словах фальши. Тебя превосходно подготовили. Даже завидую.
Высоцкий хмыкнул, покачал головой. Выбросил в окно недокуренную сигарету.
— Я ценю хорошую актёрскую работу, — сказал он. — Я хорошо в ней разбираюсь. Ты был хорош, признаю. Поэтому я выполню твою просьбу: довезу тебя до «Сокольников». Отплачу за твоё отличное выступление.
Владимир Семёнович повернул руль, БМВ плавно тронулся с места.
— Так зачем тебе, Сергей, нужно в «Сокольники»? — спросил Высоцкий. — Кто там сейчас погибнет и почему? Рассказывай. Ты убедительно предсказываешь будущее. Времени на разговоры у нас в пути будет предостаточно.
БМВ медленно катился мимо здания дворца спорта. Владимир Высоцкий придерживал руль левой рукой. В правой руке он держал ещё не прикуренную сигарету. Сквозь приоткрытые окна в салон проникали уличные звуки: шуршание по асфальту шин, рычание моторов проносившихся по проезжей части автомобилей и далёкие, приглушённые стенами и расстоянием голоса людей (хоккейный матч в «Сокольниках» ещё не закончился — судя по времени, игра была в самом разгаре). Я отметил, что на территории спорткомплекса ярко светили фонари. Их свет отражался в окнах припаркованных около забора автомобилей. Горел свет и в самом дворце спорта. А вот звёзды на небе пока не появились, хотя облаков над Москвой я сейчас не видел.
— Владимир Семёнович, видите те автобусы? — сказал я. — Думаю, что это транспорт для иностранцев. Вон там метро: за теми деревьями. Вон та узкая лестница и есть злополучный юго-восточный выход.
— Сергей, ты в этом уверен? — спросил Высоцкий. — Ты раньше-то здесь уже был?
Я покачал головой.
— Не доводилось. Но автобусы иностранцев стоят. И к метро этот вход ближе других. Мне сюда. Это точно.
БМВ ускорился, словно определился с маршрутом. Свет автомобильных фар скользил по трещинам в асфальте, по местами разбитому бордюрному камню и по газонам, где блестели остатки сугробов. Он добрался до спускавшегося со второго этажа дворца спорта лестничного пролёта (в самом начале которого я приметил металлические ворота). БМВ замер в трёх метрах от массивной бетонной колонны, что подпирала здание будто свая. Свет его фар растворился в уличном освещении, которого сейчас около юго-восточного входа было предостаточно. К нашей машине от распахнутых ворот устремилась невысокая человеческая фигура (контролёр?). Она тут же повернула назад, когда я приоткрыл окно и выставил напоказ корочки с надписью «КГБ СССР».
Высоцкий закурил — свет зажигалки на секунду осветил его лицо. Я увидел, что Владимир Семёнович задумчиво смотрел на лестницу, с которой начинался вход (номер один) во дворец спорта. По пути в «Сокольники» я подробно пересказал Высоцкому тот самый составленный мною «документ», что касался давки «из-за жвачки» в «Сокольниках». Выдал ему примерно ту же информацию, какую получила Котова. Не ответил лишь на вопрос о том, откуда я сам эти сведения о грядущем событии получил. Заявил Высоцкому, что у меня «нет материальных доказательств». Поэтому я «никого ни о чём не прошу» и «никому ничего не доказываю». «Всё сделаю сам», потому что иного варианта у меня сейчас попросту не было. И потому что «не могу поступить иначе».
— Сколько сейчас человек на матче? — спросил Владимир Семёнович.
Он запрокинул голову, посмотрел на освещённые изнутри окна дворца спорта. Я пожал плечами.
— Думаю, не меньше четырёх тысяч человек. Это третья игра канадцев. Уже пол Москвы знает, что они раздают жвачку. Детский билет на игру всего десять копеек стоит. Я полагаю, что на сегодняшней игре аншлаг.
— Может быть, может быть…
Высоцкий опустил глаза. Он курил, шарил взглядом по территории вблизи лестницы. Посматривал он и на автобусы.
Владимир Семёнович стряхнул за окно пепел (тот полетел в направлении метро) и спросил:
— Каков твой план? Что ты сделаешь дальше?
Я отмахнулся от табачного дыма.
— Директор дворца спорта сейчас в больнице. Его заместитель ушла или скоро уйдёт домой — ещё до окончания матча. Там сейчас электрик и максимум пара человек из персонала. Это не считая милиции и солдат.
— И комитетчиков.
— Наверное, — сказал я. — Мне важно, чтобы во дворце спорта не погасили свет. И чтобы не закрыли вот эти ворота. Позабочусь об этих вещах — решу основную часть проблемы. Хотя и сомневаюсь, что даже в этом случае всё завершится без трагедий.
Я показал на лестницу, над которой в этот миг взлетел похожий на маленькое облако дымок — это курил контролёр.
— Толпа будет большая. Места здесь мало. Кто-то наверняка пострадает, когда тут ломанётся народ. Перестроить выход я сейчас не смогу. Но то, что могу, обязательно сделаю. Надеюсь, что сегодня обойдётся без жертв. А кости срастутся. И синяки заживут.
Я взглянул на Высоцкого — тот рассматривал лестницу юго-восточного входа.
В лобовом стекле отражался яркий красный кончик его сигареты. По салону машины в направлении приоткрытых окон расползались щупальца из табачного дыма.
— Кто закроет эти ворота, ты знаешь?
Владимир Семёнович сигаретой указал на лестницу. Я отметил, что он уже вслух не сомневался в моём предсказании. Будто узкая лестница и доносившиеся из дворца спорта голоса убедили его в правдивости моих слов.
— Понятия не имею, — ответил я.
Развёл руками. Кресло подо мной тихо скрипнуло.
— А если комитетчики? — спросил Высоцкий. — Ты ведь сам сказал, что свет в здании погасят пораньше, чтобы помешать иностранным фотографам. И этот вход, наверняка, запечатают с той же целью. Без указания сверху, администрация так бы не поступила.
Я дёрнул плечом и заявил:
— Сегодня эти ворота не закроют. Пока люди не покинут дворец спорта. На фотографии в иностранной прессе мне наплевать. Обидно, конечно. За нашу страну. Так по-глупому опозоримся из-за какой-то фигни. Но мы сами виноваты.
— В чём? — спросил Высоцкий.
Мне показалось, что спрашивал он серьёзным тоном — я не услышал в его голосе ноты иронии.
— Космические корабли запускаем. Танки строим. А жевательную резинку для детей не производим. Чем не позор? Стыдно. Мы сегодня наверняка опозоримся. Но я не откуплюсь от этого позора детскими жизнями. И другим этого не позволю.
Я тут же добавил:
— Даже если мой поступок кому-то покажется непатриотичным. Пускай. Наплевать.
Владимир Семёнович стрельнул в меня взглядом и тут же вновь повернул лицо в сторону лобового стекла. Он постучал рукой по рулевому колесу, затянулся табачным дымом и прищурил правый глаз.
— Что ты придумал, Сергей? Как справишься с электриком и с…
