этот документ знаком? — поинтересовался офицер, протягивая злополучный паспорт «владельцу».
— Ннет… — Не очень уверенно отозвался Виктор. От Афонова не укрылся озадаченный взгляд, которым парень перед ответом наградил зеркало. Видимо, сличал фотографию с оригиналом. — Но, судя по всему, это мой паспорт?
— Гражданином какой страны вы являетесь? — На всякий случай уточнил Александр.
— Судя по этому документу…
— А если не судить? — Пресек штабс-капитан попытку пациента «подсмотреть» правильный ответ.
— Тогда понятия не имею. — Сдался парень, вернув документ Афонову. — А, простите, почему по нему нельзя судить? Паспорт…
— Потому что государство, гражданином которого вы, предположительно, являетесь — Российская Империя. И федерацией она, слава Богу, становиться не планирует.
Господин Ванеев от такого заявления, что называется, завис.
— А паспорт откуда?
— Понятия не имею. Но — выясню. Если вы вспомните хоть что-то — немедленно свяжитесь со мной. Ваш лечащий врач знает, как это сделать. До тех пор, пока ваша судьба не прояснится, я склонен вас полагать гражданином России.
— Спасибо… — Пробормотал парень.
— Не за что. Вашей дальнейшей судьбой займется консульство. Документы, деньги… В общем, с администрацией клиники свяжутся. И вот еще что, — Александр резким жестом пресек очередной поток благодарностей, — врачи убеждены, что вы не симулируете, но если вы все-таки занимаетесь притворством из страха перед некой угрозой, будьте уверены: вас защитят. А вот заведомо ложные показания сотруднику Охранной Канцелярии — деяние уголовно наказуемое.
— Я вас понял. — Взгляд у парня остался прямым. Не врет, с сожалением понял Афонов. — Но я говорю правду.
— В таком случае остается лишь пожелать вам выздоровления.
Очередного «спасибо» он дожидаться не стал. Попрощался коротким кивком и закрыл за собой дверь. Такаги уже дожидался в коридоре.
— Коллега… Признаться, я в тупике.
Японец наградил штабс-капитана мрачным взглядом. А что тут еще скажешь?
[1] Кэмпэйтай — служба военной контрразведки Японской империи
[2] Личная печать, заменяющая в Японии подпись.
[3] Дзицуин — печать, зарегистрированная в государственных органах и предназначенная для совершения ответственных операций. В повседневной жизни используются печати, не подлежащие обязательной регистрации.
[4] Синто — государственная религия Японской империи.
Есть в России несколько загадок, которые ни один ученый разгадать не в силах. Главную из них Афонов сейчас вертел в руках: компактный смартфон «Тоцуко». Сконструировать межконтинентальную ракету, чтоб ни одной ПРО не по зубам? Легко. Сверхсовременные бомбардировщики, способные прибить с десятикилометровой высоты муравья так, чтобы его соседи по муравейнику ни сном ни духом? Не вопрос! Атомные реакторы, космические спутники, сверхсовременные радары? Пять минут и готово. Недорогой и качественный телефон? Совершенно непосильная задача. Русские инженеры создавали японским высшим чинам сверхзащищенные линии правительственной связи, но приезжали на работу на японских машинах и звонили с японских же телефонов. Почему так — величайшая загадка истории.
Сейчас плод японского гения весело подмигивал штабс-капитану синим индикатором: Такаги только что прислал приглашение Александру — дескать, есть новости.
Со стены гостиничного номера японский же «Мацусито» вещал о выходе в Средиземное море эскадры во главе с атомными авианосцами «Адмирал Нахимов» и «Адмирал Колчак». Так сказать, еще один парадокс истории в действии. Франция, если верить журналистке, тараторившей в микрофон, заявила протест. Русское адмиралтейство в вежливой форме ответило, на какие цели пойдет бумага, на которой нота протеста напечатана.
Александр бросил взгляд в зеркало. То в ответ послушно отразило подтянутого офицера в черной форме. Хоть сейчас в поэтический сборник, «слуга царю, отец солдатам». То есть, оперативникам. В гостиничном холле сидевшая за стойкой японка с улыбкой приняла ключи от номера. Миловидная леди, и тоже смотрит на русского, как на героя детских грез. В последнее время Афонов начал скучать по русским лицам, которых в Японии наблюдался категорический дефицит. И по вылизанным не хуже японских проспектам Кенигсберга — тоже. Командировка, которая из России казалась загадочной экзотикой, на поверку оказалась набором суматошной рутины вперемешку с головоломными загадками.
На улице вовсю буйствовал летний зной. Такси, что ли, взять? Александр огляделся, но обнаружил лишь скучающего в тени велорикшу. Тьфу, напасть. Нет уж, пешком пройдемся. Не так уж и далеко, если вдуматься.
Вбив в телефон нужный адрес, Афонов направился в сторону полицейского участка. Под ногами сияла идеальной чистотой разноцветная плитка. Некоторые умники в России любят повторять «чисто там, где не мусорят». Угу, видели б они, как тут тротуары два раза в день с шампунем моют. Хотя, конечно, отмазка для нерадивых чиновников — в самый раз. Дескать, сами грязнули, а мы и вовсе ни при чем. Российское раздолбайство в японских анекдотах тоже было нередким гостем. Черту эту в империи вытравить не сумели никакими наказаниями — некоторые всерьез предлагали проштрафившихся чиновников пороть на площадях.
Улица сделала крутой поворот и перед опешившим офицером предстала во всей красе православная церковь, сияющая в солнечных лучах золотыми луковицами куполов. Зрелище показалось… сюрреалистичным. Японская администрация ко всем верованиям за исключением синто относилась без особого почтения. Разве что в Токио было сделано исключение — да и там церковное подворье было скорее данью уважения российскому посольству… но здесь, вдали от столицы? Афонов, приличия ради, снял фуражку и перекрестился. Не то чтобы он был истово верующим, но в России считается, что государственный служащий обязан проявлять уважение к православной вере. Особенно — за рубежом. Даже если церковь уже лет сорок как отделена от государства, она остается одним из его столпов.
У входа застыла знакомая парочка — Виктор и Кэйко. Их врач пару дней назад выколотил-таки из Такаги разрешение выпустить пациентов из палат. Мол, его дело и обязанность — обеспечить максимальную заботу о юных организмах, и сидение взаперти с этой задачей входит в откровенное противоречие. Инспектор сначала возражал, но Александр поддержал врача — у него появилась идея, которая полицейскому пришлась по душе. Так что теперь найденыши имели свободный доступ в город, где за ними бесплотными тенями следовали сотрудники полицейского департамента. Расчет Афонова был прост — если уж эти двое прикидываются, то, оказавшись наедине, могут и разоткровенничаться. Ну а если нет — вдруг им повезет привлечь внимание неких таинственных лиц, замешанных в ситуации? План, конечно, тот еще… Но лучше ничего придумать не получилось.
Первая надежда вскоре отпала. Ванеев и Накано познакомились в тот же день, когда их выпустили на волю, однако странностей в этом не было никаких. Молодая и симпатичная пара получилась. Хасимото полагал, что они и прежде были знакомы — слишком уж легко нашли общий язык. Однако, тщательно записанные разговоры лишь подтвердили правоту Афонова — никакой
