соврал я будучи уверенным, что лицо заместителя прокурора города всяко в газетах печатают. Наверное… Хотя, он может и в другой должности сейчас пока. Но машина-то служебная с водителем у него есть. Хотя, он мог просто взять машину шефа. Смотря в каких он отношениях с водителем, может шеф и не знает ничего про ночные поездки.
— Не помню, чтобы мое фото в газете печатали, — озадаченно проговорил Дубов. — У меня не такая великая должность в прокуратуре, чтобы мордой на передовицах сверкать. Старший следователь по особо важным делам — чин вполне себе заурядный. Что-то ты темнишь, Андрей Петров.
— Видел я вас в газете, на день работника прокуратуры общее фото крупным планом печатали с поздравлениями, а под ним список всех, кто на фотоснимке был, — сказал я наобум и угадал (все газеты одинаковы, рано или поздно хоть одна из них должна была так сделать).
— А-а-а, — облегчено выдохнул прокурорский. — Ну это было дело, да.
— Ты это… Сильно никому не рассказывай. Ладно. Сам понимаешь, у меня мундир. Семья.
— Все понимаю, Глеб Львович, я никому не скажу, только если выполните одну мою просьбу.
— Какую просьбу? — Дубов насупился.
— Когда вам повезет с лотереей, не настаивайте на смертной казни.
— Просто запомните эту фразу и все.
— Она сейчас покажется вам странной, но выполнить вам ее ничего не стоит. В будущем она, возможно, спасет жизнь одному хорошему человеку.
— Странный ты, Петров, но дело твое. Думал денег клянчить будешь или еще каких поблажек, а ты просишь меня запомнить ерунду какую-то.
— Мне многие говорят, что я странный, я уже с этим смирился. Ну так что, Глеб Львович? Договорились?
— Конечно, — Дубов широко улыбнулся. — Этот момент я на всю жизнь запомню и фразу эту твою. Потому таких просьб мне еще никто не говорил. Ладно, бывай. И в игорный зал больше не ходи.
— До свиданья, Глеб Львович, здоровья вам и долгих лет жизни.
Глава 18
Я вышел из душевой в спортзальную раздевалку. Малышня пренебрегала водными процедурами после тренировок и уже разбежалась по домам. В раздевалке остались только мы с Быковым. Где-то за дверью (в основном зале) слышно было, как кряхтел Саныч. Он перевешивал боксерские мешки на цепях чуть повыше. За лето его воспитанники немного подросли и пришлось корректировать снаряды. Мы хотели ему помочь, но Саныч наотрез отказался. Сказал, что такое важное дело всегда сам выполняет и никому его не доверяет.
— Ну говори уже, — повернулся я к Антону, натирая махровым полотенцем жесткие волосы на макушке.
— Что говорить? — удивился тот.
— Ходишь всю тренировку, на меня озираешься, будто сказать, чего хочешь. Вот и подумал, что ждешь, когда вдвоем останемся. Как в “Звезду” сходил? Отдал деньги?
— Отдал, — вздохнул Быков и оглянулся по сторонам, словно боялся, что нас услышат. — Вот об этом-то и хотел поговорить.
— Не тяни кота за причинное место. Говори уже, что опять? Денег не хватило?
— Да денег-то хватило, карточный долг я скинул. Спасибо, Андрюха, за это. Я тебе отдам. Завтра на работу уже выхожу.
— Мне не к спеху, можешь хоть на год растянуть, ты Машкины две сотки в первую очередь собери. Ей на холодильник нужны. Вчера к ней заходил, нового грузчика смотрел. Балбес и алкаш, но других пока нету. Намается она…
— Погоди, Андрюха, дай сказать…
Я насторожился.
— Понимаешь, — продолжил Антон. — Я, когда деньги принес, Гоша про тебя стал почему-то расспрашивать. Он имя и фамилию твои откуда-то знает. Я не говорил. Честно. Сказал, что ты мой одноклассник, что сильно не общаемся, где живешь, не знаю. Хотя я и правда не знаю, где ты живешь.
— А дальше что? — я напрягся и играл желваками.
— А ничего, он взял деньги и сказал, что претензий ко мне больше нет. Долг отдал и за побои его людям возместил.
— И все? Так просто? Он поди тебе еще и руку пожал?
— Зря смеешься, — Быков поежился. — Мне показалось, что он на тебя переключился. Что там в катране произошло такого, что он на тебя окрысился?
— Да ничего особенного, — пожал я плечами. — Я же тебе уже рассказывал. Выиграл немного и спалил, что карты крапленые. Естественно, как любой обманутый гражданин, поднял об этом вопрос вслух. Там оказался еще дядька один непростой. Госдолжность занимает. Он тоже возмутился, мы вместе с ним и ушли.
— Ну да, вроде ничего такого. Но предчувствие у меня нехорошее. Ты бы не ходил потемну один. Или давай я с тобой ходить буду.
— А на работу и обратно ты со мной тоже будешь ходить? Не ссы, Тоха, прорвемся. Может показалось тебе и надумал чего лишнего?
— Может, — с надеждой кивнул парень. — Еще кое-что хотел спросить.
— Спрашивай, конечно, или тебе мое разрешение надо? Быков! С каких пор ты стал такой мямлей? Раньше меня чуть ли не макал головой в школьный унитаз, а тут вдруг такой стеснительный.
— В унитаз головой? — заулыбался Быков. — До этого я не додумался.
— И слава богу. Говори, чего хотел.
— Там это… Катя не знаешь, поступила или нет? Приедет она в город?
— Поступила, не приедет, ее в составе студотряда на картошку отправили.
— А ты откуда знаешь? — нахмурился Быков.
— Да мать ее сказала. В магазине случайно встретились. Успокойся уже. Забудь про Катьку, там знаешь сколько таких Быковых и Петровых по Москве шастают.
— Да знаю, — Антон защелкал суставами узловатых пальцев и прикусил губу.
В раздевалку зашел Саныч:
— Ну что, красны девицы! Долго намываться будете? Мне уже закрывать контору пора. Давайте шустрее!
— Все, Саныч, уходим! — я сложил вещи в спортивную сумку и закинул ее на плечо.
— Погоди, Петров, — Саныч, вдруг нахмурился. — Задержись, разговор есть.
Тренер повернулся к Быкову, который остановился в пороге раздевалки:
— А ты что уши развесил? Марш на улицу, там друга подождешь. Вот, ворона любопытная…
Быков скрылся, и мы с тренером остались одни.
— Слышал про твои подвиги в катране, — тренер прищурился.
— Какие подвиги? — по привычке включил я защиту.
— Да ладно, не отпирайся, — Саныч поскреб лысеющую макушку, покряхтел и добавил:
— Я тебе кое-что расскажу, только между нами. Парень ты правильный, сразу видно, думаю поймешь меня.
Саныч задрал рукав олимпийки. Все предплечье испещрено синевой татуировок.
— Из этих я, сидевших. Многих людей в городе знаю. Некоторые из них на Гошу работают. Вот один
