маршала Тимошенко. Богаткина я не знал, пришлось знакомиться и представляться. Курочкин здесь на Северо-Западном уже давно, вначале был Представителем Ставки, потом сменил Собенникова и стал командующим фронтом. Говорить вслух при посторонних о том, что я слышал в Ставке Курочкину я не стал.
В ходе постановки задачи стало известно, что делал здесь Корнилов-Другов. Нам предстояло познакомить немцев с «двойным огневым валом»: новой разработкой ГАУ, специально для прорывов глубокоэшелонированной обороны. Еще из приятного: 1-я и 3-я гвардейские мотострелковые дивизии остались в корпусе, забрали только «катуковцев», вместо них – 3-я и 7-я гвардейские танковые бригады, но третья считается бригадой прорыва. Что это такое – я еще не знаю. 7-я имеет танки т-44 второй серии, это с боекомплектом 43 выстрела. Хорошо себя показали в боях. Корпус пока в боевое соприкосновение не входил, расположен довольно глубоко в тылу в районе Порхова, Дно и Дедовичей. Слева – сплошные болота, впереди – сплошной лес. До фронта 57 километров от ближайшей к немцам точки. Дорога к фронту одна, через Владимирец. Немцы ее пасут, спасу нет! Курочкин предоставил 2 недели на передислокацию. На этом официальная часть была закончена. Член Военного Совета вышел, у него начиналось какое-то мероприятие, а мы рассмотрели три варианта выдвижения к месту сосредоточения. Каждый из вариантов был практически невыполним, так как все дороги, так или иначе, проходили через насыпные дамбы между болотами, остатками некогда огромного озера Полисто. В таких местах при организации простейших засад противник мог нанести существенные потери корпусу. По данным авиаразведки и маршрутам полетов немецких разведчиков, противник внимательно следил за всеми дорогами.
– Мне требуется несколько дней, чтобы провести разведку маршрутов. Основным направлением считаю удар от станции Чихачево на Выбор – Веретье – Остров. А далее действовать вдоль шоссе Остров – Режица. Возможен и второй вариант, что первый удар нанести через позиции Калининского фронта на Новосокольники – Пустошу – Невель, а там действовать вдоль железной дороги, что несколько надежнее.
– Нам приказано даже на Псков не отвлекаться. Ставка дала четкое предписание: взять Остров, Режицу и Двинск. Так что, прошу придерживаться плана, а не пороть отсебятину. – сказал, как отрезал, командующий.
– Есть, Павел Алексеевич, хотя болот южнее значительно меньше.
– Там немцы сконцентрировали до 15 дивизий, и они являются целью нашего маневра. Всего Ставка надеется окружить до 45 дивизий противника, то есть всю группу армий «Центр». Снабдить по воздуху такое количество войск невозможно. И ключ к успеху операции находится в Двинске. Да что я вам рассказываю, Сергей Петрович. Вы же чуть южнее оборонялись в 41-м. И в генералы вышли за счет этих боев.
– Нет, генералом я стал под Смоленском.
– Вот именно! Вот и вспоминайте, каким образом нас заставили отойти от Бобруйска к Смоленску: за счет глубокого охвата. Вы – северная клешня этой операции. Нам приказано обеспечить фланги вашего прорыва.
В общем, как ни крути, а прорываться придется вот в этих вот лесах и болотах. Построить новую дорогу за отведенные две недели невозможно, так что придется использовать те, что есть. Подключил к операции 3-й, 6-й и 13-й гвардейские воздушно-десантные полки 1-й воздушно-десантной дивизии, дополнительно выбив в Ставке станковые гранатометы для их 4-го гвардейского воздушно-десантного артиллерийского полка и истребительно-противотанкового батальона. Эти три полка должны были обеспечить оборону и разведку проходов между болотами. Дивизия была свежесформированной дивизией Резерва Ставки и только что прибыла из Иваново, но личный состав был опытный, её основу составляли бойцы 4-го и 5-го воздушно-десантных корпусов, воевавших с июня 41-го года и побывавших во многих переделках. Командовал ими генерал-майор Казанкин. За пять дней до начала операции десантники, воспользовавшись разрывами в линии обороны противника, просочились в его тыл и подготовились атаковать организованные немцами узлы обороны с тыла и флангов. Корпус, до начала снегопадов, сумел сосредоточиться у деревень Сорокино и Жигилево. Ночью 29-го октября, без артподготовки, двинулся вперед в направлении Выбора, Подгорелок и Моршавиц. Особенно удачно получилось на правом фланге и через сорок минут основная трасса снабжения немецких войск была перерезана у Подгорелок. Но мы торопились: у немцев был крупный аэродром под Островом, в Веретье, который требовалось вывести из строя до наступления утра. Для этого нам требовался мост в Березницах, куда был высажен воздушно-десантный батальон с помощью ночников-легкомоторников и транспортной авиации. Успели! Часть истребителей успело куда-то перелететь, но больше полка «лапотников» раздавили прямо на стоянках. Остров брали одновременным ударом с юга и востока. Немцы озаботились обороной Пскова, и Курочкин умело подыграл им, и Ленинградский фронт – тоже. Но брать Псков было поручено именно Хозину. А корпус по трем дорогам двинулся к Режице. Расширением прорыва занимался только Курочкин. Его войска взяли Пушкинские Горы и Опочку. Мы же, сметая огнем и гусеницами заслоны противника и обходя их, в случае серьезного сопротивления, через двое суток подняли Красный флаг на колокольнях монастыря Сердца. Город был «еврейско-русский», но немцы расстреляли примерно 15000 евреев в Анчупанах, так что население сократилось наполовину. «Любили» они советских евреев! Сразу под пулемет ставили! Здесь требуется учесть то обстоятельство, что город и окрестности к «Латвии» исторически не имел никакого отношения. Туда он попал только в 1920 году по так называемому «Рижскому договору», в результате которого был признан переход к Латвии территорий в Витебской губернии и дополнительно – части территории Псковской губернии.
