— Рад знакомству, — кивнул Эйрих.
— Взаимно, — кивнул Викторин. — Итак, как я успел услышать от твоего раба, вам нужно заключить договор с господином Кассием Алиментом?
/28 декабря 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, г. Афины, агора/
Детали договора обсуждались долго, потому что Кассий, раз уж не удалось облапошить слишком хитрого варвара, опасался, что это уже варвар облапошит его. Эйрих обманывать римлянина не собирался, он не так ведёт дела.
«Обман на поле боя — это необходимость и даже честь для полководца», — подумал он. — «А вот обманывать в ведении мирных дел — это низость и удел бесчестных».
Получив на руки тысячу солидов, Эйрих направился на агору, где начал вдумчиво изучать товары.
Овец ему продали легко, потому что предложение явно превышало спрос — двести овец были куплены у семи поставщиков, со стоимостью одной овцы по 50-58 силикв. То есть, все эти овцы обошлись Эйриху в 450 солидов. Как только Кассий соберёт нужную сумму, Эйрих купит ещё голов триста овец, чтобы можно было начинать говорить о разведении овец в готских хозяйствах.
Монетная система Рима Эйриха тоже, поначалу, бесила, он долго не мог понять, как это работает, но потом, после долгих объяснений от Виссариона, он всё понял и принял. После разбирательства он даже пришёл к выводу, что римская система намного проще того беспорядка, который происходил в его империи, где имели параллельное хождение сотни видов монет.
Но удивительнее всего Эйриху было встретить здесь серебряный динар. Он увидел монеты, копии которых несколько раз держал в своих руках в прошлой жизни. Здесь их называют не динаром, а денарием. И денарий сейчас, официально, не чеканят, но этих монет начеканили столько, что они ещё нескоро выйдут из обращения. И это обстоятельство вынуждает местных ремесленников назначать цены в денариях, а не в силиквах.
«Я подозреваю, что это точно не загробный мир», — подумал Эйрих. — «Слишком много совпадений, слишком много вещей, которые были в моей прошлой жизни...»
Надо понимать, что есть разные денарии. Есть денарии, которые чеканили в прошлом, сотни зим назад, при старых императорах - они стоят как полновесные силиквы, а есть денарии новые, из-за которых, собственно, появилась надобность в реформировании монетной системы, потому что серебра в них мало и выглядят они будто поеденные мышами.
Старые денарии, в прошлой жизни, приходили в его державу с Запада (2) — мусульманские купцы привозили их тысячами, чтобы купить на них китайские шелка, фарфор, краски и шкурки ценных животных. Значит ли это, что Эйрих сейчас на западе? Но почему тогда никто не слышал о монголах и его державе? И почему он никогда не слышал о целых двух гигантских империях на западе?
"Правда, мусульманские динары были золотыми, а не серебряными, насколько я помню..." - задумался Эйрих. - "Хотя здесь могли чеканить и такие - кто вообще точно знает, сколько и каких монет навыпускала империя за всё время?"
Что он вообще знал о западных странах его прошлой жизни? Только то, что у них там есть города, они светлолики, волосы у них, преимущественно, белые, а ещё они очень крепко веруют в Христа, у них очень много маленьких державушек, враждующих между собой.
«Субедей ходил на Русь», — припомнил Эйрих. — «Мы многое узнали о них от купцов, и они не выглядели слишком уж серьёзным врагом. Он наголову разбил их объединённое воинство, но Джучи, предатель, не поддержал Субедея и не позволил развить успех... Но это ладно, Бату не должен подвести... А ведь были народы ещё западнее Руси, у них тоже были города, много городов. Их тоже можно было легко сокрушить, но я не успел...»
Сожаление о том, что ему не хватило времени, заставило его сердце болезненно сжаться.
«На этот раз, я успею», — пообещал он себе. — «Покорю все земли вокруг, создам такую державу, какую не видел этот мир. И учту все свои ошибки...»
Помимо овец, Эйрих купил многие сотни плотницких топоров, множество лопат, кирок, медную посуду и ножи — дорого, но это металл и инструмент.
«Раз уж я не могу жить как кочевник», — подумал Эйрих, — «то я буду жить как самый лучший земледелец».
