– Нет такого слова 'не могу', курсант, есть слово 'надо', – спокойно говорю я. – А если б мы не просто так бежали? А если б там твои друзья бой вели, а ты им патроны тащил? Тоже сказал бы, простите парни, больше не могу, а потому дохните, а я на травке поваляюсь? Так?
– Нет, – хрипло выдыхает Толя.
– Тогда вперед! Тут осталось-то!
Знавал я некогда нескольких 'великих тренеров', которые в такой ситуации не преминули бы сообщить Толе, какой он слабак, слизень и аборт. Они были твердо уверены, что если наговорить человеку гадостей, то он обязательно соберется с духом и силами, и… Пошлет тебя к чертовой матери, развернется и уйдет, добавлю уже от себя я. Это во время службы в армии, когда человеку деться некуда, он вынужден выполнять приказ, в какой бы форме его не отдали. А вот в любых других обстоятельствах, 'аборт' в лучшем случае обложит 'тренера' по матушке, развернется и уйдет. А в худшем – еще и в морду даст. И будет прав. Потому что нельзя людей унижать. Можно боль причинить на тренировке, иногда, даже травму нанести, всякое бывает. А вот унижать – нельзя.
Буквально в десяти метрах от ворот, ведущих во внутренний дворик 'Псарни', Толя буквально обнимается со старым фонарным столбом и выплескивает на него остатки вчерашнего ужина. По лицу видно – парню очень стыдно.
– Ерунда, – хлопаю я его по плечу, – это ты просто давно не бегал. Бывает. Главное, не забудь ведро с водой принести, все это безобразие смыть, а то Кузьма с нас обоих шкуры спустит. Хорошо?
Сил ответить, у Толи нет, он только слабо улыбается и кивает.
– Ну, раз хорошо, до завтрака у тебя – личное время, а вот после приема пищи будем инспекцию твоего имущества проводить.
Помывшись и выстирав прямо в ванночке душа маскхалат и портянки: я и сам не бегал уже давненько, и потому пропотел навылет, спускаюсь на завтрак. Расправившись с беззащитной яичницей, поднимаюсь к себе, а буквально через пару минут в дверь стучат.
– Заходи, Толь, открыто!
Толик, бочком протискивается в дверь, в руках у него ворох 'снаряги'.
– Давай, располагайся как удобно и хвастайся, – широким жестом приглашаю я его в комнату. – Оружие – на стол, все остальное можно прямо на кровать.
Внимательно осматриваю все, что Толик раскладывает на указанных мною местах. Маскхалат я у него уже видел, сейчас он, скорее всего, так же как и мой, сохнет на веревке на заднем дворе гостиницы. 'Братковской' кожанки не видать, похоже, внял совету и убрал в шкаф. Так, летний комплект армейской 'Флоры' на нем, а зимний – ватные штаны и бушлат, разложены на кровати. Рядом – явно не новый разгрузочный жилет, до боли напоминающий сплавовский 'Тарзан', только клапаны подсумков не на 'липучках', а на 'кнопках'. Такой же, как у меня РД-54, только не хаки, а камуфлированный, но уже изрядно выгоревший на солнце. Поясная оперативная кобура для пистолета и подсумок аж на пять магазинов к нему. На этом – все. М-да, не богато у напарника со снаряжением. Зато с оружием все в порядке. Не новый, но ухоженный ПМ и лоснящийся от смазки АКМС и восемь рыжих пластиковых магазинов, попарно смотанных 'валетом' такой же, как и купленная мною на рынке, 'тактической' изолентой. А на прикладе автомата – резиновый 'затыльник' от подствольного гранатомета, как и у боевика из Наура. Да что они, с ума, что ли посходили по этим резинкам на ремешке? Из-за него же приклад не сложить и не разложить, если магазин примкнут. А, ладно, его дело, в бою ему приклад складывать, точно не придется. Провожу неполную разборку сначала пистолета, потом автомата. Нет, если очень захотеть, то докопаться, конечно, докопаюсь. Есть у 'Калашникова' такие труднодоступные места, куда влезть можно, только если иглой или зубочисткой, вот оттуда всегда грязи ковырнуть можно. Но нужно ли? Все 'жизненно важные' узлы и механизмы вычищены на совесть. Видно, оружие свое парень любит и заботится о нем.
– Когда магазины переснаряжал последний раз?
– В каком смысле? – явно не понял меня Толя.
– Ясно, – вздыхаю я, – значит, запомни, минимум один раз, а лучше – дважды в месяц, магазины нужно разряжать, дать полежать примерно сутки, и только потом снаряжать по новой. Иначе – слабнет пружина. Чем это чревато, пояснять надо?
– Не надо, не дурак – представляю.
– Молодец. Теперь, гляди сюда, – я вынимаю из подсумка свою 'спарку' магазинов, и кладу ее на стол рядом с его магазинами. – Разницу видишь?
– Вижу, – отвечает Толя, – у тебя горловины в одну сторону, сами магазины один выше другого и что-то между ними вложено.
– Снова молодец, – киваю я. – Два коробка спичек там вложены. А зачем, понял?
– Нет, если честно.
– Смотри, когда магазины смотаны 'валетом' как у тебя, то когда один к автомату присоединен, то второй горловиной вниз смотрит. А если ты при стрельбе им в землю ткнешься? Что, думаешь, всегда время почистить будет? Это, во-первых. Можно за что-нибудь неудачно цепанувшись, патрон 'потерять'. Это, во-вторых. А в-третьих, при таком положении, как у меня, смена магазинов быстрее происходит, переворачивать не надо. А в бою это важно. И еще, когда сматывать будешь, горловины должны быть или на одном уровне, или у левого она должна быть выше, но не наоборот. Почему?
– Если наоборот, то выступающая вверх горловина правого магазина в предохранитель упрется и опустить его не даст, – покрутив мою 'спарку' в руках и даже приложив ее к автомату, отвечает Толя.
– Соображаешь.
– А спички-то зачем?
– Ну, в случае с 'семьдесят четвертыми' АК и АКС, или АКМ-АКМС достаточно и тонкой фанерки, лишь бы зазор между магазинами был, чтоб оба присоединить можно было. А вот если у тебя АК-103 или АК-74М, то зазор должен быть больше, потому что на них 'ласточкин хвост'[70] под оптику установлен. Вопросы?
– Да нету, вроде.
– Ну, тогда переделай, как у меня. Приноровишься чуток, поймешь, что так намного удобнее. Изолента вон, на подоконнике лежит, а вот спички или фанеру уже сам ищи, у меня кончились.
Толик согласно кивает, продолжая крутить в руках мои магазины, видимо, запоминая, как и что.
– Ладно, переходим к экипировке. 'Горка' есть?
– Нету, – беспомощно разводит мой напарник руками.
– Хреново. 'Флора' в горах накроется враз, слишком ткань тонкая. И капюшона нет, и водоотталкивающие свойства никакие. Что ж ты так?
– Ну, как тебе сказать… – начинает мямлить он.
– Как есть, так и скажи, у напарников секретов быть не должно.
– С деньгами у меня напряг, – понурив буйну голову, сознается он. – За 'проводку' деньги получил, номер вперед оплатил, долги раздал, и все. Теперь 'на мели' сижу…
– Ясно, – я встаю со стула. – Ну, тогда собирайся, пошли.
