И я страшно расхохотался.
Детишки резко попритихли. Похоже, я сильно напугал их. И тут девочка заговорила со мной.
– Лямочкин, а почему ты злой?
Я слегка опешил.
– Ну, я всегда был злой, – как бы оправдываясь, сказал я. – Мне все всегда кричали: "Ты – злой! Ты – злой!". А я за это превращал их в лягушек. Так всё и случалось.
– А мне кажется, что ты вовсе не злой! – сказала девочка, подошла ко мне и обняла меня. – Ты – хороший. Помоги нам, пожалуйста.
Я прям сомлел. Никто и никогда не говорил таких слов моему персонажу и, уж тем более, не обнимал. Я улыбнулся. По щекам побежали слёзы умиления.
– Конечно же, я вам помогу! – сказал я. – Что я могу для вас сделать?
– За нами гонятся разбойники Мрачкина! – произнёс самый прыткий из ребят. Видимо, он и был Никиткиным. – Открой для нас выход из пещеры!
– С радостью! – откликнулся я и направил волшебную палочку на стену. – Эни-бойся, дверь откройся!
Стены пещеры разошлись, и перед нами предстала лужайка. Дети радостно побежали на выход. И лишь девочка повернулась ко мне и сказала:
– А теперь расколдуй всех, кого ты превратил в лягушек! Они все хорошие. Просто глупые.
– Конечно, девонька! – откликнулся я. – Эни-бени, чека-века, жаба вновь стань человеком!
– Спасибо тебе большое-пребольшое, добрый волшебник Лямочкин! – сказала девочка.
– Пожалуйста! – сказал я, смахнув слезу.
– До свидания!
– До свидания!
И девочка убежала прочь.
Автор отвлёкся.
Я вытер слёзы. Ей-богу, автор до слёз растрогала. Ничего, теперь всё обойдётся. Это же сказка. А в сказке нет места жестокости…
Едва я это подумал, как из-за поворота вышло пятеро человек в разбойничьих костюмах. С мечами в руках. Во главе с Нефремовым.
– Что, Мискин, допрыгался? – спросил Евгений. – Теперь-то мы тебя и порежем. Насмерть. Мне надоело за тобой гоняться!
Ну вот и всё, подумал я. Так бесславно погибнуть – быть зарезанным в детской сказке. Хотя, если подумать, то… Кто я? Злой волшебник. Вот и буду колдовать во всю!
– Эни-бени, хаба-раба, превращаю тебя в жабу! – воскликнул я и направил волшебную палочку на ближайшего разбойника-отморозка. Он тотчас превратился в лягушку.
Молниеносно я превратил в лягушек всех врагов, кроме одного. Самого главного.
– Постой, Серёга! – в холодном поту проговорил Нефремов. – Не надо… Я отстану… Я заплачу… Нет! Не надо! НЕ НАДО!!!
– Надо! – улыбнулся я и произнёс заклинание…
…как стало известно потом в психбольницу попала одна из многочисленных любовниц Нефремова. Она уверяла, что она поцеловала его, и он превратился в лягушку. Ей, конечно, никто не поверил. А зря…
* * *
Я сидел в своей квартире и мирно потягивал кофе. Что ж, одной проблемой меньше. Теперь можно не бояться прыгать по книгам и копить на переезд. Больше меня никто не тронет. Пока что, во всяком случае.
Внезапно тишину нарушила сирена.
" – Внимание! Автор Шрам закончил книгу "Тайна третьего рейха", в которой вы участвовали. Получайте заслуженную награду!"
О, а я уже и забыл про эту книгу. Сколько там? Пятьдесят тысяч? Неплохо. Это же та самая книга, в которой я участвовал вместе с Юлей…
Я похолодел. Дурное предчувствие охватило меня. Вскочив со стула, я побежал в прихожую. Недолго думая, я накинул осенний плащ и, выйдя из квартиры, помчался вниз по лестнице. Что с ней сделал этот психопат. Господи, лишь бы не убил!
Автобус подъезжал к остановке, казалось, целую вечность. Вырвавшись из огромной толпы людей, я оплатил за проезд и понёсся к дому Алетиновой. Может, Шрам всё же окажется не таким садистом, как кажется.
Дверь в подъезд была распахнута настежь. Я вбежал в неё и принялся звонить в двери.
– Кто? – донёсся до меня приглушённый женский голос. Скорее всего, это её мама.
– Я к Юле! – проговорил я.
Ответом мне стало рыдание.
– Умерла! Умерла моя девочка! Три дня как… Инфаркт!
Я всё понял. Шрам убил в своей книге Юлю. Когда в книге погибает муз, в жизни он умирает от инфаркта.
Я убью Шрама. Убью!!!
* * *
– Я убью Шрама! Убью!!! – повторял я вновь и вновь.
– Да, я тебя прекрасно понимаю! – произнёс Лёха. – Но отправляться в Преисподнюю из-за этого ублюдка не стоит.
Мы с Новиковым сидели за столом на кухне в моей квартире. Я был пьян вдрызг.
– Преисподняя… – произнёс я. – Да по фигу мне эти костерки! Зато какое наслаждение я получу от смерти этого психопата! Он убил девушку ни за что ни про что. Она виновата лишь в том, что хотела немного подзаработать. К чёрту Преисподнюю! Я его прикончу!!!
