– Я от тебя без ума, так и знай.
– А я думала, ты не хочешь детей. Ведь ты их терпеть не можешь.
– Да это я просто так сказал, – признался Ванс. – У меня ведь имидж такой. Надо поддерживать репутацию.
– Так все это время, пока я считала, что ты ненавидишь детей, ты в тайне хотел завести собственных?
– Ну, в один прекрасный день почему бы и нет.
– Невероятно! Мужчина не имеет права менять точку зрения!
– Я подумал, что однажды будет неплохо завести ребенка.
– Ах, он подумал! – проронила Лав. – Дети не игрушка. Это огромная ответственность, которая возлагается на тебя до конца жизни.
– Да знаю, знаю, – улыбнулся Ванс. – Слушай, я же не сказал, что хочу ребенка прямо немедленно, через девять месяцев.
– Нет, конечно. Не хочешь ты никакого ребенка, – проговорила Лав. – Придет же такое в голову!
Ей отчего-то отказал голос. И когда она говорила, казалось, что кто-то скреб граблями по стеклу. Похоже, Ванс уверен, что сделал ей приятный сюрприз. Как в тот раз рэгтайм на фортепиано.
– Я сказал «однажды», Лав. Женщины вообще не понимают этого слова? «Однажды» – значит, «возможно, когда-нибудь в будущем». А вы вечно торопитесь: когда, когда, когда? Да никогда! Однажды я женюсь и заведу детей. Вот взять, к примеру, Мака. Разве они загадывали, что пройдет шесть лет и они поженятся? Ан нет, случилось. Так что однажды и никогда – это две большие разницы.
– То есть ты хочешь ребенка однажды, а вовсе не в скором времени, – подытожила Лав. И, выдержав паузу, добавила: – А может, и вовсе никогда.
– Я бы не спешил с такими заявлениями. Отчего же никогда? Когда-нибудь и захотел бы. Я просто сказал тебе, что я подразумеваю под словом «однажды». И к чему вообще весь этот разговор?
– Какой еще разговор? Никакого разговора, – поспешила закрыть тему Лав. Пот катился с нее градом. Она не могла рассказать ему, что прямо сейчас происходит в ее организме. Ванс пребывал в полной уверенности, что она принимает таблетки. Ребенка ей хотелось куда сильнее, чем быть честной и правдивой. – Ну, вернусь к рассказу, – пробормотала она.
Когда Джером повзрослел, его стали привлекать женщины, похожие на мать. Работяги и труженицы, которые закладывали за воротник и недооценивали его заслуги. Свою первую девушку, Нан, он встретил, когда ему исполнилось четырнадцать. Она была на два года младше, целовала его в засос и тут же отвешивала ему кулачищем в пах. Ну и, конечно, очень скоро он втюрился в нее по уши.
На смену ей пришла Далила, которая, как и библейская тезка, требовала, чтобы Джером остриг волосы. Парень так сильно по ней сох, что не только подстригся, а обрился налысо.
– Минуточку, – сказала Лав. – Наш герой обрился ради какой-то дамочки по имени Далила. Это, случайно, не из твоей жизни? Ты тоже побрился ради женщины?
– Я ведь уже объяснил, – ответил Ванс. – Люблю, когда солнце печет макушку.
– Джером обрил голову ради женщины по имени Далила.
– Ну то – Джером, – ответил Ванс. – Он – пер-со-наж.
– А ты побрился бы ради меня? – поинтересовалась Лав.
– Наверное, надо спросить по-другому, – ответил Ванс. – Отрастил ли бы я волосы? Да. Ради тебя я на все готов.
– Так уж и на все…
– На все, – кивнул Ванс. – Я даже подумываю, не переехать ли на зиму в Аспен.
– В Аспен? – Лав оторопела. Вот это уже ни в какие ворота не лезло. – Ты вроде в Таиланд собирался? Я думала, это вопрос решенный.
– Так было до встречи с тобой.
– Подожди-ка, постой минуточку. Я к такому повороту не готова.
– Ты что, не дашь мне даже шанса? – спросил Ванс.
– Следующим летом я в Нантакет не приеду, – продолжила Лав. – Я просто хотела попробовать разик.
– Ну, я тоже не планирую здесь и впредь торчать, – произнес Ванс. – Уж если Мак решился уехать, то мне-то сам бог велел.
– Но ты можешь развернуться здесь без Мака. Ты же двенадцать лет стремился стать главным.
– Объясняю доходчиво, – сказал Ванс. – Я не имею ничего против того, чтобы переехать в Колорадо.
Переехать в Колорадо? Лав обалдела. Он что, свихнулся?
– Ладно, я буду дочитывать, – проронила она.
– А я в душ. На чем на работу поедешь?
– На роликах, – ответила она.
