Олег Иваныч – хоть и профессионалом был – чувствовал себя неловко, особенно когда дело касалось его «прежней» жизни. Путался в названиях деревень, в новгородских землях, даже – в церковных праздниках. Ничего толкового не мог рассказать и об ушкуйнике Олексе, не знал просто. Знал только, что очень интересовались Олексой Тимоха Рысь да козлобородый Митря. Вернее, не столько Олексой интересовались, сколько сокровищами его, неизвестно куда пропавшими. Господи! А не эта ли тема так интересует святого старца? Ишь, как подобрался весь, когда речь зашла о шильниках. Выслушав, отпрянул недовольно, посмотрел недоверчиво. Олег Иваныч хорошо понимал его – сам бы такому подозреваемому, который в «трех соснах» путается, ни в жисть не поверил. По «сто двадцать второй» тормознул бы для острастки, в ИВС бросил, оперов знакомых бы попросил человечка своего подсадить, послушать. Глядишь, что и выплыло бы. Так бы просто не отпустил.
– Что ж, мил человек, – притворно вздохнул Пимен, – иди покуда. Как вспомнишь чего – скажешь.
Хм… Интересно, как это – «иди»? Что, Пимен глупее паровоза? Ан нет! Схватили тут же, едва вышел за порог палаты. Профессионально схватили, грамотно. Двое – за руки, третий – шпагу рванул, аж пояс затрещал, четвертый с пятым подстраховывали, мало ли что, вдруг задержанный сопротивление окажет представителям власти?
Олег усмехнулся. Ага, как же! Один против пятерых – это надо полным идиотом быть или Шварценеггером, впрочем, различий тут мало.
Лучше спокойно подумать, как из этой передряги выпутаться. Все-таки он теперь при должности. Правда, на частной службе, но ведь Феофилакт-игумен не так уж и мало в Новгороде значит. Значит, и «житий человек» Олег Иваныч в Новгороде не последний и расправиться с ним втихую будет затруднительно даже для Пимена. Тем более что незаконно все это, да и смысла в расправе для ключника нет никакого, потому – вряд ли он будет обострять обстановку. Пимен совсем не производил впечатления глупого или неуравновешенного человека. А законы новгородские нарушил ключник – по законам тем никто не мог быть арестован без суда, а подлежащий суду обязательно через приставов судебных извещение об том получал, и ежели к суду не являлся, то посылалось другое извещенье, а затем и третье – уж потом только приволочь могли – и то осторожненько, чтоб не помять никак по пути – пытки-то обычно не применялись.
Вышли на улицу – вызвездило – впрочем, на востоке уже алеет, и небо заметно посветлело, вот-вот – и пропадут звезды, останется только месяц – светлый, полупрозрачный, серебряный. Вокруг тишина, слышно лишь, как перекликаются стражники на башнях. Воздух свеж – дыши, не надышишься, с Волхова туманная дымка стелется.
Сначала прошли в кузню – уже и огонь развели, когда только успели, шильники? Кузнец – угрюмого вида детина ловко сковал руки Олега тяжелыми, крепкими даже на вид, цепями. Хорошенькое дело… Так и шли дальше – под унылое звяканье. Вот он какой, пресловутый звон кандальный!
А вот и поруб. Местный аналог изолятора временного содержания. Дверь из кованого железа, полуподвал, довольно просторный, но душно, потому как народу – под завязку. На земляном полу сено. Хорошо, хоть не очень сыро.
Улегшись в углу, меж двумя мужиками в поношенных зипунишках, Олег Иваныч поворочался немного, пытался придумать что-нибудь, выстроить, так сказать, план действий. Хорошо бы знать, чего Пимену надо. Сокровища ушкуйника Олексы? Так про них ни черта не знал Олег Иваныч, да и вообще – из всех сокровищ в том краю только монеты серебряные видал… и те, судя по всему, – фальшивые. А не в них ли дело? Что б придумать-то?