Преисподняя – это такой ад для музов. Каждый муз, убивший автора тотчас попадает в Преисподнюю, где горит на адском огне денно и нощно.
– УБЬЮ! – заорал я и, оттолкнув Лёху, встал со стула и решительно двинулся к двери.
Решительно получилось только двинуться.
Нога зашла за ногу и я с высоты своего роста рухнул на пол.
– Как же, однако, водка всё уравнивает! – подвёл итог Новиков. – До того, как ты её выпьешь, убить Шрама есть возможность, но нет желания. А после – есть желание, но нет возможности! Пойдём, хоть до постели тебя дотащу!
На следующей день, когда я пришёл в себя после тяжелейшего похмелья, мы с Лёхой принялись думать, что нам делать дальше.
– Может, нам к Мадам наведаться? – произнёс лже-гот. – Она меня, конечно, вряд ли к себе возьмёт. В качестве нечистой силы, разве что.
– Не, к Мадам я больше не ходок! – запротестовал я. – Мне уже по горло хватило таких приключений.
Я провёл большим пальцем у горла. Лёха засмеялся.
– К Унылому Трудяге ты, после того, как тебя чуть не распилили, я так понимаю, тоже не сунешься.
Я отрицательно покачал головой.
– Если я ещё раз увижу бензопилу, точно с катушек слечу!
– Шрам и Одиссей отклоняются сами по себе, – проговорил Новиков. – У Солнышка ты недавно был… Что ж, остаётся только Корсар.
– К нему мы и двинемся! – подвёл итог я.
Через полчаса мы уже сидели в сквере и поджидали Корсара.
– Может, он вообще уже не придёт? – нетерпеливо спросил Лёха.
– Да, по идее, должен явиться, – пожал плечами я. – Он всегда этой дорогой с университета возвращается. А вот он!
По дороге двигался молодой человек. Небольшого роста, в очках. Одет очень тепло, хотя на улице не так уж и холодно. Короче, типичный студент-ботан.
Мы с Новиковым как по команде встали с лавки и подошли к Корсару.
– Извините, у вас спичек не будет? – спросил я.
Я прекрасно знаю, что он не курит. Но, как говорится, надо привлечь к себе внимание.
Глаза ботаника округлились. Похоже, мы его не на шутку испугали.
– Н-н-не курю! – заикаясь, сказал он.
– Ладно, пошли, – проговорил Лёха.
– Чего это он так перепугался? – не понял я, когда мы прошли мимо.
– Ты что, не знаешь, как воспитывают в таких семьях, где растут такие ботаники? – улыбнулся Новиков. – Сначала сигарету спросят, потом сумку заберут, дальше бить начнут. Всё просто.
– Что ж, тогда он нас точно запомнит! – улыбнулся я.
* * *
Мы сидели в квартире у Лёхи и, как могли, убивали время. Новиков пускал бумажные самолётики. Я одну за другой курил сигареты.
Время тянулось бесконечно долго.
И вот, наконец, прозвучала спасительная сирена:
" – Внимание! Автор Корсар вызывает вас в свою книгу! Внимание! Автор Корсар вызывает вас в свою книгу! Будьте готовы к перемещению!"
– Я надеюсь, ты тоже это слышишь, – проговорил Лёха.
Я кивнул в ответ. Мы были готовы ко всему. Кроме этого.
Когда я открыл глаза после мультиков, в мой нос резко ударил запах фекалий. Я огляделся. Зелёные стены, бритые налысо мужики… О, Боги! Мы в тюрьме! Только не это!
Мы с Лёхой были одеты в тюремные робы. Его волосы всё также свисали до самых плеч. К Новикову подошёл один из зэков. Мне что-то начала напоминать эта ситуация.
– Слушай, а ты в девках, случайно, не засиделся?
Лёха сплюнул ему на руку.
Я понял, что мне это напоминает. Это одна из серий "Агента национальной безопасности". Сейчас придёт моё время.
И точно, пришло.
– Не трожь его! – сказал я, подходя к зэку.
– Слушай, тебя не трогают, так ты не лезь! – попытался оттолкнуть меня зэк и тут же получил удар в глаз.
Ещё два зэка ринулись было на меня, но я с лёгкостью раскидал их по разным углам камеры.
Автор отвлёкся.
– Ну и жёсткий же ты тип, Серёга! – произнёс зэк, получивший в глаз.
– Что там, фингал? – спросил я. – Извини, я не специально.
– Да я не о том, – возразил зэк. – Бедный Нефремов! Он же теперь в жизни ничего умнее, чем "Ква-ква" не скажет. За что ты его так?
– Ну, он первый начал! – сказал я. – Он мне вообще руку хотел отпилить. Я просто защищался.
– Слушай, а ты отчаянный! – произнёс зэк. – Я из одной музовской группировки. Мы так себя и называем – "Отчаянные". Не хочешь к нам?
– Так, Серый! – обратился ко мне Лёха. – Пока я жив, никаких группировок. Всё это секты, братец. И зачастую – секты самоубийц. Запрещаю! Вот таким будет моё слово.
