- И чего? Хорошие кораблики? Лучше будущих наших?
- Вот же, какой ты, Герочка, все-таки скотина! – вспыхнул обширными, седыми бакенбардами Краббе. - И не спорь! Скотина и есть! Я ему секретные, как переписку королевы с неким молодым человеком, схемы показываю. Хвастаюсь, понимаешь, тем, как у нас стали добытные люди князя Владимира справно службу нести. А он даже и не удивился. Вот как таким можно быть?
Тут министр подозрительно сощурил глаза.
- Или ты уже знал? Известили тебя, что только при сравнении их этого «Разрушителя» с нашим головным в серии «Александром», комиссия приняла проект новейших броненосцев к исполнению?
- Окстись, Коля! Посмотри сам. Где я, а где эти твои «Александры Разрушители»... Я в этом всем разбираюсь, как швед в Коране. Да и, признаться, решил будто бы ваш этот ненаглядный Рид схемами поделился...
Широко известного, одно время даже пребывавшего даже главным строителем Британского Королевского флота, математика и инженера Эдварда Джеймса Рида, русское Адмиралтейство пригласило взглянуть на достраивающийся в стапелях Галерного острова новейший броненосец «Петр Великий». Говорят, Рид, по одной лишь модели предсказал случившуюся в недалеком семидесятом катастрофу с новейшим броненосным монитором «Кэптэн», что перевернулся и убил едва ли не весь свой экипаж практически на следующий же день после спуска на воду. Детскими игрушками наши адмиралы не баловались, модели будущих больших кораблей не выделывали, а посему просто позвали англичанина взглянуть на стометрового монстра ля-натюр. Понятие секретности было нашим флотоводцам пока еще недоступно.
Да чего уж там! Создавалось впечатление, что военным вообще это слово было неведомо. В штабах враждующих армий было не протолкнуться от наблюдателей иных государств и корреспондентов всевозможных газет. Планы операций немедленно пропечатывались в газетах, а чертежи новейших образцов вооружений были обычным делом в журналах с околовоенной тематикой.
- Га-га-га! – заржал аки рыцарский конь адмирал. – Швед в Коране! Британец чертежами поделился! Да ты прямо сыплешь сегодня прибаутками. Вот как выгонят тебя из министров за скупердяйство, приходи. По знакомству пристрою боцманом на «Петра Великого». Будешь матросиков веселить...
- Как бы наш «Александр» матросиков не развеселил, - сделал вид будто обиделся я. – Яви на свет Божий чертежи, а то будет как вчера.
- А что вчера было? – заинтересовался Николай Карлович.
- Да просил тут у одного господина чертежи новейшей французской пушки. Так он не дал. Пришлось мне так ни с чем и уйти.
- Га-га, - снова затряс растительностью на щеках министр. – И чего? Хорошие пушки? Лучше тех, что Барановский на лето испытывать назначил?
- Да какое там, - хмыкнул я. – Крупп и тот получше будет. А наши, так и подавно. Ствол на Обуховском выделывали?
- Там, - разулыбался Коля. Обуховский завод был его детищем, гордостью и прямо-таки обязан был прославить имя Николая Краббе в веках. – Из твоей стали, но выделывали на Обуховском. И ствол и снаряды. В прошлом годе, помнишь? Я у тебя машину заказывал, чтоб двух тысяч пудовый молот двигать?
- Ты мне, Коля, зубы не заговаривай, - криво улыбнулся я. Не стоило вспоминать Обуховский. Краббе мог о нем говорить часами. – Покажь чертеж, Ирод!
- А броневые листы на рубь с пуда дешевле отдашь?
- Лис! Коварный, старый, облезлый лис! Коли корабль хорош будет, так и отдам. Только доставку сам организуй. Показывай.
- Э-эх! Двум смертям не бывать, а одной не миновать... Смотри! Броненосец «Александр Освободитель».
С этими словами Краббе ловко вынул и развернул на столе, прямо поверх уворованных владимировскими шпионами схем, толстую пачку чертежей.
Бог ты мой! Ну, что я, сухопутная чернильная душа, могу сказать о будущей гордости Российского Императорского флота, после первого же брошенного на рисунки взгляда. Убожество! Как танк с тремя башнями. Какая-то, явно металлическая, толстобокая калоша, со скошенными внутрь бортами, вся облепленная башнями и башенками, и с какой-то малопонятной штуковиной на носу ниже линии, покуда вода достает. Убей Бог, забыл, как это называется. На стремительный, и даже с виду – смертельно опасный «Бисмарк» это чудовище не походило ничуть.