Когда они окажутся в Италии, он сразу же поставит крепкий форт, по заветам легионеров уважаемого Эйрихом принцепса Августа... Сначала деревянный, а затем и каменный, как было в самых богатых городах Руси. И если римляне вдруг вздумают выкурить готов из Италии, то они наткнутся на крепкие стены, что серьёзно осложнит задачу.
Готы не строят крепостей, потому что в пути уже долгие годы, но, когда-нибудь, придёт время остановиться где-то надолго, возможно, навсегда. И вдруг окажется, что они не умеют строить хорошие крепости. Эту проблему предстоит решать Эйриху.
Чтобы довезти все приобретённые грузы, Эйрих купил шесть телег и двенадцать ослов к ним.
Ещё ему хотелось купить лошадей, за которыми он, собственно, сейчас и пришёл.
— Как зовут этого красавца? — спросил Эйрих, погладив белого коня по гриве.
Осмотр показал, что конь здоров, молод и обладает спокойным нравом.
— Его зовут Инцитат, — произнёс торговец, Луций Сауфей.
Торговец являлся конезаводчиком и очень хорошо разбирался в лошадях, не хуже самого Эйриха. Судя по характерным особенностям фигуры, Сауфей являлся завзятым ездоком и проводил немало времени в седле. Курчавые каштановые волосы его были коротко острижены, демонстрируя шрам на весь череп. Зелёные глаза смотрели на Эйриха со смешком.
— Как любимого коня Калигулы? — усмехнулся Эйрих.
— Ха-ха, да, — рассмеялся римлянин. — Единственный в мире конь-сенатор, ха-ха!
Эйрих читал об этом эпизоде в «Деяниях» — шутка императора Калигулы была выше всяких похвал: это была очень крепкая ирония, свидетельствующая об отношении Калигулы к сенаторам лучше, чем самые оскорбительные слова.
— Он обучен участвовать в бою? — спросил Эйрих.
— В бою он не бывал, — покачал головой Сауфей. — Но участвовал в гонках в Большом цирке, а там хуже, чем в бою.
Эйрих согласно покивал. Толпы кричащих людей создают такой шум, что боевая обстановка покажется гоночному коню скучным будним деньком. И крови там тоже полно, потому что гонщики часто разбиваются, травмируются и умирают.
«Похоже, что это отличный конь», — подумал Эйрих. — «Надо брать».
— Будешь покупать или просто так подошёл? — спросил Сауфей.
— Смотря сколько ты за него хочешь, — прищурился Эйрих.
— Пятьсот солидов, — назвал свою цену конезаводчик.
— Триста пятьдесят, — ответил Эйрих.
— Пусть он не брал призов, но почти всегда входил в пятёрку, — покачал головой Луций Сауфей. — Четыреста семьдесят.
— Но он больше не участвует в гонках, — выдал контраргумент Эйрих. — Я плачу за то, что есть, а не за былые заслуги. Триста семьдесят.
Торговались они недолго, потому что сошлись на четырёхстах десяти солидах. За такого коня Эйрих готов был отдать и больше, он явно того стоил, но деньги ему ещё нужны на не менее ценные товары, необходимые деревне.
— Придержи его для меня, — произнёс Эйрих. — Я приду с деньгами завтра.
— Ещё что-то брать будешь? — спросил Сауфей несколько разочарованно.
— Ещё нужно пятьдесят лошадей попроще, — ответил Эйрих. — Но не дороже десяти солидов за голову.
— Есть кони галльской породы, — произнёс конезаводчик. — Но в гонках их не применишь, как и в бою — совершенно необученные, годятся, разве что, под плуг. По восемь солидов.
— Сойдёт, — решил Эйрих. — Приготовь их на завтра.
Довольный тем, что удалось найти достойного коня и раздобыть лошадок попроще, Эйрих направился на «философский» круг агоры, то есть в место, где торговали пергаментами, табулами и товарами схожей направленности.
— Приветствую, старче, — подошёл он к основательной лавке, где имелись массивные полки с пергаментными свитками.
— Приветствую, юноша, — кивнул ему бородатый римлянин престарелого возраста.
