себе не взрывается? – спросил поручик, с подозрением посматривая на меня.
– Так ведь в природе и сера есть, и селитра, но они сами по себе не взорвутся, верно? Их надо вместе собрать в нужных пропорциях, уголь добавить. Чтобы уран взорвался, нужно правильные условия создавать.
– Шеф, а вы точно заканчивали учительскую семинарию?
Сколько раз мне уже задавали этот вопрос, что я уже и сам начал сомневаться – а не было ли в моем провинциальном Череповце филиала Сорбонны или Кембриджа? Но ответил, как полагается.
– Именно семинарию. Вернемся в Москву – аттестат покажу.
С аттестатом я малость приврал. Так ведь и не собрался написать в Череповец, чтобы мне его выслали. А вдруг руководство задастся вопросом – как это человек без диплома занимает ответственный пост?
– С Ланжевеном, Вадим Сергеевич, нужно дружить. Пылинки с него стряхивать. Нужны будут деньги – поможем. Хорошо бы к нему толкового человека подвести, в ученики записать. Но лучше мы потом к нему какого-нибудь студента-физика откомандируем, пусть учится. Да, – вспомнил я свои же собственные планы. – Поинтересуйтесь, может ли он продать Советской России свои работы? Монографии, научные статьи, сборники. А заодно бы купить все книги супругов Кюри. Можно предлагать в десять раз больше их стоимости. На таких условиях они даже авторские экземпляры продадут.
– Подружимся, – покладисто согласился Потылицын. – И книги купим. И Кюри купим, и Ланжевена.
С экс-поручиком приятно работать. Казалось бы – белая косточка, кадровый офицер, дворянин в каком-то там поколении, но он не кобенился, не кричал об офицерской чести, прекрасно понимая, для чего иностранному отделу ВЧК брать под контроль эмигрантские организации в Париже. Я бы Потылицына взял к себе заместителем, но кто позволит? Если только Сталин, когда к власти придет.
– Что ж, я тогда передам вам чек, сумму впишете сами. Как я понял, вам потребуется не двадцать, а больше.
– Рисковый вы человек, Олег Васильевич, – вздохнул Потылицын, забирая у меня красивую бумажку.
– Мол, не боитесь, что лишнее впишу? – усмехнулся я. Погасив улыбку, сказал. – Касательно вас – не боюсь. Лишнего не возьмете, а по расходам вы потом список составите – подробностей не нужно, а только общие цифры. Мне же самому в Москве отчитываться придется. Да, а сколько вы собираетесь брать?
– Я пятьдесят тысяч хотел. Коли вы разрешите, то тридцать мне, а двадцать – Семенову. Ему нужно еще одно место на бирже выкупить.
Я только махнул рукой. Кровопийцы. От этого Семенова-Семенцова одни убытки, хотя планировалось получить прибыль.
Кажется, все вопросы решили, теперь можно и разбегаться. Но напоследок Потылицын приготовил плохую новость.
– Олег Васильевич, давеча узнал, что на торгпредство готовится нападение.
Не сказать, что я был сильно удивлен этой новостью. Так уж повелось, что за границей недобитая сволочь пытается свести прежние счеты с дипломатами, с торговыми представителями.
– Белоэмигранты? – поинтересовался я, хотя кто же еще? Не обманутые же французские вкладчики. Они люди почти законопослушные и на что-то надеются.
– Они самые. Молодежь. Бывшие студенты, юнкера. Считают, что в Париже нет места для большевистской гадины.
Классика. Самые радикальные и нетерпимые. Плохо, что нападут, а главное – не вовремя. Католическое Рождество на носу, Новый год. Вот подождали бы месячишко, я бы успел из торгпредства настоящую крепость соорудить, а теперь думай, как отбиваться. И чем?
Глава восемнадцатая. Бриллианты для диктатуры пролетариата
Куда должен обращаться разумный человек, узнав, что на его дом собирается напасть банда отморозков? Разумеется, в полицию. А о чем его спросят хоть американские копы, а хоть французские ажаны? Правильно: откуда известно, о степени достоверности информации и все такое прочее, а дело закончится тем, что вздохнут и скажут – охрану приставить к вашему дому нет никакой возможности, людей не хватает, а когда нападут – звоните. Приедем. Выручим. В крайнем случае, окажем помощь, подберем трупы и отыщем злоумышленников. И не надо ссылаться на Гражданский кодекс Наполеона, где прописано, что частная собственность, если она на территории Франции, охраняется законом. И здесь нет никакого цинизма, а лишь сплошное соответствие духу закона. Торговое представительство зарегистрировано на частное лицо, представляющее интересы негосударственного предприятия. Вот так-то. И на нашу охрану из числа бывших легионеров надежда плохая. Они подписывались стеречь торгпредство от всякого сброда типа пьяных клошаров или ошалевших соотечественников, а не вести боевые действия.
Вернувшись в торгпредство, первым делом отыскал Исакова. Впрочем, тот никуда и не прятался. Бывший сапер (или они тоже бывшими не бывают?) изначально выбрал себе маленькую коморку у входа, с крошечным окном, где в прежние времена обитал кто-то из прислуги. Наверное, дворецкий. Здесь у Петровича стояла железная кровать, платяной шкаф, стол и пара табуреток.
– Александр Петрович, скажи мне как комендант объекта – как у нас обстоят дела с обороной здания? – сразу же поинтересовался я.
– А что, ждем нападения? – блеснул стеклышками очков сапер и деловито спросил: – Когда ждем? Какими силами нападут?
– Ну, товарищ штабс-капитан, ты и вопросы задаешь, – хмыкнул я, усаживаясь на колченогую табуретку. Еще раз хмыкнул, поправляя ножку. – А что, поприличнее мебели нет?
– Поприличнее, господин начальник советского торгпредства, ваши работнички растащили, – в тон мне отозвался Исаков. – А меня осчастливили тем, что поплоше. Так что про нападение-то скажете?
– Александр Петрович, если бы я знал, разве не сказал бы? – развел я руками. – И то хорошо, что про нападение знаем. А когда да сколько, мне неизвестно. Я же разведку не проводил.
– Плохо, товарищ начальник, что ты разведку не проводил, – сурово ответил бывший штабс-капитан. – Надо было произвести, уточнить, а уж потом и мне сообщить – во сколько нападут, какими силами, сколько стволов, будет ли артиллерийская подготовка… И вообще, комендант объекта занимается охраной объекта, но никак не его обороной. Почему супостатов до объекта допустили?
Если бы я знал Александра Петровича чуть поменьше, решил бы, что он говорит «на полном серьезе». Но я Исакова знаю не первый день, поэтому ответил так:
– А супостатам плевать, допущены они или нет. И нападут тридцать первого декабря, может, дней на пять раньше, может позже, численность человек сто, не меньше. Вооружение стандартное.
