закончил я.
Мужчина развел руками:
— Если это все, то давайте пройдем на выход.
— Охотно, — согласился я.
Дом Витте Льва Витальевича располагался в живописном месте неподалеку от Николаевского парка. Сразу за его домом протекал ручей и от которого тянуло прохладой.
Фома остановился на подъездной дорожке и с сомнением уточнил:
— Вы уверены, вашество, что тут живет лекарь по убогим? Уж больно здесь все красивое.
— А как должно быть? — удивился я.
Парень пожал плечами:
— Ну, не знаю. Но я думал, что сразу станет понятно, что тут обитает главный по скудоумным. А тут вона чо.
Он кивнул на табличку, где было выведено: «Дом высокой культуры. Соблюдайте порядок».
Отвечать я не стал. Вышел из авто и зашагал вдоль невысокого белого заборчика к аккуратной калитке. Дорожка ведущая к дому была выложена розовым камнем. По обе стороны от нее росли аккуратно подстриженные кустики с крохотными белыми цветочками на колючих ветвях. На придомовой территории располагались ухоженные пышные клумбы. У одной из них присел невысокий старичок в неотбеленной льняной рубахе и серых свободных штанах. Он срезал крупные пионы. При моем появлении поднялся и снял соломенную шляпу.
— Здравы будьте, молодой человек, — он склонил голову к плечу и окинул меня очень внимательным взглядом. — Позвольте спросить, к кому вы направляетесь?
— А вы знаете всех жильцов в доме? — уточнил я.
Мужчина кивнул:
— Конечно. Здесь всего шесть квартир.
— Неужели? — я посмотрел на входную дверь и заметил рядом с ней на стене табличку с фамилиями. Их действительно было немного. Видимо, апартаменты здесь были большими.
— Мы с соседями живем давно и весьма дружно, юноша. Ходим друг другу на чай. А также забираем почту, следим за питомцами и цветами соседей, если кто-то отбывает в отпуск.
— Хороший у вас дом.
— Не жалуемся, — мужчина улыбнулся, возвращая на макушку плетеную шляпу. — Если вы к Мигулиной Тамилочке, то она отбыла на канал кататься на лодочках со своими кузинами. А ее батюшка, думаю, будет рад вас принять и обсудить ваши притязания к его дочери. Девушка она хорошая, но засиделась в девках. И думается, что это не самым лучшим образом сказывается на характере. Видите ли, молодой человек, когда юная особа долго остается без семейных уз, она начинает догадываться, что без супруга ее жизнь может быть куда приятнее. В ее голове появляются мысли о карьере, самостоятельности и всякой подобной чуши. Не дело это.
— Нет, я не свататься, — смутился я и даже развел руки в стороны. — В ином случае я бы пришел с цветами.
— Так зачем дело стало? — жилец улыбнулся и указал на клумбу, — могу собрать вам цветы на любой случай — хоть для извинения, хоть для поминок, хоть для того, чтобы произвести впечатление.
Я улыбнулся:
— Вы местный садовник?
— Можно и так сказать, юноша, — старик поднял корзинку со сложенными в ней колышками, бечевкой и садовыми ножницами.
— Позвольте, я вам помогу.
— Извольте, — улыбнулся старичок и передал мне корзину. — Мне нравится ухаживать за растениями. У нас есть садик на заднем дворе, который я заложил лет десять назад. Там был пустырь, на котором росли колючки, а мне удалось… да что я говорю? Сейчас вы сами все увидите.
Мы обогнули дом, и поначалу я увидел лишь высокие кусты сирени. Тропа вела мимо и вскоре мы оказались в уютном садике, засаженным невысокими яблонями и вишнями.
— Жаль, деревья уже отцвели, и вы не застали это чудо, — произнес мой провожатый. — Аромат стоит невероятный. А вид…
— Представляю, — улыбнулся я оглядываясь.
Беседка расположилась между кустами смородины и выглядела капитальной, даже несмотря на кружевные наличники, вырезанные из светлого дерева. Внутри на помосте высился стол, вокруг которого располагались лавки с широкими спинками. Столешницу покрывала белая скатерть с деревенской вышивкой по краям. Это выглядело мило. В центре стола высилась прозрачная стеклянная ваза. Старик поставил в нее срезанные ранее пионы, расправил листья на стеблях и отступил на шаг, чтобы оценить композицию. И гордостью спросил:
— Хороши ведь? —
— Красивые, — согласился я, хотя был уверен, что мужчина вряд ли нуждался в моем одобрении.
— Левушка, ты привел гостя? — из-за деревьев показалась невысокая женщина средних лет в легком сарафане и кружевной вязаной шали, наброшенной на плечи.
Ее благородно выбеленные сединой волосы были собраны в высокую прическу и скреплены черепаховым гребнем. Дама улыбнулась, показав милые ямочки на щеках, и я хотел было ответить, но старичок перебил меня.
— Где мои манеры? Я Лев Витальевич, а это моя супруга, Надежда Алексеевна Витте. А вы…
— Павел Филиппович Чехов, — быстро представился я и помог женщине поставить на стол самовар.
— Я узнал вас, юноша, — удивил меня лекарь. — Запомнил ваш снимок в «Ведомостях». Правда, он был взят, видимо, из вашего лицея и на мой вкус не особо удался.
— В газете печатали мою фотографию? — удивился я.
— И даже заметку написали, хоть и небольшую, но довольно занятную. А вы не знали? — усмехнулся Лев, впиваясь в меня цепким взглядом. — У вас абсолютно отсутствует самолюбование. Что редкость в наше время для молодого поколения. Я отчего-то полагал, что вы должны упиваться вниманием к своей персоне. Сейчас даже совершенно пустой, ничего не достигший человек мнит о себе Искупитель весть что. А вы выделяетесь из всех.
— Наверно, если бы я знал о публикации…
— Бросьте, — махнул рукой лекарь. — Я нарочно встретил вас перед домом. Долго сидел на лавочке у порога и ждал, пока вы появитесь у калитки. И сразу, как приметил, направился к клумбе.
— Зачем? — заинтересованно уточнил я.
— Мне было любопытно, как вы отреагируете на простоватого навязчивого садовника. Поддержите ли беседу или оттолкнете с дороги. А потом вы помогли смешному старику донести корзинку. Хотя могли бы сослаться на дела, сказать, что торопитесь и пойти в дом.
— Вы меня проверяли? — я улыбнулся.
— Лев Витальевич любит такие шутки, — отозвалась его жена, которая расставляла тарелки. — Проверяет наших знакомцев и приятелей. Друзья уже привыкли к его выходкам.
— И даже считают это забавным, — усмехнулся лекарь.
— Кроме тебя, дорогой, мало кто так думает, — отметила женщина, но не выглядела раздосадованной. Видимо, этот разговор возникал в семье часто.
— Вы уж простите мне мою слабость, — обратился ко мне Лев Витальевич. — Я привык наблюдать за людьми и делать выводы об их особенностях.
— И какие выводы вы сделали обо мне? Или еще рано об этом говорить?
— Для начала, юноша, я уверен, что вы лишены нарциссизма, которым страдают аристократы вашего возраста и статуса. В наше время это довольно редкое явление.
— Даже
