судя по всему, — вошла в радиус моей «защитной сферы», телекинетические потоки на её пути дестабилизировались, а спустя долю секунды на мишени расцвело цветастое ало-зелёное пятно.
— Метод работы псиона-пробойщика прост: он прочерчивает линию от ствола винтовки до цели, стабилизируя реальность на всём её протяжении. Никакими особыми способностями, кроме изначальной предрасположенности именно к такому типу воздействия, пробойщик обладать не должен. Его личная сила тоже не учитывается: сам он может одни лишь искры высекать, и при том стабилизировать реальность за расстоянии до километра. Но такое воздействие сильно бьёт по нервной системе и мозгам, так что, в зависимости от оказываемого целью сопротивления, «пробойщик» может и провалиться. — Преподаватель окинул взглядом всех собравшихся. — Догадываетесь теперь, почему все здесь присутствующие — телекинеты?
— Мы находимся в группе риска, так как в защите полагаемся на телекинез, влияющий на реальность напрямую и не оставляющий побочных эффектов или явлений после развеивания. — Высказался высокий, крепкий и поджарый блондин, уловивший суть всей этой демонстрации. Я ведь в действительности «привыкал» защищаться телекинезом, который мог остановить любое воздействие, будь то плазма, лёд, воздух, пуля, ракета или что угодно ещё. Даже свет худо-бедно, но можно было ослабить. Вот только эта универсальность имела огромную дыру ненадёжности, на которую нам здесь же и указали: если стабилизировать реальность и не позволить телекинетическим потокам встать на пути пули снайпера, жизнь псиона с «идеальной защитой» оборвётся моментально.
А ведь любые другие «несовершенные» методы надёжно защищали от дуэта снайпер-пробойщик: та же плазма, стабилизируй её кто-то, просто продолжит существовать уже как что-то самостоятельное. Не исчезнет, как телекинетический поток, а начнёт распадаться или полетит куда. Аналогичной ситуация будет и со льдом, плотью, ветром, да чем угодно, воплощённым в материальном мире!
Синицын удружил так удружил, даже словечком не обмолвившись о такой дыре в моей защите. Я бы, может, заранее начал тренироваться совмещать телекинез и криокинез, дабы в случае чего защититься от пули, летящей мне в висок по проложенной пробойщиком дорожке.
— Тем не менее, надёжные способы противодействия такой угрозе уже выработаны и отточены. От вас требуется лишь овладеть ими, и постоянно сохранять готовность к отражению удара. Вот, например… — Неуловимым движением преподаватель выхватил из кобуры пистолет, дважды выстрелив в спину своего ассистента. Благодаря ускорению сознания я успел заметить момент формирования сегментированной трёхслойной ледяной прослойки, перед которой вполне себе настоящую пулю растерзали телекинетические потоки, среагировавшие на вторжение в «подзащитную область». Для остальных же выстрелы ничем не отличались от холостых: разве что появление ледяных щитков спровоцировали, но и только. — Постоянная бдительность, господа студенты. Только она сохранит вам жизни. И в особенности это касается тех, кто собирается заявить о себе всему миру, или уже это сделал.
Взгляд ненадолго задержался на мне, лишь укрепив уже имеющуюся уверенность в необходимости срочно «прокачивать» имеющуюся защиту. А желательно ещё как-то организовать её поддержание во сне, но это как будто находилось за границами разумного. С другой стороны, мозг ведь не отключается целиком и полностью: он продолжает функционировать, очищаясь, рассортировывая собранную за день информацию и подновляя старую. Может, всё-таки получится себя натренировать?
Я ж иначе спокойно спать не смогу, понимая, что во сне меня кто угодно пристрелить может!
— Но что делать тем, для кого единственный инструмент, способный защитить — это телекинез и, например, фотокинез? — Подняла руку статная, смуглая девушка с выдающимися формами и уверенным, суровым голосом.
— Адаптироваться и искать свой, уникальный способ. Фотокинез тоже способен защитить, пусть и не так легко, как крио- или пирокинез. — Преподаватель не растерялся ни на секунду. — Например, ни один снайпер, будь то профессионал в паре с пробойщиком или сам пробойщик, овладевший искусством стрельбы, не сможет подстрелить псиона, который находится не там, где все его видят.
Тоже недурственная идея, между прочим. Совсем не обязательно полностью скрывать себя от чужих взглядов: можно просто сместить видимый силуэт в сторону на полметра, что сделать куда проще реалистичного и стабильного искажения отражаемого света! А там уже пусть снайпер поймёт, куда конкретно ему стрелять в расчёте на поражение цели. И это я не говорю о творческом подходе, с помощью которого можно извратиться таким образом, что любой на тебя смотрящий враг поедет крышей…
— Но это же неудобно!
