сладко замерло и пустилось вскачь, словно квантовый реактор, выходящий на форсированный режим.
Не будь я инженер-пилот Кемрар Гели, если это была не девичья грудь!
Осторожно покосился.
Совсем рядом, в пяти сантиметрах, увидел девичью щеку, покрытую нежным пушком, горящим в солнечных лучах.
Зелёный глаз с длинными густыми ресницами.
Пшеничный локон, упавший на чистый высокий лоб.
Чуть курносый точёный нос.
Полные, алые, чувственные губы.
Всё, пропал инженер-пилот с планеты Гарад.
А уж о советском пионере и говорить нечего.
– Здорово, – повторила она восхищённо. – Классно рисуешь.
От неё пахло юностью и солнцем. Вечно живым, горячим и ненасытным.
– Спасибо, – сказал я небрежно. – Могу тебя нарисовать, – сделал паузу. – Хочешь?
– Правда?
– Правда. И заметь, тебе это ничего не будет стоить.
Она засмеялась.
Волшебный у неё был смех. Словно колокольчики зазвенели.
– Ну… давай, рисуй, – согласилась она.
– Пошли.
Я подтащил свой топчан поближе к её, усадил так, чтобы солнце не слепило глаза ни ей, ни мне.
– Удобно?
– Пока да.
– Шевелиться можно, – сказал я. – Главное – не крутись, сиди спокойно, расслабленно, отдыхай.
– Долго?
– Соскучиться не успеешь. Тебя как зовут, кстати? Меня Сергеем.
– А я Наташа, – улыбнулась она.
Быстрыми уверенными штрихами я набросал её эскизный портрет по плечи. Бретельки купальника рисовать не стал – так, что воображение само дорисовывало то, что ниже. Чуть прищуренные от солнца глаза, улыбка с чудесными ямочками на щеках, непокорный локон на лбу, тень от подбородка на изящной шее…
Всё.
– Оба, – насмешливо произнесли рядом. – Да у нас тут художник!
– От слова «худо», – добавил кто-то.
– Держи, – я расписался внизу, поставил дату, оторвал альбомный лист, протянул его Наташе. Потом посмотрел на троих парней, стоявших рядом. Пять минут назад они резвились в воде, я их рисовал. Теперь были здесь.
– Привет, ребята, – сказал я дружелюбно. – Классно играли, я видел. Возьмёте в компанию, если что?
– Твоя компания в песочнице играет, пацан, – ответил стройный широкоплечий синеглазый парень лет шестнадцати. Лидер, сразу видно. – Давай-ка, двигай отсюда туда, где был. Это наше место. Правда, Наташа?
– Мы знакомы? – холодно улыбнулась Наташа.
– Конечно, – ослепительно улыбнулся парень – Меня Славой зовут, я тебя уже видел здесь. А это, – он повёл рукой, – Васёк и Толян. Дружбаны мои. Мы тут каждый день бываем почти.
– Первый раз вижу, – сказала Наташа. Посмотрела на меня и ласково улыбнулась. – Спасибо, Серёжка, классный портрет! Повешу у себя дома. Ты настоящий художник.
– Слышь, пацан, – в голосе того, кто представился Славой, зазвучали угрожающие нотки. – Я кому сказал. Исчезни. Тут взрослые разговаривают.
– Взрослых не вижу, – сказал я поднимаясь. – А если бы и видел… Увы, взрослый – не синоним умному.
– Чё ты сказал?
– Начинается. Чё сказал, чё сказал, – передразнил я. – Не чё, а что. Это первое. Второе. Пари с вами хочу заключить. Если уж вы такие взрослые. Или, другими словами, поспорить. Готовы, нет?
Лидер засмеялся:
– А ты наглый, пацан. Люблю таких. О чём пари и на что?
– На ящик пива. Я без ласт и маски на ваших глазах и на глазах Наташи проплываю… ну, скажем, семьдесят пять метров под водой. Это весь бассейн и ещё половину. Если не сумею – ставлю всем ящик пива. Если кто-то сумеет повторить или переплюнуть, – тоже ставлю ящик пива. Не сумеет – ящик с вас.