Вансу нужно было на работу немного раньше, чем ей, – проследить, чтобы пляжные мальчики чего-нибудь не напортачили. Обычно он отвозил ее с работы домой, и, как она полагала, пока никто в «Пляжном клубе» не догадался, что они с Вансом встречаются. У каждого своих проблем хватало. Причем серьезных. Однажды Джем застал Ванса и Лав в кладовой. Они стояли и целовались. Паренек заглянул за отбеливателем, увидел их и даже не задался вопросом, а что они там делают вдвоем в темноте? Он просто промямлил: «Мне нужен отбеливатель». Лав протянула ему бутыль, и он закрыл за собой дверь.
Пока Ванс мылся в душе, Лав упорно пыталась добить рассказ. Она читала-читала, но ничего не понимала.
В голове звучали страшные слова: «Переехать в Колорадо». Закрыв глаза, она представила, как внутри ее мчатся сперматозоиды, стремясь поскорее прийти к поджидающей их яйцеклетке. Ей стало тошно. Хотелось крикнуть: «Прекратите! Стоп! Я больше не хочу! Он решил переехать в Колорадо!»
Лав старалась не думать об этом. Она где-то вычитала, что успех зачатия на семьдесят процентов зависит от желания и настроя. И теперь вдруг решила сопротивляться. Побороть физиологию рассудком. Надо думать о плохом и страшном. Она взяла в руки рассказ Ванса и пробежала его вскользь глазами.
Джером поступает в колледж и выучивается на гостиничного администратора. Влюбляется в итальянку по имени Миа, и они празднуют пышную свадьбу с кучей родственников, домашними гноччи и лобзанием пальцев. Молодожены открывают итальянский ресторан «Мама Миа». Бизнес процветает – и вдруг один из клиентов травится. Насмерть. Оказывается, что женушка подсыпала в кетчуп яда.
Лав перечитала все заново. Как это так? Миа отравила еду?
Джером предстает перед судом. Бизнесу конец. Миа осудили, Джером тратит все свои сбережения на адвоката, человека по имени (как подозрительно) Марк Патерсон, от которого Миа с ходу теряет голову. Она требует развода, чтобы по выходе из тюрьмы (а осудили ее на тридцать лет) выйти замуж за Марка.
Нищий и одинокий, Джером возвращается в родной город и отыскивает мать, которая все так же сидит у барной стойки в забегаловке «Джей-Ди» и пьет неизменную «Кровавую Мери». Он подошел к ней, но она сделала вид, будто не узнает родного сына. Он молит его признать: «Мама, это я, твой сын». Однако старая пьяница зовет вышибалу, и тот вышвыривает Джерома за порог.
Под конец Джером покупает бутылку коньяка «Курвуазье» и въезжает на своем «Датсуане» в стену Браунингской начальной школы… Все пошло под откос.
Лав свесила ноги с постели и встала. Попрыгала на пятках; теплая сперма полилась по внутренней поверхности бедер. Когда Ванс вышел из ванной с полотенцем вокруг пояса, ее всю трясло.
– Что случилось? – встревожился он.
«Я зачала ребенка. Мы зачали». И это тоже очень легко может стать полетом под откос. Ванс подает в суд на право опеки и забирает ребенка, оставив ее одну-одинешеньку оплакивать разбитые мечты.
– Я прочла твой рассказ, – проронила Лав и разрыдалась.
Ванс обнял ее и поцеловал в макушку:
– Все это просто выдумка.
Провел руками по ее голой спине, и Лав, к своему неудовольствию, ощутила приятное волнение.
– Все, тебе пора, – отстранившись, отрезала она.
– Да ладно, – проворковал он. – Я вполне могу задержаться. Парни справятся и без меня.
– Нет, ты не понял. Тебе пора! – Лав была очень разочарована, что ситуация вышла из-под контроля. Сначала он, видите ли, явится в Колорадо погостить, а потом и вовсе переедет. А дальше – пиши пропало, предложение руки и сердца, да еще вдруг нацелится растить ребенка, которому на деле лишь несколько минут. – Убирайся! – закричала она, указав на дверь.
– Тебе не понравился рассказ? – растерялся Ванс.
– Дело в другом. Твоя дерьмовая история вообще ни при чем.
– Никакая она не дерьмовая, – насупился Ванс. – Ее напечатали в журнале. Мой единственный опубликованный рассказ.
– Слушай, мне надо побыть одной. Неужели так трудно понять? – Лав отчаялась. – Я каждый день тебя вижу, то на работе, то дома. Ну можно на пару дней оставить меня в покое? А?
Ванс уронил полотенце и стал сердито натягивать трусы.
– Все ясно, тебе не понравился рассказ. Надо же, а я думал, ты поймешь.
Он нацепил шорты, напялил футболку задом наперед. Когда она тронула его за руку, сердито оттолкнул ее.
– Я ухожу, – заявил Ванс. – Наслаждайся свободой.
И тут как назло, зарядил дождь. Теперь Лав пришлось ломать голову, как добираться до работы. Ролики отпадают, велик тоже. Она позвонила в службу такси и, пока ждала, представила, как сделает тест на беременность, и он окажется положительным. На сердце легла тяжесть. Проклятый Ванс все испортил. Вместо долгожданного восторга ожидание ребенка грозило обернуться беспрестанным страхом.
