выждал, пока гости расположатся, подошёл, поприветствовал.
– Какого чайку отведать желаете? – спросил он, разом меняясь в лице и становясь приветливым.
– А какой у вас есть? – поинтересовался Протопопов.
– Дядюшкина чай на прошлой недели поставили, рекомендую, хорошая партия.
– Заваривайте значит Дядюшкина, раз рекомендуете. Побольше.
– С чем пить будете? Могу с молочком, с лимончиком или вареньце подать?
– Пожалуй, с лимоном, да понаваристее и погорячее, – заказал Александр Дмитриевич.
Чай он любил, ценил и как любой русский человек, много пил.
Курлов, поедающий вот уже вторую баранку, согласно кивнул, прося продублировать заказ.
– К чаю, что пожелаете? Выпечка свежая осталась, вкусная.
– Тащите, что есть. Мы не привередливые, проглотим.
– Сейчас сделаем, господа, в лучшем виде.
Хозяин уже собрался уходить, выполнять заказ, когда Протопопов подозвал его к себе, поманив пальцем.
– Вот тому господину и вон тем господам, – он указал на Курлова, а потом показал на Федю с ребятами. – Несите чай Дядюшкина покрепче.
– Заварку двойную сделать то бишь? – учтиво осведомился хозяин.
– Почти, сорокаградусную заварку делайте, – улыбнулся Протопопов.
– А… сейчас все сделаем.
Когда хозяин ушёл, Курлов принялся возмущаться. Не то чтобы громко (вдруг хозяин услышит и передумает «горячим» чаем отслуживать):
– Вы ему водки в чай приказали налить, я не ослышался, Александр Дмитриевич? Так он ведь и согласился сразу. Вот ведь наглая рожа!
– Полтинник гони, Паша, – министр прохлопал генерала по плечу. – Проспорил.
– И ничего, что перед ним министр внутренних дел сидит! Ах! – Курлов махнул рукой, признавая, что проиграл спор. – Так и быть, отпиваемся и отъедаемся, плачу сегодня за всех! И все-таки наглый жучара какой…
По итогу хозяин вернулся с выпечкой, а ещё короткое время спустя приготовил чай. Курлову, Феде и остальным, как обещал, приготовил чаечек покрепче, сорокоградусный. Протопопов после выпивушек в приёмной пить спиртное не стал, все хорошо в меру, а Дядюшкин чай нашёл великолепным на вкус. Пока чаёвничали и ели, между Протопоповым и Курловым состоялся содержательный разговор.
– В общем дело такое, Павел Григорьевич, царь меня слушать не захотел, – начал министр. – Ни к чему мы с ним не пришли.
– Ну я признаться нечто подобное и ожидал, больно вы курс на повороте сменили, Александр Дмитриевич, а Государь такое не жалуюет, – ответил Курлов, расслабляясь и наслаждаясь сорокоградусным чаем. – И что теперь? Отставки ожидать?
– Без понятия, – честно признался Протопопов. – Не так часто я не знаю, чего от человека ожидать, но сейчас именно такой случай.
Курлов снял то ли пятую, то ли шестую баранку с Тульского самовара. Зажал в кулак, надавил, хрустнул, разделив на четыре части и смочил одну и частей в чае, прежде чем отправить в рот. Зубы не казенные – все не перегрызешь.
– В любом случае не вариант бездействовать? – предположил он с набитым ртом. – У нас есть понимание, что делать дальше? Когда приступаем?
– Имеется. Понимание определенно есть.
– И что делать будем?
– Решать ровно те проблемы, которые я Государю в докладе освещал. Только с поправкой на ветер.
– Это как?
– Так, что мы с вами, Павел Григорьевич будем стараться ветер попутный словить, чтобы плыть было в этом болоте легче стало, и проблемы решать тоже.
– Точно, что болото, это вы верно подметили… Очень надеюсь, я уж извиняюсь за сравнение, я аллегорический ряд продолжу, но проблемы эти, как чиреи на больном теле нашей с вами Родины. И их следует выдавливать, – Курлов, на которого уже подействовал чай, хмыкнул. – Пока нас с вами самих не выдавили, Александр Дмитриевич.
Прав был генерал, государственные проблемы, как те самые чиреи на юношеском лице, вскакивали и зрели, причём совершенно хаотично. А все потому что никто не давил проблемы, не выдавливал, хотя от их решения зависели самые базисные вещи, которые определяли дальнейший ход истории. Вот и тянула одна неприятность другую за собой, срабатывал накопительный эффект.
Без решения таких вопросов, как рабочий, еврейский, аграрный, военный и другие, остальные усилия могли оказаться напрасными и тщетными. И устраивая войнушки с буржуазией или думцами, об этих ключевых вопросах не стоило забывать ни на миг.
Дотянуться до них, найти рычаги воздействия – вот о чем предстояло думать.
Возможно ли думать после отсутствия государевой отмашки?
Это ещё разберёмся.
Александр Дмитриевич в разных передрягах за свою жизнь побывал.
Правда присутствовало чёткое понимание, что за отсутствием царской поддержки идти на пролом, как он любил и практиковал, не выйдет.
Отставить выступление с шашками наголо. Не время.
Безусловно, эффективность действий упадёт. Но и отчаиваться раньше времени не стоит – окончательно кислород министру никто не перекрыл. Увольнять его не увольняли. И убить не убили.
Пока.
– Ты сам то готов чиреи давить? – спросил министр.
– Обижаешь.
– И как высоко оценишь готовность среди своих людей?
– А ты разве ещё не оценил, что готовность самая высокая? Когда премии подписывал?
– Оценил.
– Вот то тоже, – с довольным видом кивнул Курлов.
– Я чего спрашиваю, Павел Григорьевич, – Протопопов огляделся, убедился, что хозяин чайной не греет уши. – Полагаю, что премии в самое ближайшее время понадобится выписывать снова.
– Добро, понадобиться – выпишем значит, главное, чтобы средства были. Какой повод для премирования?
– В истории нашей уважаемой банды террористов намечаются первые громкие задержания.
– Кто такие? – живо заинтересовался Курлов, ставя чашку с горячительным на стол.
– Я тебе списочек подготовлю, – Протопопов подмигнул.
– Дело, арестуем.
– Вы лучше по своему направлению подготовьте на каждого дело и направьте господину Глобачеву в работу, а он дальше озаботиться.
На том и порешали.
Одновременно в голове у министра имелось отчетливое понимание, что ряд других процессов (а некоторые уже были запущены) надо ускорить и следует переходить в режим повышенной многофункциональности, скажем так. Важно не повторять ошибок неповоротливого государственного аппарата, для чего необходимо срезать углы там, где это возможно.
Протопопов поднялся из-за стола и подошёл к хозяину чайной, который между делом тоже чайку