– Семьдесят пять метров? – переспросил тот, кого звали Толяном. – Да ну, не проплывёт он. Понты малолетние. Никто не проплывёт.
– Так в чём дело? – насмешливо осведомился я. – Давай проверим. Или слабо?
– Ты нас на «слабо» не бери, – произнёс Слава. – Мы сами кого хочешь возьмём. – Тут суть в другом. За базар ответишь, если не проплывёшь?
– Сколько стоит ящик пива? – спросил я.
– Ящик – это двадцать бутылок, – быстро подсчитал худой невысокий Васёк с забавным хохолком на голове. – По сорок девять копеек за бутылку. С ящиком, считай, по пятьдесят. Выходит – червонец. Если бутылки потом сдать, меньше. Семь шестьдесят.
– Потяну, – сказал я уверенно. – Вопрос в том, потяните ли вы.
Парни переглянулись.
Наташа обидно засмеялась.
– Ладно, – сказал Слава. – Сам напросился. Наташа, разбей.
Ударили по рукам. Наташа разбила наше рукопожатие.
– Скоро будет пятнадцатиминутный технический перерыв, – сообщил Слава. – На это время все вылезут из воды. Я договорюсь, нам разрешат, чтобы никто не мешал.
– Иди, договаривайся, – сказал я. – Мне хватит пяти минут.
– Ладно, – сказал Слава. – Никто тебя, пацан, за язык не тянул.
– Ты иди давай, – усмехнулся я. – Заодно прикинь, где пиво будете брать, а то я не местный.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. Семьдесят пять метров. Новые знакомые. Проводи меня. Телевизор 'Рекорд
Когда голос из репродуктора объявил о начале пятнадцатиминутного технического перерыва, мы были уже готовы, стояли у бортика, который ближе к зданию. Дождавшись, пока все вылезут из воды, я взобрался на тумбу.
– Давай! – махнул рукой Слава.
– Не по твоей команде, сам прыгну. Ваша задача идти вдоль воды и следить за мной. Чтобы не было потом разговоров, что, мол, где-то вынырнул и подышал. Вода прозрачная, хорошо видно.
– Да уж проследим, не беспокойся.
Для того, чтобы нырнуть на семьдесят пять метров мне не нужно было даже входить в орно. Достаточно нескольких простых упражнений.
Глубокий и быстрый вдох (живот-грудь) и выдох (грудь-живот). Ещё раз. И ещё. И ещё. И ещё раз, чтобы максимально насытить кровь кислородом.
Шестой вдох не полный, процентов на восемьдесят от объёма лёгких (кстати, что-то, а лёгкие у моего нового тела великолепные от природы, почти шесть литров объём, – значит, будут ещё больше, когда подрасту).
Оттолкнулся от тумбы, вошёл в воду головой вперёд. Поплыл.
Глубина – метр с лишним. Головой не вертеть, бокового зрения вполне достаточно, чтобы видеть стенку бассейна справа в качестве ориентира. Ещё и по дну бассейна, выложенному кафелем, идет продольная полоса из более тёмной плитки – отличный ориентир. Вдоль него и держаться. Не торопиться, но и не медлить. Плавные, сильные, уверенные гребки.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять…
Толчок ногами, как делают земные лягушки и гарадские игги [29], – гребок руками под себя и в стороны. Толчок ногами – гребок руками.
Двадцать девять, тридцать…
Впереди в толще воды замаячила поперечная стенка бассейна. Ещё гребок. Ещё один. Всего тридцать два гребка на пятьдесят метров. Теперь развернуться, оттолкнуться ногами от стенки и – в другую сторону.
Кислород уже заканчивается. Хочется вынырнуть, глотнуть воздуха. Но я точно знаю, что это ложная тревога. На самом деле кислорода ещё полно. Нужно просто перетерпеть этот момент. Перетерпеть, не обращать внимания, спокойно плыть и задавить панику в зародыше.
Толчок-гребок. Толчок-гребок. Тридцать восемь, тридцать девять…
Всё, паника отступила вместе с желанием немедленно вынырнуть и глотнуть жизни. Жизни полно в лёгких. На
