сегодня в субботу ещё десятку получу!
Олег Андреевич сдержал своё слово и притащил мне унты! Летные. Снаружи — собачий мех, внутри — тёмно-коричневая цигейка. Подошва — войлок. Оказывается, в этом Шарыпово и аэродром есть! Летают и в Красноярск и прочие Сибирские города. Прям, центр мира, а не районный центр. Но уже сдавать билеты на поезд и брать на самолёт не стали. Изврат это.
— Самая та обувка по нашим зимам! — довольно сказал Андреевич.
От денег наотрез отказался, сказал, достались ему бесплатно. Кстати, там, на унтах и год выпуска выбит, восемьдесят третий! Новые совсем. Андреич мужик кручёный, вполне верю, что с лётчиками дела крутит, так, что я взял подарок. Даже пожалел, что ещё не надо эту Ленку выгулять разок куда-нибудь.
В субботу ещё сходил к участковому, узнал, где его сын-боксёр живёт в Красноярске, мало ли, пригодится.
Воскресенье началось с зарядки, а потом я ушёл на забой свиньи. Хряк попался больше двух центнеров, а я ещё и извратился — облепил слегка влажной соломой свинью и поджёг. Потом уже почистил ножом шкуру от гари. Так сало приобретает особенный аромат. А платить мне будут салом, в основном. Мясо я не видел смысла брать, где его там приготовить, разве что в лесу около общаги? Да там спортсмены бегают по дорожкам, освещение даже есть в лесу! Видел и соревнования по спортивному ориентированию, обклеили деревья бумагой и постов понаставили. В общем, в лесу народу много и постоянно. Тем не менее, я взял шеи килограмм пять и всё. Да во время забоя ещё мяса пожарили, поели в охотку, мужики ещё и с самогоночкой! Мне по малолетству не налили, я и не рвался, сегодня уезжаем же. Я, когда ел свиное ухо, даже батю вспомнил, он меня к этому лакомству приучил. По приезду им позвоню, через Зиночку. Сало посолили и дали мне с собой, сколько, я даже не знаю. Но оно вечером неплохо у меня в общаге идет. Кстати Бейбут не помню, чтобы его ел. Может он вообще мусульманин? Да не. Комсомольская школа, какая там религия? Не любит, наверное, мне больше достанется.
Собираемся на поезд, смотрю, а моя магнитола у Оксанки Аркашиной.
— Аркаш, я не планировал магнитолу оставлять тут, — говорю ему.
— Я как раз хотел попросить для себя, и вообще, я хочу остаться тут, — неожиданно сказал он.
Все дела уже сделаны, деньги получены, мясо, сало, унты — в сумке. Весь понедельник мы маялись от безделья, и вот за час до поезда вылезла какая-то непонятка!
Этот гаврик нафантазировал себе невесть что. Делать в городе нечего, а тут у него теплое девичье тело под боком. Он и решил, что как мы уедем, они с Оксанкой займут помещение, где мы жили впятером. Ну и будут предаваться запретным плотским грехам там.
— Аркаш, ты думаешь, Анна Дмитриевна тебе разрешит жить с Оксанкой в этой комнате? Вы, значит, будете койкой скрипеть, а девочки за дверью слушать и молчать? — спросил я.
— А почему нет? Кто-то же должен тут жить! — буркнул он, размышляя.
— Поселят пяток девочек, а тебя пнут в общий зал. Как тебе вообще мысль такая пришла остаться? — недоумеваю я.
— Оксана сказала, не хочет одна оставаться, и мне, мол, нечего в городе делать. А если уеду, — то парней у нас на курсе, больше чем девочек, — признался он.
— То есть она за тебя решила, что делать и где жить? Ну это ладно. Так она ещё и пригрозила, если будет не по её — изменит тебе? Я правильно понял? — расставил всё по полочкам мой взрослый ум.
— Она попросила меня остаться, а не решила. Про измену тоже прямо не сказала, хотя … — задумался малолетний подкаблучник.
— Значит так! Она попросила — ты отказал, тем более, жить вам в нашей комнате не разрешат, а тебя ещё и припашут к работам на день. В результате вместо отдыха ты будет вкалывать. Что ещё? Ах да! Шантаж поиском другого ухажёра? Так на кой тебе она нужна вообще? Всё равно не уследишь. Собирайся, поехали. И магнитолу забери. И мой совет — скажи этой клуше, что если ей кто нравится больше тебя, то пусть себя не сдерживает.
— Не могу я, — насупился Аркадий. — Вроде ты всё верно сказал, но не хочу оставлять её тут. Тянет меня к ней, сделать ничего не могу!
— Бейбут! — крикнул я.
— Чо хотел, бастык? — откликнулся тот, пряча полученную зарплату в разных местах.
— Девушку Аркадия видишь? Пять минут ему на прощание с Оксаной, а потом с нашим товарищем Аркадием ты не общайся, только с его печенью можешь говорить, но чтобы через тридцать минут около платформы ж/д он был, — сказал я и резко ударил в солнечное сплетение влюблённого.
Жестоко? Оно да. Но, по-другому никак, гормоны забивают, даже такую светлую голову, как у Славнова и ему кажется, что важней Оксанки нет ничего в мире. Слава богу, кроме безусловного рефлекса в виде тяги к противоположному полу, есть ещё и условный, в виде печального опыта получения урона от боевого Казаха. То есть, бабу ему по прежнему хочется, но терпеть при этом боль — нет. Впрочем, Аркашу я отмажу. Подхожу к магнитоле, выключаю её и собираюсь уходить.
— Аркадий сказал, он её оставит, — возмутилась Оксанка. — Привезём мы её! Тут скучно без музыки?
— Никаких мы! Аркадия я забираю. У меня для него поручение от комитета комсомола курса. Надо наглядную агитацию изготовить. Я, что один за всех комсомольцев должен работать? Совести, смотрю, у некоторых нет!
— Тут тоже работа есть! — возразила девчонка, ещё не понявшая, что парня я у неё забираю.
— Мы тут свою работу сделали, по субботам работали, и в будний день допоздна, — отмахнулся я.
Неожиданно поддержку оказала Анна Дмитриевна, пришедшая почему-то без Виталика в клуб. То ли попрощаться с нами, то ли проконтролировать.
— Так, в комнату поселим Виталия, раз Штыба уезжает. Одних вас оставлять нельзя, — сказала громко она.
— А чего так? — спросил по дружбе у неё я.
— Да он же на подселении жил, а сейчас там проблемы начались, — не стала вдаваться в детали Аня.
Виталия увидели уже по пути на поезд. Оказывается, к нему начала приставать дочка хозяина, у которого он жил. Он-то в себе уверен, а вот Аня… Не стал он с ней спорить, тем более и место освободилось и реально смотреть надо за оболтусами.
Славнова мы отстояли, и сейчас впятером ждали прибытие поезда
