-- Ладно, ладно! Не на митинге, - сдерживаясь, проворчал Алексей Николаевич.
-- Да, Алексей, предательством и перерожденчеством! Это - главная беда! И это надо остановить!
Вулкан взорвался.
-- Ничерта! Как вы не понимаете, молокососы! - Косыгин, выставив вперед лоб, заглянул Шелепину в глаза. - Какая. Разница. Кто. Будет. Первым. Секретарем!
Вот человек, восхитился Александр Николаевич, хоть и старик стариком, а давит как молодой. Но Премьер продолжил, не дожидаясь возражений:
-- Вообще политику вашу в гробу видал! Ты с подробностями расскажи, как людей кормить-одевать будешь! Ком-му-низм им строить... За который мы боролись, пока вы под стол пешком ходили. Что бы есть было что, и жить где, и детей растить! В деталях! С тем же запалом трибунным, как за чистоту рядов на прошлом съезде агитировал! Еще одну целину распашешь? Или Обь с Иртышом в Среднюю Азию повернешь?
-- Петр говорил, что в начале 70-х будет благоприятная обстановка, очень большие доходы от нефти. - Александр придумывал на ходу аргументы. Не признаваться же, что об этом вообще забыли, когда делили места в "теневом кабинете"?
-- Са-ша! Ты подумай наконец! - Косыгин, утвердившись в понимании ситуации, устало откинулся на подушку. - Тебе час назад русским языком рассказали, что пути, кроме частн... хотя бы частичного хозрасчета не нашли. Никто! Все успешные страны в 2010 году стоят на капиталистическом пути развития, даже Китай!
Слова в голове Шелепина никак не желали складываться в убедительные, неоспоримые аргументы. Косыгин прищурился.
-- Впрочем, противостоять этой пагубной тенденции, считаю, можно. Жестким, нет, жестоким авторитаризмом. Как при товарище Сталине.
Кожа дивана под рукой Шелепина стала влажной. Сейчас он должен выбрать, и при ошибке старый экономист из перспективного союзника станет смертельно опасным врагом. Он-то был уверен, что рассказ о печальной перспективе подготавливаемых реформ заставит Косыгина молчаливо встать на сторону противников Леонида Ильича. Он даже не подстраховался, что, впрочем, не пугало. Раскрытие перед ЦК обсуждалось как один из вполне реальных вариантов, но признавалось нежелательным из-за непредсказуемой международной и общественной реакции.
Было прекрасно известно, что Алексей Николаевич очень уважал Сталина, возможно, даже преклонялся перед его силой и авторитетом. Его собственный стиль руководства тоже был далек от мягкости. Сторонник ли он "крепкой руки"? Может быть, рядом сидит преданный идее коммунист, готовый ради великой страны идти на все, даже жестокую расправу с недавними соратниками? И не зря он так намекал на "любые" способы?
Разоблачения двадцатого съезда пронеслись в сознании Шелепина. Вал обвинений, бесконечные списки репрессированных, косые взгляды на соратников, чьи подписи их украшали. Лихорадочные попытки Хрущева отмежеваться от собственного участия в вакханалии, тайные изъятия и подчистки документов, в которых поневоле пришлось участвовать Председателю КГБ. Александр Николаевич вспомнил, как ночью, чуть ли не украдкой, выносили тело Сталина из Мавзолея. Перед глазами как живая встала Зоя Космодемьянская, непризнанная вина, о которой недавно напомнила жена.
- Нет! Второго Сталина быть не может! - решительно мотнул головой Шелепин. - Нужно сохранить и расширить коллегиальное руководство партией. - И продолжил, резко ударив кулаком по сиденью: - я не боюсь диктатуры, но уверен, что это не поможет. Авантюры Никиты едва не погубили СССР.
-- Вот уж не ожидал этого от "железного Шурика". - Колебания не скрылись от внимательного взгляда Косыгина. - Знаешь, Саша. Это ведь последний раз когда я тебя так называю.
Собеседники опять замолчали, прислушиваясь к своим чувствам или интуиции. Тихо, соревнуясь с легким шелестом шин, шипел прохладный воздух их раструба кондиционера. За окном символично промелькнула высокая стела коневодческого совхоза "Новый путь".
-- Наверно, я в самом деле начал по другому думать после всего. - Александр Николаевич энергично потер затекшую шею. - Надо же, РСФСР в кольце союзных республик. В одночасье ставших врагами.
-- Так нас предать! - Премьера было сложно заподозрить в излишней симпатии к республиканским вождям. - Дорогая расплата за свободу и равенство для всех.
-- Теперь мы не допустим политической близорукости. - Шелепин зло ухмыльнулся. - подготовимся заранее.
Кое-кому в Президиуме ЦК сильно не повезло, мысленно потер руки Косыгин. Впрочем, чучело Подгорный точно заслужил пинка. Если, нет, когда Саша его сковырнет -- подарю бутылку хорошего коньяка. Да и сам выпью с удовольствием. Впрочем, сейчас это не главное.
\Косыгин и его сотрудники часто за глаза называли Подгорного с супругой "чучелами".\
-- Ты точно отдаешь себе отчет, что даже частичный хозрасчет по сути НЭП, частная собственность? - добил Алексей Николаевич. - Пути назад не будет.
-- Под контролем коммунистической партии не страшно. Этот путь смог пройти даже голоштанный Китай. - Шелепин порывисто протянул руку, - ведь лучший Премьер СССР все равно не видит иного выхода?
\Известна фраза Н.С. Хрущева - "Без штанов ходят, а тоже -- кричат о коммунизме!"\
-- Ты понимаешь, как сложно будет сместить Ильича с поста первого секретаря?
-- Безусловно! - Лицо нового вождя не выражало ни тени сомнения. Протянутая рука даже не дрогнула. - Но у нас нет иного выхода.
-- Чтож, пусть будет так, - ответил Косыгин, скрепляя союз крепким рукопожатием. - Возможно, это ошибка. Но на счет Лени ты совершенно прав.
-- Марать Сталина тоже не дело. Его опыт нам пригодится.
Собеседники-заговорщики переглянулись. Шелепин машинально достал пачку "Столичных", щелкнул по коробке пальцем, и поймал взгляд премьера. Черт! Он же бросил давно, вспомнил Александр Николаевич. Однако, если уж вытащил, деваться некуда.
-- Будешь? - Протянул пачку, вежливо сдвинув картонную крышечку.
-- Спасибо. - Не стал отказываться Алексей Николаевич.
Прикурили от одной спички, практически одновременно сдвинув боковые стекла лимузина. До самой Старой площади союзники молчали, как впервые разглядывая буйную июньскую зелень улиц и мелькающие за ней дома столицы. Кадому нашлось, о чем подумать.
Демонстративный совместный приезд двух членов Президиума к подъезду ЦК не мог остаться незамеченным. По розовато-красным ковровым дорожкам широких коридоров полетели слухи. Они шутя распахивали двойные дубовые двери и перегружали коммутатор кремлевской АТС. До решающего 23-го съезда партии оставалось чуть более девяти месяцев.
