Ответила женщина. Он узнал мелодику ее голоса.
– Миссис Тамберли? Добрый вечер. Это Мэнсон Эверард. Могу ли я поговорить с Вандой?
Ему следовало бы помнить номер ее родителей. Не так много времени из его собственной жизни минуло с той поры, когда он звонил в их дом, хотя оно и было наполнено бурными событиями.
«Хорошая девочка, возвращается к своим, как только появляется возможность. Счастливая семья, таких сейчас мало», – подумал он.
Средний Запад его детства до 1942 года, когда он уехал оттуда на войну, походил на мечту, миф, навсегда утраченный, – как Троя, Карфаген и невинность инуитов. Много повидав на своем веку, он давно понял, что лучше ни к чему не возвращаться.
– Алло! – воскликнул запыхавшийся молодой голос. – О, я так рада, что вы позвонили! Спасибо.
– Не за что, – произнес Эверард. – Я понял, что у вас на уме и, вы правы, поговорить необходимо. Вы сможете встретиться со мной завтра, во второй половине дня?
– В любое время и в любом месте. Я в отпуске, – сказала она и осеклась – ее могли услышать. – То есть у меня каникулы, я это имела в виду. В удобном для вас месте, сэр.
– Тогда в книжном магазине. В три часа, подходит?
Ее родители вряд ли догадались, что он сейчас совсем в другом месте, – и лучше было оставить их в этом неведении.
– А вечер вы мне можете посвятить? – вырвалось у Эверарда.
– Почему же нет, конечно.
Неожиданно смутившись, они обменялись еще несколькими фразами и повесили трубки.
Эверарду нужно было выспаться, но у него скопилось множество действительно неотложных дел. Когда он вошел в городскую штаб-квартиру, сумерки снова спустились на землю; холодные и серовато-мертвенные, они сгустились вокруг чахоточных фонарей.
Из потайной комнаты подвального этажа он вытащил роллер, вскочил в седло, установил курс и включил контрольную панель.
Подземный гараж, в который он перенесся, был еще теснее. Эверард вышел из замаскированной двери и поднялся наверх. В окна лился дневной свет. Он оказался в престижном и дорогом книжном магазине и тут же увидел Ванду, разглядывающую какую-то редкую книгу. Она пришла раньше. Волосы ее на фоне плотно заставленных полок сияли солнечным светом, платье со вкусом подобрано под цвет глаз. Он подошел и произнес:
– Добрый день.
Она даже вздрогнула:
– О! Как вы поживаете, агент… Эверард? – Голос выдавал ее волнение.
– Тсс… – оборвал он ее. – Пойдемте туда, где можно поговорить.
Два-три посетителя проводили их взглядами, когда они двинулись по проходу между стеллажами, но, скорее, из зависти к Эверарду, поскольку все они были мужчины.
– Привет, Ник! – произнес Эверард, входя в кабинет владельца магазина. – Как дела?
Невысокий человек улыбнулся и приветливо кивнул, не сводя с них серьезного взгляда сквозь толстые линзы. Эверард заранее известил его о том, что хочет воспользоваться кабинетом.
В комнате тоже не было ничего особенного. Вдоль стен теснились полки с книгами и громоздились коробки, на полу – кипы бумаг, массивные тома высились на столе, служившем конторкой. Ник был истинным библиофилом. Главной причиной, привлекшей его на службу в Патруле на этом маленьком, но оживленном участке, стала возможность отправляться на поиски книг в другие времена. Последние поступления – судя по переплету, книги Викторианской эпохи, – лежали по соседству с компьютером. Эверард взглянул на названия. Он никогда не строил из себя интеллектуала, но книги любил. «Происхождение культа почитания деревьев», «Птицы Британии», Катулл, «Священная война» – подобные книги некоторые коллекционеры, несомненно, оторвали бы с руками, если бы хозяин не решил попридержать их для себя.
– Садитесь, – предложил Эверард и придвинул Ванде стул.
– Спасибо.
Она улыбнулась и сразу же стала непринужденной, более похожей на себя.
«Хотя невозможно дважды войти в одну и ту же реку. Мы можем перемещаться во времени сколько душа пожелает, но не в силах вырваться из границ собственной жизни», – подумал Эверард.
– Вы по-прежнему старомодно галантны.
– Провинциал. Стараюсь отучиться. Современные дамы готовы оторвать мне голову за то, что я будто бы высокомерен в тех случаях, когда я, на мой взгляд, проявляю всего лишь учтивость.
Эверард обошел стол и сел напротив Ванды.
– Да, – вздохнула она, – куда труднее понять век своего рождения, чем целую цивилизацию прошлого. Я прихожу к такому выводу.
– Как ваша жизнь? Радует ли работа?
