Я снова падаю на стул и погружаюсь в задумчивость.
- Блин, мужики, афера чистой воды!
- Да тут, считай, вся война - сплошная афера, - отвечает мне Олег. - Так что, согласен?
- Значит так, если дадите все, что обещали... Кстати, ты забыл упомянуть про горючее для служебного автотранспорта, "вещевку" всякую, те же "лохматые камуфляжи". Опять же, "боевые" у вас тут как, выплачивают?
- Нет, ну я с тебя фигею, господин Тюкалов! Ты вслед за пальцем не то, что руку, голову откусить норовишь!
- Ты, господин контрразведчик, скажи спасибо, что я с тебя положенный на группу из десяти человек автотранспорт не требую! И стрелковое оружие. И оптику. И средства связи. А ведь мог бы!
- Спасибо Миша! - ухмыляется в ответ Исмагилов. - Да уж, ухарь вроде тебя мог бы и портянки на всех затребовать...
- Вот-вот, и я о том же! Одним словом, если сможете это все должным образом оформить - я не против.
- Ну, вот и договорились. Значит все это, - Олег снова кивает на монитор ноутбука, - мы с Игорем оформляем как первый, пробный выход свежесформированной диверсионно-разведывательной группы, предназначенной для действий на территории Непримиримых Тейпов. Кстати, ты когда следующий выход планируешь? Сколько у нас времени на подготовку есть?
- Через неделю-полторы, не раньше. Погода испортилась, грязь в предгорьях и горах месить - не самое умное занятие. Да и Толю еще гонять и гонять.
- Ну, вот и отлично! К этому времени как раз все и оформим, и получим со склада, и сюда перевезем.
Распрощавшись с Костылевым и Исмагиловым, спускаюсь на первый этаж в фин. часть. Все у той же полной доброжелательной тетки, обозвавшей меня на прощание "передовиком производства" получаю деньги за "бошки" и направляюсь на выход. И прямо перед "дежуркой" нос к носу сталкиваюсь с Настей. На этот раз на ней не легкий ситцевый сарафан, а черный прыжковый костюм с шевроном Комендатуры и сержантскими лычками на погонах. Светлые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, а свернутый черный берет, заправлен под хлястик левого погончика. Из набедренной тактической кобуры торчит рукоять ни много, ни мало, а ГШ-18. Легкие хромовые сапожки с обтягивающими икру голенищами, чуть не пускают по стенам солнечных зайчиков. Ох, мама дорогая, какая серьезная барышня! "Капитанская дочка", издание улучшенное и дополненное! И, что интересно, в форме она кажется едва ли не более привлекательной, чем в открытом сарафанчике на тонких бретельках.
На секунду застыв, вытягиваюсь во фрунт, словно гренадер времен Екатерины Великой, благо рост вполне соответствующий, вскидываю ладонь к виску в воинском приветствии и вполголоса гаркаю:
- Здравия желаю, товарищ сержант!
- Вольно! - ее смех звенит серебряным колокольчиком. - К пустой голове руку не прикладывают.
- Настенька, а кто вам сказал, что эта голова пустая? Она под завязку забита мыслями о вас! - решаю "закосить" под Д"Артаньяна я. - А то, что вы имели в виду, называется "головой непокрытой".
- Можно на "ты", бессовестный льстец, - снова смеется она.
- Договорились, - тут же соглашаюсь я. - А какими ты судьбами тут, да еще в таком умопомрачительном виде?
- Вообще-то, я тут служу, в связи. А это - мое форменное обмундирование.
- Оно тебе ужасно идет! - блин, я сегодня прямо сама галантность, не переборщить бы, а то примет за мелкого ловеласа и Казанову "местечкового разлива". - А кем, если не военная тайна?
- Телефонисткой, на коммутаторе.
- О! Теперь у меня есть причина незаконно подключиться к местной военной телефонной сети. Сделаю "врезку", и буду звонить, чтобы послушать твой голос.
- Болтун! - изобразив на лице шутливое осуждение, говорит она.
- Болтун, - с виноватой физиономией соглашаюсь я. - Зато галантный и обаятельный.
- Скорее, нахальный и назойливый, - подначивает меня Настя.
- Отставить! - пытаюсь изобразить суровость на физиономии. - В твое сознание вкралась страшная ошибка, и ты приняла за названные тобой только что недостатки пару несомненных моих достоинств!
- Да что ты говоришь? И каких же это?
- Уверенный в себе и настойчивый.
В ответ Настя снова смеется негромким и очень красивым смехом.
- Да уж, Михаил, от скромности ты точно не умрешь.
- А смысл? Настенька, вокруг полным-полно куда более веселых способов "врезать дуба". Так зачем останавливаться на таком унылом и неинтересном?
- Хм, знаешь, а в этом, пожалуй, что-то есть! - согласно кивает она. - Ой. Заболталась я тут с тобой, пора мне!
