в первые же дни выбрал младших командиров во взводе. Замком стал Андрюха Коцаба, младший сержант, поступивший после года службы в танковых войсках. Невысокий парень с вечно хорошим настроением. Дисциплина в нашем взводе держалась, прямо-таки, «по-братски». Не было ни криков, ни драк, юмор в меру, но это всё привело к ещё одной небольшой проблеме — к нам приклеилось клеймо раздолбаев.
Поспать на кровати во время наряда и на занятиях, потеряться в кустах на зарядке и во время каких-то работ, а также отсутствие порядка в нашем расположение — это лишь малая доля наших грехов. Ротный грозился несколько раз отправить за забор самых дерзких нарушителей. Однако, «потери» всё равно были.
Уже в первую неделю начался отсев курсантов. Один натёр ноги из-за неумения наматывать портянки и его забрали родители. Другой уехал в самоволку, потому что девушка бросила его и написала об этом в письме. И ведь вроде медалист-отличник, но свой выбор сделал. Поставил девушку выше приказов и Устава. Через пару дней вернулся, для того чтобы услышать вердикт об отчислении из училища.
Самое приятное, что случилось на КМБ это начало парашютно-десантной подготовки. Так сказать, первые шаги к покорению неба.
В классе изучали теорию. Преподаватель, подполковник запаса Ульянов уже встречался мне в училище в первый день. Память у него оказалась хорошей, и он вспомнил нашего «друга» Баля.
— Где этот собаковод? — спрашивал Ульянов, рассматривая аудиторию.
— Не поступил, — сказал Коцаба.
— Это ему повезло. Человек должен всегда оставаться человеком, ребятки. По отношению ко всем.
— К врагу тоже? — спросил Артëм.
— Особенно к нему. Продолжим рассматривать ПД-47 с которым вы будете прыгать… сейчас скажу когда… в сентябре!
Так рано?! Это ж круто, что как только начинается учëба, сразу приступаем к прыжкам.
— Не удивляйтесь вы так. Меньше чем через год вы и в небо подниметесь на Л-29. А потом будете бить себя в грудь, что вы лëтчик. Но человеком оставайтесь.
На футбольном поле мы учились складывать парашют. Все очень тщательно подходили к этому процессу. Ульянов раза три-четыре уводил народ, но все просили ещё потренироваться.
— Вот как я его сложу? — психовал Макс. — Не прыгну и к полëтам не допустят. А что на это скажет Елена Петровна?
— Макс, да успокойся. Пошли уже. Нам всё равно укладывать парашют будут ПДСники.
— Серьëзно? — удивились несколько человек, что не осталось незамеченным Ульяновым.
— А вы думали, я вам балбесам, ваши жизни доверю? — усмехнулся он. — Молодец, Родин, соображаешь. А теперь, живо на городок!
На парашютном городке тренировались на разных тренажёрах. Нужно уметь правильно отделяться от самолёта. Если я на своëм веку напрыгал пару-тройку сотен прыжков, то многим это предстояло впервые.
— Управлять парашютом тоже очень важно. А самое главное? — спросил Ульянов. — Самое главное это правильно приземлиться.
— А что может случиться? — спросил один из ребят.
— Неловкое движение и колену кранты. Развëл ноги и можно повредить сразу две ноги. А вот если не заметить какой-нибудь пень или валун, повредишь и мягкое место, и… более важное «место».
— Значит… ну… учимся приземляться? — спросил Виталя, стоя на краю платформы, и приготовившись спрыгнуть вниз.
— Верно, Казанов. Не переживай, боец. Раскрытие гарантирую!
По прошествии двух недель, наш взводный решил познакомиться с каждым из нас. Собрал в ленинской комнате всю группу и начал, как сказали бы в школе, классный час.
Капитан Витов Виктор Викторович — бывший техник. К авиации имел самое прямое отношение, поэтому пытался это показывать всем видом.
На протяжении часа мы так и не назвали ему своих имен. Зато послушали сценарий к советскому «Пункту назначения». Витов рассказал несколько историй, как из-за мелкой и незначительной детали погибает лëтчик или техник.
Птица пробивает фонарь и ослепляет лëтчика, что приводит к катастрофе. Техник кидает баллон с кислородом, думая, что он не заправлен. Взрыв и ему что-то да и отрывает. Самолëт выкатывается с полосы как раз в тот момент, когда выкопали траншею. Воздушное судно переворачивается, а лëтчик не может покинуть его.
Ну и самое «вероятное» событие. Корова с единственным рогом на голове оказывается на траектории пробега или разбега самолёта. И именно этот рог пробивает остекление фонаря, нанося смертельное ранение курсанту.
— Вот такой закон подлости, хотим мы этого или не хотим! — заканчивал он каждую историю подобным фаталити, подчëркивая трагизм произошедшего. В его словах есть истина. Надо понимать, что к полëтам надо быть готовыми. Ошибок небо никому не прощает, как и земля.
Мне кажется, именно после таких собраний, наш взвод покинули ещё три человека. Такой вот мотиватор, капитан Витов.
По субботам относительно свободный день. Занятия до обеда, а после начинается ПХД. И вот здесь я впервые увидел «это»!
— Родя, давай с кем-нибудь за «Машкой». Она в подвале, — сказал мне Коцаба, когда мы только начинали разводить пену.
— Чего? — уточнил я. — За кем мне надо идти?
— Да за чем, а не за кем. «Машка», не знаешь что это такое?
Конечно, я не мог знать «это»! Данная имба, под названием «Машка», шедевр советской курсантской мысли.
Является прибором для полуавтоматического натирания полов в казарме, путем сошкрябывания грязи с досок. Мощная станина с наваренными то ли траками, то ли рельсами, целой батареей железных щеток и с огромной ручкой, по внешнему виду, оглоблей.
Для приведения её в действие на станину становились два курсанта из тяжëлой весовой категории, а еще три-четыре человека тянули это сооружение вперед по «взлетке».
Реально, выглядит устрашающе, весит много и способна напугать до батальона противника одним своим видом.
На следующий день мой первый наряд по роте. Макс дежурный, дневальный я и ещё четверо ребят. И среди них Костя Бардин.
— Не подерëтесь, Серёга? — спросил Макс, когда мы стояли на разводе суточного наряда.
— Обижаешь! Я не буду нарываться.
— Ты-то может и нет, а вот за него не уверен. Неужели, всё из-за девушки? — не унимался Макс.
— И я ему руку чуть не сломал на выпускном. Но он первый начал, — ответил я, на что Курков, разочаровано, покачал головой.
Наряд проходил спокойно. Ничего сложного, все, как и в моë время — постоял на «тумбочке», пошёл дурака повалял. Надо ещё стоять около двери, но нас же пять дневальных. Времени вагон, так что решил провести время с пользой и проверить свои вещи в каптëрке.
— Куда? — встретил меня на входе в кладовую «Кинг-Конг» Мозгин.
— Сумку проверить, товарищ прапорщик.
— Давай, только быстро.
Старшина уютно устроился в своей каптëрке, заканчивая уже с третей чекушкой.
На больших стеллажах аккуратно были выставлены чемоданы и рюкзаки всей роты с
