казино?
— Злобин.
— Злобин предложил встретиться рано утром. Как он это объяснил?
— Сказал, что весь день будет на глазах у начальства и встретиться ни с кем не сможет.
— Угу… Просто я пытаюсь понять, зачем встречаться в казино?
— Как раз с точки зрения спокойно поговорить, и место, и время довольно подходящие. Никто не дёргает, никто не видит. Где ещё встретиться в семь утра, чтобы никому глаза не мозолить? В метро только. Даже в номер гостиничный просто так не нырнёшь.
— А с точки зрения внезапного налёта КГБ? — хмыкает Чурбанов.
— С точки зрения налёта тоже отличное время, — киваю я. — Какому дураку придёт в голову делать облаву в это время?
— И? — поднимает он брови. — Что же они, дураки, выходит, раз в это время на вас напали?
— Варианты могут быть разные. Могли вести Злобина, могли вести Ферика. Меня вряд ли.
— Тебя вообще-то, насколько я понимаю, вообще пытались переправить в мир вечного покоя. А ты не думаешь, что твой Злобин работает на Мигуля? Если его не прихлопнули в метро, идущего в наручниках, то либо он Гудини наших дней, либо Мигулю выгодно, чтобы он остался на свободе. Ему выгодно подвести агента к тебе. А, может, и ко мне. Чтобы ещё и меня заполучить под эту же сурдинку. Сечёшь?
— Можно я попробую ему позвонить? — спрашиваю я.
— Нет, от меня звонить не надо. Да и вряд ли, вырвавшись из лап преследователей, он спокойно пойдёт домой, правда же?
— У меня есть его секретный номер, в убежище, — киваю я.
— А где это убежище, ты знаешь? — интересуется Чурбанов.
— Не знаю, — мотаю я головой. — Я бы хотел ещё Ферику попытаться позвонить на всякий случай и его племяннице…
— Нет, всё это из телефона-автомата, пожалуйста. С моего аппарата звонить не надо. Незачем следы оставлять. В общем, Егор, деньги у тебя есть, я надеюсь. Поэтому я советую тебе просто исчезнуть. Слишком много всякой откровенной херни, которая может вылиться для меня во что-то очень нехорошее, для того, чтобы я необоснованно рисковал опираясь лишь на твои умозаключения.
— Понятно, — вздыхаю я, понимая, что выкручиваться придётся самостоятельно.
— Ничего тебе не понятно. Я могу, тем не менее, тебе помочь сделать документы. Но уехать надо будет туда, где тебя никто не знает. Ты парень молодой, начнёшь жизнь заново. Единственное, не советую затевать бурную деятельность. Живи спокойно, не бросаясь в глаза. Устройся лесником, короче. Понимаешь?
— Спасибо, Юрий Михайлович. Правда. Я очень ценю, что вы не вызываете группу захвата и не сдаёте меня с потрохами.
— Так…
— Нет-нет, это я от чистого сердца говорю, безо всякой иронии. Но как быть с фактом, что майор МВД Узбекистана, Алишер Асетович Абдибеков, более полугода томится в тюремных застенках? Он обвиняется в убийстве троих сотрудников милиции. Сначала его обвинили в превышении полномочий и злоупотреблении служебным положением и незаконном получении путёвки на море, а потом предъявили обвинение в убийстве двоих коллег-милиционеров.
— Ну, как я тебе что-то могу сказать, не зная материалов дела? — пожимает плечами Чурбанов. — Покатился по наклонной, что ещё. Сначала одно, потом другое, а там и убийство.
— Дело в том, что убийство произошло на моих глазах, и обвиняемый Абдибеков к нему не имеет никакого отношения. Мои показания записаны и переданы сотруднику КГБ Узбекистана. Вероятно, только поэтому Абдибекова ещё не осудили и не расстреляли. Слишком он был бескомпромиссным сотрудником.
Чурбанов откидывается на спинку кресла и пристально смотрит на меня некоторое время. Потом он встаёт и снова идёт за вискарём.
— И к чему эта душещипательная история? — спрашивает он наливая в стакан очередную порцию. — Знаешь, сколько у них там таких Абдибековых приговорено или ожидает приговора? Ты, может быть, владеешь способом всё это изменить?
— Боюсь, систему я пока не могу изменить, а вот помочь одному конкретному человеку шанс есть. Честному человеку, заметьте.
— Молодец, ты Егор. Честный, бескомпромиссный и принципиальный. Настоящий комсомолец. Ладно, что у государства и копейки не украл, это само собой разумеется. Так ты ещё всегда готов прийти на помощь униженным и оскорблённым. Я прямо горжусь знакомством с тобой. Но только скажи, сколько этот человек томится в застенках?
— Почти девять месяцев…
— О! Иной бы уже и родил кого, а он всё сидит и сидит. Но ты-то где был всё это время? Ты, борец за справедливость, как ты бился с бесчеловечной кривдой, унизительной системой и произволом власть имущих?
— Возможности раньше не было, Юрий Михайлович, — качаю я головой.
— Серьёзно? — понимающе кивает он. — И всё? Уважительная причина для борца за справедливость.
— Нет, не всё. Вы правы, я о нём не думал, потому что мои личные дела оказались для меня важнее. Вроде как я своё дело сделал, показания оставил и всё. Типа что я ещё-то могу? А сейчас, я понял, что используя ваше положение, я могу помочь не только себе и своим друзьям, но и этому человеку. Мы одним ударом сразу миллион мух убьём.
— Не начинай, Брагин.
— Но это правда. И честного мента освободим, и себе руки развяжем, и интриганам и заговорщикам по башке дадим. А вы лично, помимо экономической составляющей, конкретно прокачаете карму и укрепите своё положение, показав себя монументальным политиком, без одобрения которого нельзя предпринимать ни один шаг.
— Чего я сделаю?
— Про карму шутка, остальное правда.
— Шутит он ещё. Ты даёшь. Вот же ты кадр, честное слово. Ещё и прибауточки свои отвешивает. Отдать бы тебя Мигулю да поглядеть, как ты с ним шутить будешь. Остряк.
Он снимает трубку и набирает номер.
— Олег! Тебя где носит? Битый час звоню!.. Виноват он… Ладно, давай, руки в ноги и ко мне домой. Прямо сейчас, понял? Разговор есть, посоветоваться надо. И камеру возьми… Да. Ну, какую ещё-то? Да. И вот ещё что… Отправь группу в гостиницу «Москва»… Какой номер?
Он смотрит на меня вопросительно. Я называю номер Игоря.
— Заберёшь там человека связанного. Это подозреваемый в покушении на убийство. Его надо отвезти в…
Он бросает на меня взгляд…
— Надо отвезти в наше специальное место, — говорит он после паузы. — И хорошо поговорить. Всё. Выполняй.
— Юрий Михайлович, я пойду позвоню, — говорю я, когда он кладёт трубку.
— Один не ходи, возьми своего мордоворота.
— Да. Можно ему в подъезде меня подождать потом?
— Не нужно, пусть домой заходит.
— Юрий Михайлович…
— Ну? — хмуро смотрит он на меня.
— Я в Ташкент поеду. Если поможете с документами, буду благодарен. Если не получится, значит так. Но вы мне всё правильно сказали. Давно надо было это сделать.
— Тьфу… — в сердцах не может сдержаться Чурбанов. — Иди звони.
Злобину я прозваниваю по всем номерам, включая его секретный номер. Ноль повдоль. Конечно, слова Чурбанова оставили неприятный
