- Эх, Сергуня, хороший ты конечно человек, но очень неопытный – десять рублей у нас легко и непринуждённо превращают табличку «Мест нет» в табличку «Добро пожаловать».
Но мои сомнения оказались напрасными, был сегодня до Горького ещё один самолёт, который вылетал через сорок минут. Аэродром был типичным для российской глубинки времён развитого социализма, кто был один раз на таком, тот, можно сказать, все их видел – деревянная будка, совмещающая в себе администрацию, кассы и зал ожидания и травяное поле размером примерно с десять футбольных, огороженное по периметру деревянным покосившимся заборчиком. Ворота на поле охранял милиционер, длинный, как жердь, и такой же неулыбчивый.
Взяли билеты в кассе, тут они уже стоили далеко не сорок кореек, а как бы и три рубля с полтиной на брата, хмурая кассирша с синим перекошенным лицом совсем ничего нам не сказала, только выкинула на прилавок два картонных перфорированных билетика в обмен на наши деньги. А дальше мы вышли на свежий воздух и начали ждать посадки – кукурузник уже стоял в ожидании, а вокруг него суетились целых два аэродромных техника в синих замасленных комбинезонах.
- Что-то у нас всё очень просто идёт, - задумчиво сказал я, - даже не верится…
- Не накаркай, ворона, - резонно отвечал мне Петрович, и как и странно, оказался полностью прав – к нам медленно, но верно начала смещаться тот самый караульный мент от ворот.
- Ваши документы, товарищи, - сказал он, приложив руку к фуражке, когда приблизился к нам на дистанцию разговора.
- Пожалуйста, - пожал плечами я и полез за своим новым паспортом, подумав в процессе, что обращение «товарищи» гораздо лучше, чем «граждане».
Петрович то же самое сделал – мент, это был старший сержант, взял оба документа и начал внимательно их изучать. Через полминуты спросил:
- Что делаете в наших краях?
А об этом мы как-то заранее не договорились с Кондрашовым-то, ай, как нехорошо… вот так шпионы и прокалываются на мелочах. Ладно, потянул одеяло на себя:
- В командировке мы тут были, от политеха…
- От чего? – уточнил сержант.
- От Горьковского политехнического института, - уточнил я, - исследовали возможность установки у вас экспериментальной установки для радиосвязи.
- Так у вас и командировочное удостоверение имеется?
А вот и прокол… чёж делать-то, Сергуня? Ладно, попрём буром, как на зоне учили.
- Я что-то не пойму, товарищ старший сержант – вы нас в чём-то подозреваете?
- Нет пока, - честно признался тот, - но если вы не предъявите ещё какие-то документы, то начну подозревать.
И тут положение спас Петрович, он вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу и протянул её сержанту.
- Вот, ознакомьтесь пожалуйста, - твёрдо сказал он.
Сержант развернул бумагу, прочитал её, аж два раза прочитал, не меньше, и посмурнел лицом. Потом он свернул всё обратно, протянул декану и взял под козырёк:
- Счастливого пути, товарищи!
А тут и посадку объявили – через репродуктор на крыше того самого деревянного сарая с надписью по краю «Красные Баки».
- А ты знаешь, кстати, - спросил у меня Петрович, - почему эти Баки Баками называются?
- Ну наверно потому что тут когда-то какие-нибудь цистерны поставили большие, а это было в диковинку местному народу.
- А вот и нет, Баки это от марийского слова «Бахля», высокое место значит, а всё вместе получается «Высокое красивое место».
- Здорово… а при чём тут марийцы?
- Ну здрасьте, тут же они сплошь и жили вместе с мордвой, пока мы их во времена Всеволода Большое Гнездо и Владимира Ясно Солнышко не выперли дальше на восток.
- А что в бумаге-то было? – резко сменил я тему, - расскажешь?
- Расскажу, но попозже, а сейчас пошли места занимать.
Конец марта 1979 года, город Горький, шахматная партия
- Значит, Инна у нас будет белая королева, - сказала Гальперина, - а я тогда кто?
