Естественно, читать все это в сырой холодной комнате не хотелось, и Альберт, сунув под мышку эти три наиболее заинтересовавшие его книги, запер лабораторию. Когда он поднялся, Филиппа во дворе уже не было, агент же садился в свой роллс-ройс. Альберт поспешно подошел к машине, и Крушаль не стал захлопывать дверцу.
– Скажите, а на территории замка живет еще кто-нибудь, кого я не знаю? – спросил Альберт.
– Нет, с чего вы взяли?
– Филипп упомянул кого-то, кто живет на дереве…
– Пьян, должно быть, вот и несет всякую чушь, – зло ответил агент и повернул ключ зажигания.
– А за территорией замка? – громко спросил Альберт на фоне уверенного рокота старинного роллс-ройса.
Но Крушаль с непроницаемым лицом уже тронулся с места и выехал со двора.
– Слишком стар, чтобы жить на дереве… – повторил вслух историк. Он постоял немного, задумчиво проводил взглядом машину, а когда она скрылась за воротами, пошел к качелям на лужайке. До вечера Альберт решил читать, чтобы при встрече понять чернокнижника. Однако через час мысли стали уплывать, и Альбертом овладело тревожное любопытство. Дело в том, что вопрос о комнате Николаса вызвал на лице Крушаля странное смятение чувств, а ведь пожилой агент умел скрывать эмоции – в этом Альберт успел убедиться. И теперь историк гадал, а что, собственно, такого запретного могло быть в комнате владельца? И еще какая-то мысль все время пробегала по самому дну сознания, но ее никак не удавалось ухватить. Естественно, сконцентрироваться на сложных текстах больше не получалось.
Воспоминание о зеркалах из полированного металла навеяло вдруг идею, что комната в башне может являться неким экспериментальным полигоном какой-нибудь игры с сознанием. А что если в башне стоят какие-нибудь излучатели, которые во время сна закачивают в мозг средневековую локацию? А где-нибудь в замке, в одной из комнат, сидят люди в белых лабораторных халатах, и, прильнув к экранам компьютеров, изучают поведение Альберта, отрабатывают технологии… Тут взгляд историка упал на связку, которую он так и не успел возвратить управляющему. Она лежала на качелях среди книг и призывно поблескивала бороздками ключей.
'А ведь в этой связке может быть ключ от комнаты владельца, – осознал Альберт. Что если в комнате Николаса как раз и находится наблюдательный пункт? И те, кто за мной наблюдают, спокойно там обустроились? Ивет носит туда еду…' Альберт встал и нервно прошелся по лужайке. В голове сам собой сформировался рискованный план.
Дело в том, что в замке ложились спать рано. Альберт же удалялся в свою комнату почти сразу после ужина, изредка засиживаясь в каминном зале, чтобы порыскать в просторах интернета. Засыпал он по-разному, бывало, что и после двенадцати, и переселение в прошлое не было связано с каким-то конкретным временем. Экспериментировать же с энергетическими напитками, чтобы не спать всю ночь, он побаивался, опасаясь непредвиденных последствий. Однако до полночи он мог полностью распоряжаться собой, и это было проверено на практике. А что если, думал Альберт, часов в одиннадцать пройти на второй этаж в комнату Николаса прямо из каминного зала, тоже расположенного на втором этаже, но только старого крыла? Это можно сделать, пройдя пару коротких коридоров и несколько смежных комнат. Затем к двери владельца Курсийона можно попробовать подобрать какой-нибудь ключ из связки. Проблема лишь в том, что там же находятся комнаты агента и управляющего. Однако можно запастись легендой и в случае чего сделать вид, что срочно понадобился совет Крушаля.
План был, конечно, неблаговидный, но Альберт ничего не мог поделать со своим все возрастающим любопытством. Решив, что будет действовать по обстоятельствам, он взглянул на солнце – оно уже садилось, и, собрав книжки, направился читать в каминный зал.
На часах было ровно одиннадцать часов, когда Альберт закрыл трактат Роджера Бэкона, который уже давно перестал читать, следя лишь за временем. Единственный доступный ему фонарь, находившийся на кухне, включался и выключался с громким щелчком и давал слишком яркий свет. Поэтому он решил зажечь свечу, которая и светила скромнее, и ее можно было тихо задуть в случае опасности. Даже лучше затушить пальцами, чтобы фитиль не давал дыма. Еще Альберт долго ломал голову, как избежать звяканья ключей при подборе нужного к замку комнаты Николаса. Он даже позавидовал древнеегипетским взломщикам, ибо в то время существовали деревянные ключи. Как раз один из таких был найден в гробнице фараона Рамзеса II. В итоге историк прилепил к ключам шарики из расплавленного воска. Связка стала значительно тише. Альберт зажал ее в левой руке, в правую же взял подсвечник, проверил зажигалку в кармане и направился в новое крыло.
