Мы приняли стойку смирно, но сигареты не выбросили.
— Здравия… кхм… желаю, — сказал Виталик, выдохнув большой клуб дыма.
Спектакль удался, но был один нюанс. В книге проверки сделана запись о курящих после отбоя. Теперь дело было за командиром роты, который завтра увидит это замечание.
Наведя порядок, я отправился отдыхать свои положенные четыре часа. Виталька, который продолжал быть моим соседом по кровати ещё не спал.
— Серëга, вы как? Не сильно в обиде? — спросил он.
— А ты сам как думаешь?
— Спасибо, что выручили. Я бы мог там и вниз головой шлëпнуться. Шею… ну… себе мог свернуть, — продолжал оправдываться Виталя, пока я укладывал вещи на табуретку.
— Эх, спасибо, как говориться, не булькает, дружище, — усмехнулся я. — Ладно, ничего не надо. Мне, по-крайней мере, точно.
— Сначала из-за меня ты чуть не вылетел, теперь снова, — продолжал Виталик свою исповедь.
Надо как-то его в чувство привести, а то совсем расклеится. И попался же тебе такой проблемный товарищ, Серёга? Ещё и внук маршала Советского Союза.
— Значит так, Витос, давай раз и навсегда ты из своей головы выкинешь идею покинуть эти стены, — сказал я, прикладываясь на кровать.
— А ты чего разделся? Дневальному же запрещается снимать одежду и оружие во время…
— Ой, отстань! Я ночью встану и оденусь. Ты меня послушай. Мой мотивационный треннинг для тебя бесплатный…
— Трэниг? — снова, как и тогда на улице, переспросил Виталя.
— Он самый. Я тебя не буду уговаривать, но как старший товарищ имею право сказать: возьми себя за яйца и покажи, что они у тебя есть! Знаешь, где они у тебя находятся?
— Ну… конечно. Вот же о…
— Верю, верю! Не показывай, — отдëрнул я его руку от трусов. — Раз уж ты поступил в училище, поднимись хотя бы раз в небо на самолёте. Тебе дали такой шанс! Не понравится, можешь или списаться, или уйти, или сбежать, да что угодно! А главное — деда не опозоришь. Тут до присяги чуть больше недели, а потом прыжки, занятия нормальные пойдут, увольнения будут.
Хотя, с таким дедом, он мог бы и заочно закончить. И всё КМБ провести на даче у берега моря.
— И вообще, у тебя есть увлечение? Ну что тебе нравится? Девушки и покушать не считается, — сказал я. При крайних словах, Виталя немного улыбнулся.
— Рисовать люблю. Даже привëз с собой специальные художественные принадлежности.
— Вот и рисуй. А теперь, спать. Мне ещё ночью дежурить, — сказал я и повернулся на бок.
Естественно, на утро от старшины было много «комплиментов» в адрес нашего наряда. Все парни в роте косились на нас и выказывали своë недовольство нашим поведением. Истинную причину знали немногие — те, кто принимал непосредственное участие в этом спасении рядового Казанова, сам спасаемый и Артëм.
Ротный, майор Голубев, сказал Мозгину провести воспитательное мероприятие. И вот здесь, я кажется понял, что будет.
— Рота, получаем шанцевый инструмент и выходим строиться перед казармой! — скомандовал дневальный через час после ужина.
Свой наряд мы сдали и теперь спокойно могли выполнять все задачи подразделения. Напирать на то, что нам положен отдых, бессмысленно. Получив сапëрные лопаты, мы выстроились повзводно перед крыльцом казармы.
— Итак, после непродолжительных боëв с превосходящими силами противника, в нашей роте имеются раненные, — начал свою речь перед строем Мозгин.
— Что такое? — спросил у меня Артëм, но на меня стал нападать смех. — Ты чего смеëшься?
— Сейчас ты увидишь этих бойцов. У меня прям ностальгия, — сказал ему я, еле сдерживая смех.
— Какая ностальгия? — переспросил Артëм, но я махнул ему чтобы он смотрел перед собой.
Из дверей казармы вышли трое заместителей командира взвода с плащ-палатками в одной руке и… окурком от сигареты в другой.
— Наша задача доставить раненных в медсанбат, находящийся в 7 километрах от наших позиций. Нести аккуратно, чтобы не повредить их ещё больше, — сказал Мозгин.
Макс, как и другие замком взвода, расстелил плащ-палатки и бросили на них окуроки. И это было ошибкой.
— Курсант Курков только что повредил одного из наших товарищей. Состояние раненного ухудшилось. Времени нет. До медсанбата, ориентир КПП на аэродроме, бегом марш! — скомандовал Мозгин.
Давно не бегал я подобные кроссы в сапогах! Остальные вообще никогда не испытывали на себе, что такое хоронить «бычки». Очень торжественное мероприятие!
Марш-бросок до КПП был выполнен. Сейчас мы должны были их где-то закопать и вернуться домой уже пешим ходом. Перед строем вновь выступил Мозгин, ехавший за нами на велосипеде. Как он его выдержал, не представляю!
— К большому сожалению, врачи не смогли спасти наших товарищей. Мы навсегда запомним их, как очень хороших бойцов, сгоревших в огне битвы за наше с вами здоров… то есть отечество. Объявляется минута молчания.
Даже при всей усталости никто не мог удержаться от смеха в этот момент. Старшина толкал свои речи с очень серьёзным лицом и, даже, снял головной убор во время поминок.
Выкопав три небольшие ямы, благо рук и лопат было много, мы «похоронили» в этих импровизированных могилах окурки.
— А нам с вами ещё предстоит бой. Выдвигаемся на предыдущие позиции. Бегом марш!
Через несколько дней состоялся финальный эпизод КМБ — пятидневный полевой выход на ближайший к нам полигон — Вороновский. Я уже был в предвкушении того, что окажусь в обстановке, слегка приближенной к боевой. Палатки, стрельбы, полоса препятствий, пыль и общий умывальник, чтобы хоть немного смыть грязь.
Один эпизод был очень интересным и показательным. В первый день привезли нам обед намного позже, чем он был в училище. Парни, естественно, были готовы съесть слона к тому моменту. Это и спровоцировало беспорядок при выдаче пищи.
В своëм взводе я как мог одëргивал ребят, чтобы они не летели сломя голову. С поддержкой Макса это получилось. У огромных бачков с едой началась настоящая давка, переходящая в драку.
— Становись! Командуйте, товарищи будущие младшие командиры! — громко скомандовал Неваднев, увидев попустительство многих командиров отделений.
Когда рота построилась, майор подошëл к бакам с едой и осмотрел их. Затем повернулся и приказал выполнить «небольшую» пробежку вокруг нашего лагеря. Примерно через 10 минут, нагнав аппетит ещё больше, мы стояли на том же месте в ожидании долгожданного приëма пищи.
Мне не привыкать быть голодным в боевой обстановке, но вот молодым ребятам это незнакомо.
— Запомните на всю жизнь! Вы не стадо, вы офицеры. Что скажут ваши подчинëнные, если увидели бы вас, дерущимися за миску супа? — сказал Неваднев и толкнул первый открытый бак.
— Первая пайка — командиру. Первая женщина — снова командиру, — сказал он и толкнул второй бак. — А