Я легонько придерживаю уже собирающуюся уходить девушку за локоть. Ну, была не была!
- Еще один вопрос можно? Что ты делаешь сегодня вечером?
Настя как-то уж очень внимательно смотрит на меня.
- А что?
- Да вот, собрал все остатки храбрости и решил тебя пригласить на свидание.
- Ох, ничего себе ты наглый!
- Настойчивый, - глядя ей прямо в глаза, поправляю я.
- Нет, настойчивый, сегодня - никак. Служба.
- Тогда завтра, - не сдаюсь я.
Настя явно в некотором замешательстве от моего напора.
- Ну, хорошо. Завтра, но только если погода будет хорошая.
- Будет, - уверенным тоном заявляю я. - Под такое дело я тучи разгоню руками!
Аллегрову тут явно не помнят, и на мои слова и широкий взмах, которым я изобразил, как именно я буду разгонять тучи, чуть не сшибя при этом со стены какой-то призывающий к бдительности плакат в раме из тонких реек, Настя только прыскает в кулачок. Ну, что ж, принципиальная договоренность достигнута, осталось обсудить время и место встречи.
Комендатуру покидаю в весьма приподнятом настроении. Однако, свидание - это, конечно, здорово, но и про дела забывать не стоит. А значит - бегом в "Псарню", трофейным стволам "предпродажную подготовку" проводить. А по дороге к деду Тимохе заскочить и новый чехол под "Кенвуд" прикупить.
Старосельцев, похоже, уже смирился с мыслью, что в гости меня зазвать не получится, и в ответ на мои сбивчивые объяснения и извинения только рукой махнул. Правда, поворчал себе под нос что-то про вечно спешащих, и никогда из-за этого никуда не успевающий молодых обормотов. Я только согласно и виновато помотал головой, еще раз извинился, и, расплатившись, потопал в гостиницу, которую про себя уже спокойно называл домом. Да, вот такой я странный человек. Видимо, сказалось "кочевое" детство, когда моя семья вслед за отцом-офицером, раз за разом переезжала из одного гарнизона в другой. И теперь дом для меня - это всего лишь место, где я ем, сплю, и где лежат мои вещи. До сих пор не могу забыть, как расстроилась мама, и как ржал отец, когда я, во время срочной службы, приехав на сутки в увольнение, покидал родительскую квартиру со словами: "Всем пока, я домой поехал!" И ведь на самом деле, чисто автоматически вырвалось.
Анатолия я застал за столом в зале трактира, где он сидел в окружении толпы слушателей и что-то громко вещал, размахивая зажатой в кулаке кружкой с пивом. Похоже, по эннадцатому кругу во всех красках живописал наши подвиги.
- Але, Курсант, пиво на стол поставь! Или тебе чая в караулке у Умарова не хватило? - насмешливо кричу я ему прямо от порога.
Застигнутый врасплох оратор, резко обрывает свой монолог и, покраснев, аккуратно приземляет кружку на столешницу. Народ тут же начинает активно интересоваться у смутившегося Толика, что ж там приключилось с чаем, но я благородно выручаю напарника из ситуации, в которую сам же его и втравил.
- Надеюсь, выпил немного? Тогда подъем, нам баул с трофеями разбирать, а потом еще оружие чистить.
- Нет, Миш, почти и не пил. Эта, - напарник кивает на стоящую перед ним наполовину пустую кружку, - вторая. Так, отхлебывал помаленьку, чтоб глотка не пересохла.
- Ну, и правильно, - одобряюще киваю я. - Посидел, выпил, с народом пообщался - дело хорошее. А теперь работать пора. Пошли.
Уже почти у дверей моей комнаты Толя вдруг спрашивает.
- Миш, а может, сначала оружие почистим?
- Нет, стволы пусть еще пару-тройку часиков в соляре "пооткисают". А то мы их не отскребем. А что такое?
- Да так, - мямлит себе под нос Курсант.
Странно, что это у него рожа такая смущенная, будто у пацана, который на краже бабушкиного варенья из буфета запалился? Возникает стойкое ощущение, что ему очень хочется оттянуть момент "потрошения" баула с добычей. С чего бы, интересно?
Вопрос разрешился сам собой, как только мы начали процесс разбора и сортировки. Выглядит это следующим образом: я сижу прямо на полу и гогочу, словно умалишенный, а пунцовый от смущения Толя один за другим достает из недр подаренного Старосельцевым "брезентового монстра" прихваченные им на бандитской заставе трофеи. Появление некоторых из них вызывают у меня очередной взрыв хохота, грозящего вскорости перерасти в полноценную истерику.
- Я с тебя дурею, напарник, - всхлипываю я, утирая выступившие на лбу капельки пота. - И это меня в свое время друзья хомяком называли! Да нет, дружище, хомяк это ты, а я так - погулять вышел. Вот скажи, это тебе зачем? Тебя что, Кузьма плохо кормит?