Успокаивая разогнавшееся сердце тем, что оправдается, даже пойманный с поличным, историк пробирался мрачными комнатами, полосатыми от ртутного света фонарей со двора, стараясь не споткнуться на многочисленных ступеньках. Все казалось иным, чем днем, все было неузнаваемо. Свеча пока была лишней, чтобы случайно не привлечь внимание, ибо окно управляющего выходило во двор. Однако в полной тишине двери скрипели так, что Альберт, обливаясь холодным потом, каждый раз хотел оставить свою затею.
Но вот он вышел на второй этаж нового крыла, вниз уходила, закругляясь, лестница, а от небольшой площадки с перилами тянулся слепой коридор с дверьми в спальни. Стало совсем темно, и тут уже Альберт зажег свечу. Стены коридора покрылись желтыми бликами. Где-то тихо вещал телевизор. Это хорошо, решил Альберт, и высоко поднял подсвечник, освещающий многочисленные гобелены на стенах. Вот только дверей на северную сторону было две, и Альберт подумал, что комнату Николаса закрывает ближняя дверь, раз ее окно выходит на террасу. Историк прижался к двери ухом. Тихо. Тогда он потрогал пальцем язычок замка, чтобы определиться с размером ключа, и нащупал один из тех, что должен соответствовать. Не подошел. Второй тоже. А вот третий ключ мягко щелкнул. Альберт взял связку под мышку, тихонько отворил дверь, сразу почувствовав устоявшийся запах душистого трубочного табака, и зашел внутрь, также осторожно прикрыв дверь за собой. С минуту он стоял, успокаиваясь и разглядывая комнату. Стол, шкаф и длинный комод были массивного темного дерева, а затертый диван продавлен в излюбленном хозяином месте. На картинах в золоченых тяжелых рамах преобладали черные и красные цвета. Это был кабинет, открытая же внутренняя дверь с левой стороны вела в спальню, и было видно спинку кровати. Альберт сделал шаг вперед и тут же услышал стук в дверь.
Только задув свечу, он понял, что стучали из коридора в дверь напротив. Послышался щелчок и слабый скрип. Фон телевизора усилился.
– А, это вы… – послышался сонный голос Филиппа.
– Кто же еще… Зашел пожелать спокойной ночи, – раздался голос Крушаля. – И удачи завтра.
– Спасибо. Да, завтра будет непростой день. Завтра он должен вернуться…
– Надеюсь, не с пустыми руками. Не вздумайте только его бояться – вы слишком много сделали в его отсутствие.
– Я знаю, он должен быть доволен. И не его я боюсь, а того, что он вернется с пустыми руками… Я так устал ждать, Анри… – голос управляющего зазвучал непривычно жалобно. – Надеюсь, мальчишка больше не понадобится. Кстати, он ведь не отдал связку.
– Он читает в старом крыле. Завтра заберу.
– Это хорошо, а то мало ли…
– Не беспокойтесь. И… засыпайте спокойно. Уверен, завтра вы наконец получите ключ. Пора уже закончиться кошмару.
В коридоре сначала захлопнулась одна дверь, затем вторая. Альберт подождал минут десять, а затем тихонько повернул ручку и высунул голову. Все было тихо. Тогда историк вышел, закрыл замок и осторожно пошел к себе. Было понятно, что в кабинете владельца Курсийона ничего искать не надо, потому что главная информация уже получена: завтра в замок должен прибыть некто важный с ключом, и это каким-то образом связано с Альбертом.
9
Из дома священника Альберта выгнал дым разгорающегося очага, быстро заполнивший всю комнату. Нетерпеливо надев наручи, он покинул хижину вслед за Валентином, проверил поклажу и взобрался на коня, с вечера не расседланного. Самостоятельно седлать коня Альберт еще не умел, на монаха и священника тоже было надежды мало, поэтому ночью лошадь разделила со своим хозяином неудобство – конь спал под седлом, а хозяин в кольчуге.
Альберт планировал быть в Брессюире засветло. Ехали они по главной дороге, а когда она старалась завести в городок или деревню, тогда пускались в объезд. Согласно кабальным для Франции условиям мира, подписанного десять лет назад в Бретиньи, вся Аквитания вместе с Брессюиром отошла английскому королю, и во всех мало-мальски укрепленных населенных пунктах стояли английские гарнизоны.