Курочкин и снабженцы корпуса сумели протолкнуть эшелон с боеприпасами и топливом, а разведка уже устремилась к Двинску. Укрепив оборону, в первую очередь за счет сил 11-й армии, через полтора суток, ночью 2-го ноября мы продолжили наступление на Прейли, где уже находились передовые части корпуса, и Вышки, за которые еще шли бои, так как там выгружалась немецкое подкрепление. Гитлер передал в войска приказ оборонять Двинск до последнего солдата. Они сумели выдвинуть к станции Вышки пару батальонов и создать подобие противотанкового рубежа между озерами Верунгас и Лукнас, но удар мы нанесли с северо-запада, во фланг, и на этом оборона кончилась. А вот бои в самом Двинске шли пять суток. Но корпус имел в своем составе плавающие самоходки и три мосто-понтонных парка, поэтому наши войска появились на левом берегу Северной Двины и отрезали гарнизон от подвоза боеприпасов и подкреплений со стороны Белоруссии и Литвы. Задачу: перерезать железнодорожные магистрали, корпус выполнил. Совершенно неожиданно в газетах на первой странице опубликовали огромную статью про успехи Северо-Западного фронта и нашего корпуса, в которой газетчики наперебой хвалили и Курочкина, и корпус. Насколько я понял ситуацию: Сталин «простил» Курочкина, и снятие с должности ему больше не грозит. Войска фронта приняли участие и во взятии Пскова, сданного без боя в 41-м. К нам-же начали подходить эшелоны со 2-м гвардейским штурмовым корпусом прорыва, и меня сделали командующим 2-й танковой армией, и отозвали в Москву. Но, только для получения дальнейших инструкций. Все теперь зависело от «южной клешни». У них задача стояла не менее сложная, хотя проходила операция на более удобной для танков местности. Но впереди у них был Днепр! И все зависело от того: сумеют или нет войска Брянского фронта форсировать его сходу. Ну и «стрелочка» клешни была значительно длиннее! Как удав в «попугаях»! У нас же от этого зависело: куда двигать дальше? На Ригу или на Минск? Увы! Наступление немцы остановили на реке Сож, в 43-х километрах от Днепра, поэтому последовал приказ Ставки выйти к берегам Рижского залива, и отрезать группу армий «Север» от снабжения через железные дороги. Чем закончилось это в той войне – я хорошо помнил: прервать снабжение курляндской группировки нам не удалось, части 18-й армии сопротивлялись даже дольше, чем войска под Берлином. Но, приказ есть приказ, и корпус двинулся в сторону столицы Латвийской ССР. Вот только правый берег Северной Двины мы практически не тронули, дошли до Кройцбурга и Штокмансгофа, и приостановили продвижение, чтобы дать возможность левому флангу, наступавшему по литовскому берегу, взять небольшую станцию Скапишкис, и только после этого двинуться на Митаву. Взяв рокадную дорогу под свой контроль, части корпуса соединились у Якобспилса, и продолжили наступать на Ригу, прикрываясь справа и слева старыми лесами. Но стать «освободителем Риги» мне так и не удалось! К морю мы вышли, но в Юрмале. Однако немцы взорвали все мосты через Западную Двину, и транспортное значение порт Риги практически потерял. С правого берега нам пришлось отойти до Штокмансгофа, чисто для того, чтобы не рисковать танками и самоходками. К тому же Ставка, наконец, поняла, что прервать
