отпуск у меня будет на балконе. Вот такой местный туризм. После праздника похоронили погибших и умерших от ран. Мало это если не думать. Погибло пятьдесят восемь ополченцев и теперь надо было искать новых. Но не пришлось искать — узнав сколько получили ополченцы у нас стояла очередь из желающих послужить в роте городского ополчения. Брали уже только по рекомендации троих ополченцев или двух сержантов или одного офицера. И в случае проблем с этим новобранцем наказывали поручителей тоже. Да, и испанское знамя не долго висело у мня в кабинете. Примерно через две недели к городу подъехала делегация из двадцати всадников и заплатив городской сбор проехала к постоялому двору и остановилась там. То, что это были испанцы стало ясно ещё на воротах. Приехали мстить за разгром. Тогда почему так мало. Испанцев интересовало — как найти Курта Шмидта майора городского ополчения. Им подсказали. И вот испанцы прибыли ко мне в гости с визитом. Во избежание эксцессов я подтянул караул к себе домой и перекрыл улицу. В гости ко мне с визитом прибыли — родственники полковника командира терции и нескольких знатных офицеров, и они хотели выкупить знамя и оружие погибших офицеров. Знамя они видели на стене и там же висели необходимые им клинки. Платили они золотом и сто тысяч дублонов как мне показалось вполне достойная цена за эти предметы. Переговоры были короткими и заплатив деньги, родственники исчезли из города. Можно долго спорить о правильности моего поступка и моего решения продать эти трофеи. Но мне они не нужны были это не было какое-то уж чудо оружие. Родственники же получали за свои деньги память и реликвии, которые им были дороги. В городе же посудачили и забыли об этом визите. Война шла своим чередом. И пока противники обходили стороной наш город. Просто не было необходимости занимать город. Никакого стратегического значения наш городок не имел. Город постепенно наполнялся беженцами и бродягами. Разница не очень большая. И опять криминал стал поднимать голову. Люди, пришедшие в город, были беззащитны и преступный элемент опять почувствовал поживу. Информация о разгроме испанцев дошла и до курфюрста и императора. Император не стал лично реагировать и пришлось курфюрсту самому проводить расследование по этому событию. С одной стороны, испанцы вторглись на земли Саксонии и грабили местных жителей. С другой стороны, они союзники из католической Лиги. И вот этих то ли разбойников, то ли союзников помножили на ноль. С одной стороны, уничтожили бандитов и грабителей, с другой стороны это всё-таки союзники и почти родственники Императора. Надо принимать решения — награждать или наказывать. К нам в город послали комиссию разбирать на месте этот вопрос и решить миловать или казнить. Мы же в городе пока не знали, что так остро встал вопрос с нашими испанскими делами. И сейчас стоял на повестке дня другой вопрос — бургомистр хотел попасть в Вену по каким-то делам. На самом деле в Вену хотела попасть супруга бургомистра. И вопрос этот был очень важный — модные платья и аксессуары из Парижа.
Комиссия по расследования моих столкновений со шведами и испанцами должна была приехать к концу месяца и решение по моей дальнейшей судьбе было вполне предсказуемо, но мне об этой комиссии ничего не было известно, и я спокойно спал и готовился к дальнему путешествию. Супруга бургомистра сначала рвалась в Вену за последними новинками в мире моды, но после моего неприкрытого удивления и вопроса — почему не в Париж, там же сейчас все законодатели женской моды, откровенно подвисла и теперь решала в Вену или Париж. Если читатели подумали о наличии финансов, то бургомистр мог оплатить и Вену, и Париж и по отдельности и вместе. Вопрос стоял именно в направлении нашей поездки. Охрану делегации в центр мировой моды возложили на меня