- Мать моя женщина! – выдохнул я. – Утюг водоплавающий, одна штука.
- Сам ты... – обиделся адмирал.
- Ладно, - кивнул я, после долгих – минуты на три – раздумий, и насупленного сопения морского министра. – Давай есть слона по частям. Скажи мне, друг Коля! Это вот чего?
- Башни главного калибра, друг Гера, - если в этой одной короткой фразе собрать весь яд, можно спровадить на Тот Свет не меньше миллиона человек. Клянусь.
- Ага, - покладисто согласился я. – А чего такие... Обгрызенные?
- А я умолял твоего ненаглядного Барановского сделать орудия со стволом в тридцать калибров. А он?
- А он?
- А он говорит, мол, вот пройдут испытания систем, там и поговорим. Но уж кому, как не мне знать – какие пушки комиссия увидит, те и в казематы после установят.
- Какие надо, такие и установят, - рыкнул я. – Или одной комиссией у нас станет меньше. Тридцать, говоришь? Это в схеме как будет? Вот по сих?
Тут я, словно по щучьему велению, вытащил из кармашка карандаш, и недрогнувшей рукой пририсовал кораблю нормальные пушки. А потом еще и превратил круглые, как кастрюльки, башни в угловатые, со скошенными броневыми листами, хищные. Делать моим инженерам было больше нечего, чем двадцатисантиметровые листы брони по радиусу выгибать! Стало немного легче. Не так горько, как в самые первые секунды.
- Ну ты! – задохнулся адмирал. – Ты это, итить-колотить! Это генеральный чертеж, для представления государю... Тьфу ты, Боже мой! Регентскому совету.
- Начертят другой, - отмахнулся я. – Нормальный. А не это угребище. Скрестили тут, понимаешь, ужа и ежа! Поналяпали невесть чего, еще и денег на это непотребство с меня требуют! А вот хренушки вам! Пока не буду уверен, что от одного вида наших бронеходов враг штаны мочить будет, ни единой копейки из казны!
- Вот ты значит как?!
- Да уж, вот так!
- Ну-ну! Да ты черти, враг Державы, черти. Все одно, уже испортил. А я после, как генерал-адмиралу в глаза смотреть стану? А?
- А ты, Коля, нахально станешь смотреть. И даже с вызовом. А на рык начальственный, станешь на меня пальцем указывать. Дескать, пришел этот проклятый Воробей, и всю работу нам исчеркал!
- Ну смотри. Как бы после в тебя самого чем острым не начали тыкать... Поперек шеи.
- А я, Николай Карлович, уже давно этого не боюсь. Так что этим меня не напугаешь. Ты лучше дальше рассказывай. Это чего?
- Таран.
- Хренан! – вспылил я. Даже уши огнем вспыхнули. – Какая, прости Господи, у этого чуда-юда, скорость?
- С обещанными твоим Механическим заводом машинами, узлов в пятнадцать.
- А по человечески, это сколько? Допустим, в верстах за час?
- Тридцать. Ну или около того, - быстро исчислил в уме адмирал.
- Да-да, - саркастически скривился я. – Так мой восьмилетний сын нашу гордость легко бегом обгонит? А без разгона, какой, к лешему, таран? Ну так нахрена козе баян?
- А чего ты на меня-то взъелся? – взмолился Краббе. – Вон и у англичан есть, и у французов.
- Да пусть хоть у японцев! Если дураки с моста прыгать соберутся, мы с тобой в очередь вставать пойдем? Вот таким эта часть должна быть!
И я, недрогнувшей рукой срезал эту замысловатую конструкцию с носа судна. Вообще-то, прежде я то, что ниже воды у военных кораблей, не видел. Знать не знаю и понятия не имею, чего там инженеры в реальной истории понаваяли. Но в одном был уверен точно, старые, снятые с боевого дежурства броненосцы никто никогда и не думал перерабатывать. Бронеходы, прежде пугавшие папуасов жерлами огромных пушек, доживали свой век в качестве учебных, а после и вовсе – печально ржавели на кладбищах. Я же, легким движением руки, продлил жизнь кораблям этой серии, по крайней мере, на полвека.