Ворочался, ворочался Олег Иваныч – да и уснул, так ничего и не придумав. Спать уж очень хотелось. А когда проснулся…
Когда Олег Иваныч проснулся, судя по галдению вокруг, был уже день. Соседи по узилищу занимались кто чем. Кто разговаривал, кто азартно играл в неведомо как пронесенные кости, кто валялся на соломе, устремив обиженный взгляд в потолок. В противоположном углу, у двери, кто-то громко жаловался на жизнь… А рядом с Олегом… Рядом с ним, на соломе, сидели его старые знакомцы – купец Иван Костромич и профессиональный воин Силантий Ржа. Вот те раз! Эти-то как здесь?
Олег Иваныч продрал глаза, приподнялся:
– Матерь Божья? Неужто ты, Иваныч?! Жив-невредим! Глянь-ко, Силантий, – и кафтан на ем новый!
Олег тоже был рад встретить Ивана с Силантием. Обнялись, звеня цепями, поколотили друг друга по плечам, уселись, заговорили. Вообще-то, тут не принято было слишком интересоваться – кто здесь и за что. Тем не менее Олеговы знакомцы наперебой принялись жаловаться на полнейший произвол новгородских властей.
– Ни за что, ни про что взяли, закон нарушив изветно! – размахивая руками, кричал Иван Костромич. Ему поддакивая, кивал черной окладистой бородой Силантий:
– Вчера поутру, не успели со струга выйти…
Во всех бедах Иван обвинял конкурентов – купцов из Вологды, которым грозил заступою московского князя. Тем же грозилось и новгородцам.
– Вот и плесковичей они зря обидели, – гулко произнес Силантий, когда речь зашла о Новгороде. Иван Костромич бросил на него быстрый взгляд, словно приказал что-то – Олег Иваныч заметил, – и Силантий тут же послушно умолк, предоставив вести беседу напарнику.
Впрочем, говорил-то больше Олег Иваныч. Рассказывал. И о разбойном струге, и о буре, о том, как спаслись с ливонцем только молитвою да милостью Божьей. Иван с Силантием слушали, кивали сочувственно. Потом, когда не о чем стало говорить, улеглись рядком на соломе. Иван уставился в потолок, Силантий захрапел, а Олег Иваныч сунул в рот соломинку – думал.
Он и раньше подозревал, что не простые это люди – купец Иван Костромич да его подручный Силантий. А уж соединив последние события – догадался, кто они такие. «Взяли прямо со струга»… Струг наверняка – третий от моста. Питейное заведение Явдохи на Загородской. Чернобородый мужик, финансирующий пиар-кампанию по освобождению захваченных по указке Ионы псковичей. Силантий. Стопудово – Силантий! Потому и работал топорно – как воин, а не профессиональный шпион, типа Ивана Костромича. Вот и не укрылся от недреманного ока Олексахи – агента Олегова. Да Олексаха такой агент, что любо-дорого: пронырлив, увертлив, ловок. Поди скройся от такого, да еще в его родном городе! И Олег бы навряд ли скрылся, куда уж Силантию.
Выходит, если бы не бурная деятельность Олега, не сидели бы здесь ни Иван, ни Силантий. Выходит, Олег Иваныч виноват в этом? Выходит – так. Однако ведь и Иван с Силантием – далеко не агнцы Божии и не за честным торговым промыслом понесло их в Новгород. Знали, на что шли. И Олег Иваныч всего лишь честно выполнял свой долг перед Новгородской республикой. Или – перед Феофилактом? Ну, нет, в данном случае – как раз перед республикой, которую с полным правом мог считать своей новой родиной. Если б судьба сложилась иначе, то, вполне возможно, Олег так же честно работал бы на Москву… хотя – вряд ли… судя по тому, что узнал Олег Иваныч про Москву и порядки московские… «я начальник – ты дурак», ишь ты… не по нему такое, не по нему!