Лицо Ванды просветлело.
– Громадное удовольствие. Потрясающе! Прекраснейшая работа. Нет, у меня просто нет слов.
Но в ее глазах промелькнула тень. Ванда отвела взгляд.
– Трудности, как вы знаете, тоже есть. Я уже научилась справляться с ними. До последнего времени, пока не произошла та самая история.
Он решил пока не касаться темы. Прежде всего нужно помочь ей освободиться от страшного напряжения, если, конечно, ему удастся.
– Прошло достаточно времени. Последний раз я видел вас вскоре после окончания Академии.
Тогда они отправились пообедать в Париж 1925 года, бродили вдоль Сены по левому берегу весь весенний вечер напролет, а потом зашли выпить в «Две кубышки», и парочка ее литературных идолов оказалась в том же уличном кафе, через два столика от них. Когда он пожелал Ванде доброй ночи и попрощался с ней у дверей дома ее родителей 1988 года, она поцеловала его.
– С той поры для вас прошло почти три года.
Она кивнула.
– Годы напряженной работы для нас обоих.
– Для меня на сей раз не было так долго. Всего два задания, достойных упоминания.
– Неужели? – удивленно спросила она. – Разве вы не вернулись домой в Нью-Йорк в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, когда завершили работу? Вы же не можете допустить, чтобы ваша квартира пустовала месяцами.
– Я сдал ее, вернее, передал в субаренду оперативнице, которой она нужна была для выполнения задания. Вы знаете, в последние десятилетия здесь установили контроль над сдачей жилья. Вечные проблемы с поручителями. К тому же приличного жилья так мало, что для того, чтобы стать владельцем квартиры, надо выложить круглую сумму, а это неразумно для агента Патруля.
– Понимаю.
Тамберли слегка напряглась.
«Оперативнице, вот оно как… Кстати, столь же неразумно для агента Патруля распространяться на подобные темы. Особенно в таких случаях…»
– Послания от моих коллег передаются мне автоматически. Если бы вы позвонили позавчера…
Ее обида или, скорее, укол самолюбия мгновенно забылись. Взгляд Ванды упал на руки, скрещенные на коленях.
– У меня не было повода, сэр, – негромко произнесла она. – Вы чрезвычайно добры, великодушны, но… я не хотела показаться назойливой.
– Я тоже.
«Маститый агент-оперативник совсем засмущал новобранца Патруля. Несправедливо. Она может и обидеться», – подумал Эверард.
– Впрочем, если бы я знал, сколько прошло времени для вас…
Действительно долгий срок, и не потому только, что минуло сколько-то лет, измеряемых ударами пульса, а потому, скорее, что эти годы были полны событий, необычайных приключений, трудностей, побед, веселья, печалей. И романов? Фигура Ванды обрела зрелость, как заметил Эверард, но прибавила не пышности, а твердости. И черты лица стали тверже – события оставили на нем свой след. Но истинная перемена все же трудно уловима. Ванда была девушкой или, в угоду современным феминисткам, молодой женщиной, совершенно юной. Девушка в ней не умерла, и он сомневался, что это вообще когда-нибудь произойдет. Напротив него сидело источающее молодость создание, но оно стало женщиной в полном смысле этого слова. Сердце у него забилось неровно.
Эверард выдавил смешок.
– Хорошо, давайте прекратим жеманство, – сказал он. – И пожалуйста, запомните, мое имя – не сэр. Здесь, с глазу на глаз, мы можем вести себя естественно, Ванда.
Она быстро овладела собой:
– Спасибо, Мэнс, я рассчитывала на это.
Он вытащил из пиджака трубку и табак:
– А как насчет этого? Не возражаете?
– Нет, дымите. – Она улыбнулась. – Поскольку мы с вами одни.
И про себя: «Дурной пример тем, кому курение смертельно опасно! Медицинская служба Патруля искореняет или излечивает все, что не убивает нас открыто. Ты родился в тысяча девятьсот двадцать четвертом году, Мэнс, выглядишь лет на сорок. Но сколько ты на самом деле прожил? Каков твой истинный возраст?»
Он вряд ли откроется ей. Во всяком случае, не сегодня.
– Я просмотрел вчера ваше досье, – сказал он. – Вы проделали великолепную работу.
Она посерьезнела и взглянула на него уже спокойно.
– А в будущем?
– Я не запрашивал такую информацию, – поспешно ответил он. – Это невежливо, неэтично, и мне не сообщат ничего, пока я не представлю обоснованной причины для подобного запроса. Мы не заглядываем ни в наше завтра, ни в будущее наших друзей.
– И тем не мене, – пробормотала она, – информация там есть. Все, что вы или я когда-либо совершили, все, что я открою в жизни прошлого, известно там, в грядущем времени.