- Вы, Елена Владимировна, у нас будет приглашённой звездой, потому как совсем в этих шахматных раскладах не участвуете… ну или джокером, если угодно, - я вытащил из ящика стола колоду карт для покера и вынул из неё ухмыляющегося джокера. – Устраивает?
- Нормально, - просто ответила она, и добавила достаточно неожиданный поворот, ничего, что я оператора со студии позвала? Раз уж у нас это расследование высокое начальство в сериал включило, наверно надо заснять его начало?
Я подумал и согласился, тогда она звякнула по трубке и сказала, что Антон уже в дороге, вот-вот подойдёт.
- А ты пока мог бы и про всех остальных огласить, кто какая фигура. Начать можешь с себя.
А тут и оператор в дверь позвонил, я его впустил и продолжил с прерванного места.
- Окей, начинаю с себя – я, с вашего позволения, буду королём, фигура безусловно важная, но крайне ограниченная в действиях, при этом его все хотят подставить и заматовать.
- Белый король или чёрный? – зачем-то уточнил Вовчик.
- Белый конечно, потому что я за добро и справедливость, в отличие от. Ты, Вован, назначаешься белым офицером, вот этим, - и я показал на фигуру справа от короля. Алёна у нас пусть будет белым конём, она иногда так же неожиданно ходит, как шахматный конь, нет возражений?
Возражений от Алёны не последовало.
- Теперь прочие действующие лица – Андрюха у нас назначается черной ладьёй, он такой же мощный и тупой и ходит только прямо. Ириша пусть побудет черной королевой, кто там ещё-то остался? А, Жорик, он хоть и не живёт у нас тут, но участие во всех делах самое прямое принимает – это пусть чёрный конь будет… педальный и в пальто. Основных я вроде назвал, остальные пусть побудут пешками обоих цветов.
- Стой, - вмешалась Инна, - а прочему одни белого цвета, а другие чёрного, какой принцип деления?
- Деление пока условное, потом может поменяться. Итак, вот такая у нас пока диспозиция на доске, - и я быстренько расставил фигуры примерно так, как оно получается где-то к десятому ходу сицилианской защиты.
- Но давайте всё-таки ближе к фактам, - сделал я серьёзную мину, - кто где был и кто что видел вчера вечером и ночью... можно не ограничиваться и вспоминать предыдущие дни, не было ли чего-то подозрительного, могущего иметь отношение к бедняге Славику. Начну с себя – закрыл клуб ровно в одиннадцать ноль-ноль, посидел на лавочке у нашего подъезда минут двадцать, потом пошёл спать, видел за это время только пяток работяг, возвратившихся со второй автозаводской смены.
- Стой, - скомандовала Гальперина, - не так быстро. Ты же в клубе тусовался больше часа, ну после нашего застолья с артистами. Вот и расскажи об этом.
- Пожалуйста, - пожал я плечами, - после застолья пришёл туда где-то в десять с копейками, нарушений и беспорядков особых не заметил…
- Значит, неособые нарушения были? – подколола меня Инна.
- Если назвать так распитие алкоголя втихаря, то да, были – парни из бараков этим занимались в дальнем углу. Я тихо их предупредил, чтобы было без глупостей, они поняли, инцидент на этом был исчерпан.
- Так, значит ещё и бараковские парни у нас нарисовались, - тихо предположила Гальперина.
- Ну нарисовались и чо? – отпёрся я, - ни в чём таком они замешаны не были, выпили, поплясали, да и домой подались.
- Ладно, а что со Славиком?
- Видел я, как он мелькал среди посетителей, было это сразу после моего прихода в десять – но как-то он очень быстро исчез, когда, я не отследил.
- Ещё у него был какой-то разговор с Жорой, как я слышала, - это Алёна подала голос.
- Да, возле восьмого подъезда –я это видел и по-моему Вовчик, верно?
Молчавший до этого, как пень, Вова, наконец, разродился осмысленной фразой:
- Видел, а то как же… сколько времени было, убей, не помню.
- О чём у них хоть речь-то шла?
- Я издалека их видел, слова трудно разобрать было, но, кажется, они оба упоминали слово «порошок».