— Неудобно лежать в сырой земле, госпожа Тенишева. Всё остальное можно отнести к категории временных или даже решаемых трудностей. — Н-да, мужик-то за словом в карман не лезет. Видно, обучением студентов занимается не первый год. — А сейчас мы с моим ассистентом наглядно вам продемонстрируем, как можно применить пиро- и криокинез в связке с телекинезом, для защиты, конечно же. Но начнём мы с определения того, на что способна самая опасная для псиона снайперская винтовка из ныне существующих, и что нужно для того, чтобы гарантировать остановку или уничтожение выпущенной пули…
Я впитывал новые знания точно высохшая до хруста губка, ненароком обронённая в океан даже несмотря на то, что до сего момента не посещал подобных занятий. Всё, начиная от подачи и заканчивая выбором освещаемых вопросов прямо-таки кричало о том, что этот неприметный мужчина из псионов куёт солдат, готовых ко всему. Объяснить и донести всё, что знаешь сам. Не допустить того, чтобы хотя бы один студент пропустил сказанное мимо ушей.
И в конце проверить, усвоен ли данный урок.
Я смотрел на прозрачный ледяной цветок, на другой стороне которого расплескалась краска, и едва сдерживал довольную улыбку: наспех внесённые в мою методику изменения работали так, как надо. Получившаяся структура, опирающаяся на крио- и аэрокинез, была достаточно компактной и не слишком сложной, но при этом могла выдержать полновесную бронебойную пулю с тройным перекрытием по прочности, не то, что мячик с краской. Из всех остальных студентов, выбранных для этой проверки, справились только я, да тот худощавый блондин, даже не посмотревший на ледяные соты, перехватившие шарик с краской.
— Достойное завершение сегодняшнего занятия. Разграничивает, кто есть кто. — Хмыкнул этот парень с завышенным самомнением, окинув взглядом испачкавшихся в краске и получивших заслуженные синяки товарищей. Хотя, считал ли он остальных студентов товарищами? Судя по взгляду — едва ли.
Комментировать его слова я никак не стал, спокойно собравшись и направившись по своим делам: на сегодня план-минимум был выполнен, да и сил, если говорить честно, осталось не шибко много. Устал как собака даже несмотря на то, что после тренировки у Троекурова старался не особо напрягаться: экономил силы и всячески себя ограничивал. Меньше устал бы только в кровати, и то не факт, ибо за неимением других занятий мог удариться в какую-нибудь новую крайность.
Так или иначе, но на встречу с Ксенией я слегка опаздывал, о чём честно её предупредил, отправив сообщение. Девушка в ответ предложила чуть позже встретиться в библиотеке, куда я сейчас и держал путь, приближаясь к центральному зданию академии и задаваясь вопросом касательно того, на кой чёрт было собирать всех студентов в одном месте, имея несколько зданий, всецело подходящих для обучения? Не все же из них на ремонт закрыли, а вполне себе одно. Значит, изначально преследовались совсем другие цели вроде упрощения наблюдения за учащимися.
А уж зачем — это вопрос многогранный и требующий всестороннего рассмотрения.
— Геслер? Артур Геслер? — У дверей меня перехватил студент, в котором я сходу определил один из катализаторов, провоцирующих у Ксении отчётливую волну неприязни, ненависти и гнева. — Есть пара минут? Нужно поговорить.
— Если только пара минут. — Я уже примерно представлял себе, что будет им сказано, но всё равно согласился и решил проверить свои предположения. Потому-то мы и отошли спокойно в один из пустующих коридоров, где студенты если и ходили, то совсем нечасто и исключительно по утрам.
— Для начала я представлюсь: Виктор Оржевский, наследник Оржевских, студент и псион первого ранга квалификации. И я бы хотел обсудить весьма… щекотливую тему. — Потому-то он и оградил нас от окружающего мира безвоздушной прослойкой, не пропускающей звуки. — Я ведь не ошибусь, если предположу, что именно ты спровоцировал это возмездие за «травлю»?
— Говоришь так, словно это была не травля, а клоунские игрища. — Я прищурился, заставив собеседника совсем чуть-чуть, но отпрянуть. А ещё испытать некий спектр не самых позитивных эмоций, часть которых была направлена, конечно же, на меня. Всё-таки хорошо быть менталом там, где о твоих способностях пока мало кто знает: читаешь людей, словно книги,
