для граждан одеколончик, а Нурик в нем души не чаял. Еще бы, сейчас это один из фаворитов среди непритязательного советского ассортимента. Запах сандала и экзотических растений за версту сообщал окружающим, что мужчина недавно посетил парикмахерскую.
Надо бы свой парфюм прикупить, да еще много чего надо, все времени нет, да и денег почти не осталось. Я так понял, что зарплата у меня была примерно сто двадцать рэ. Из них оставалось сейчас меньше половины на кармане. Компенсацию на пропитание Мухтара я получил, но тратить из пайка ни копейки на свои нужды я не собирался. Сегодня планировал закупить ему полагающиеся продукты, а для этого проштудировать методичку сначала. Рацион изучить.
Но это чуть позже, а сейчас дело предстояло важное — заставить Серого написать признательные показания. Тогда его еще можно будет, что называется, взять на поруки, поговорить с педсоставом школы, с классной руководительницей, пусть тоже характеристики накатают, что, мол, парень еще не пропащий, и рекомендуем не прессовать его машиной закона, а дать шанс на перевоспитание. Что-то в этом духе, но красивыми словами.
До нужного дома в этот раз я доехал на автобусе. Вошел в подъезд и позвонил в звонок.
Дверь мне открыла Алёна, все в том же халатике, но уже с неяркой косметикой на лице.
— Доброе утро, — улыбнулся я.
— Вы? Здравствуйте, — поморщилась она, демонстративно разглядывая мою форму. — А вчера вы говорили, что учитель. Вы всегда обманываете?
— Извините, Алёна Сергеевна, но это была оперативная необходимость, иначе вы бы не позвали Серого, то есть Андрея.
— Откуда вы знаете, что не позвала бы?
— К вам же приходил вчера милиционер. Так? Лейтенант Трубецкой Антон Львович. За вашим братом приходил, между прочим, а вернулся без него.
Я посмотрел на неё, насколько мог, твёрдым взглядом, но вообще-то возле Алёны взгляд мой сам собой смягчался.
— Ну да… Был какой-то, сказал, что надо переговорить с Андреем. Прошел в комнату. Побеседовал и ушел.
— Как ушел? — я сдвинул фуражку на затылок и почесал лоб. — То есть, я не то хотел спросить… Он точно видел Андрея?
— Ну конечно, я же его в комнату и проводила. Он сказал, что проведет профилактическую беседу с ним, и все.
— Беседу?
— Ну да… А в чем дело. Александр Александрович? Или вы имя себе тоже придумали?.. В оперативных, так сказать, целях…
Она смотрел на меня хмуро и даже с некоторой претензией.
— Ничего, все в порядке, а имя мое настоящее, — проговорил я, а про себя подумал, что вторую жизнь уже это имя ношу.
И что за непонятки с Трубецким?
— Вы за Андреем? Он вчера говорил, что снова на профилактическую беседу пойдет с утра. Что-то часто с ним беседовать стали…
— Лучше беседа, чем потом баланда, — хмыкнул я и тут же попытался смягчить разговор. — Извините за прямоту, профдеформация, так сказать.
— Проф… Что?
Блин… Забыл, что слова такого еще нет, пришлось выкручиваться.
— Взгляд на некоторые вещи у меня немного искажен профессиональной деятельностью. Понимаете?
— То есть вы становитесь циничны?
Вот язвочка, своего не упустит.
— Алёна Сергеевна, — я посмотрел на наручные часы, — давайте психологические проблемы сотрудников обсудим в другой раз. За чашечкой кофе например, в кафе. А сейчас позовите, пожалуйста, Андрея.
— Вам надо, вы и зовите, — фыркнула она и, развернувшись, направилась вглубь квартиры. Потом оглянулась через плечо и проговорила: — Ну чего вы стоите, проходите уже.
Я скинул форменные туфли из неубиваемой черной кожи и прошел. Квартира — простенькая двушка, примерно чуть за сорок квадратов. Но для двоих — шикарные условия. Ремонт стандартно-плановый, то есть почти как от застройщика. Дешевые бумажные обои, побеленный потолок, крашенный в темно-кирпичный цвет пол. Мебель старенькая, но еще крепкая, очевидно, от родителей им осталась.
Зашел в комнату Серого. Кровать пружинная, стол, заставленный модельками самолетов, шкаф и казенного вида железный стул с потрескавшимся дерматином.
— Готов? — бросил я с порога, глядя как пацан застегивает на рубашке последнюю пуговку.
— Здрасьте, я все уже…
— Ого, рубашку нагладил?
— Это все сестра.
— А вчера в ГОВД ты на Гавроша был похож.
— На кого?
— На мальчика-оборванца. Это из литературы персонаж.
— А, ну так это для дела нужно было…
Я покачал головой. Для дела, тоже мне.
— Пошли, по дороге поговорим.
Мы вышли из квартиры. Алена закрыла за нами дверь, я попрощался с ней, она ответила тем же, но сухо. Ничего… Еще увидимся.
— Для какого же дела был маскарад? — спросил я уже в подъезде.
— Сан Саныч, а ты будто не знаешь?
— Знаю, но хочу услышать это от тебя.
— Кошельки в автобусе щипать. Там на замызганного парнишку никто и не додумает, что он могёт…
— А о чем с тобой вчера разговаривал лейтенант Трубецкой? Он, вроде как, тебя доставить в ГОВД должен был, а вернулся один.
— Этого я тебе не могу сказать, — зашмыгал носом парень.
— Это почему? — нахмурился я.
— Не могу и все!
Аж покраснел, так упрямился
— Так дело не пойдет… Ты пойми, я тебе зла не желаю.
— Ага… Тянешь меня в ментовку сознаваться.
— Так мы тебя еще сможем отмазать, то есть убедить инспекцию, прокуратуру и всех причастных, что ты сможешь встать на правильные рельсы. Будешь отпираться — пойдешь по кривой, она тебя в хорошую жизнь точно не выведет, уж я-то знаю. Поверь…
— Молодой вы, Сан Саныч, чтобы так рассуждать, — он меня называл то на «ты», то на «вы». — Так говорите, будто жизнь прожили.
— В милиции год за три идёт. Такого насмотришься, чего на воле, то есть на гражданке, сроду не увидишь. Рассказывай, что там у тебя за тайны с Трубецким.
— Если расскажу, он меня убьет.
— Кто?
— Ну этот ваш… Трубецкой.
— Почему?
Парень надулся и молчал.
— Слушай, обещаю, что разговор останется между нами. Слово… офицера.
И Серый стал рассказывать.
От первой же сказанной Серым фразы я здорово охренел.
— Лейтенант Трубецкой и есть организатор карманных краж, — выдал как на духу парень.
— Чего?.. — я даже остановился и пристально посмотрел в глаза пацану.
Антошенька, конечно, мерзопакостник тот еще, ну уж никак не мафиози
