Он попытался набрать номер си-о — у них не было никакой связи, кроме мобильных телефонов, потому что на границе прослушивались все частоты. Номер был занят но, пытаясь его набрать, он отвлекся и пропустил подачу: один из танго скрывавшихся за машиной, проскочил опасный участок и залег… теперь он сможет подняться к пикапу и взяться за пулемет — и все это очень хреново. Американский снайпер сделал лучшее, что он мог в такой ситуации — «не заметил» прорыва, рассчитывая на то, что противник проявит неосторожность. Он клял себя последними словами за все — за то, что согласился работать без напарника, за то, что пошел на неподготовленную операцию, за то, что вообще связался со всем этим… но все было как было и дело надо было дорабатывать. Он открыл огонь по насыпи, вслепую, рассчитывая что пули кого-то поразят хотя бы вскользь из заставят запаниковать.
Надо сказать — я обделался…
Когда этот хрен с горы открыл пулеметный огонь по дому, я подумал — все, приплыли. В одиночку я дом не удержу, это без вариантов. Был еще вариант развязать и как то вооружить американца — но это чревато пулей в спину — или неприятным допросом под дулом автомата, который ты же ему и дал. Нет, спасибо…
Схема ясна — под пулеметным огнем, трое, двое, или даже один — приближаются на дальность броска гранаты и бросают в окна пару подарков. Затем чистят…
Американец — что-то крикнул… его только не хватало
— Замри! — крикнул я
Сам бросился на второй… только бы успеть сделать. Сбросил крышку, достал мой козырь — единственный, которым не сходил — полтинник, винтовка пятидесятого калибра. Патрон уже в стволе, теперь — к порту. Пулемет — лупит по дому, не переставая, пули в стену — как молотком. Попадет… один к тридцати наверное — тоже риск — но без него никак… нет больше вариантов. Ложусь у порта… я его специально выбил зубилом и молотком, с видом на дорогу… вроде как от снаряда автоматической пушки дыра… а вот хрен. Расстояния уже промерены, прицел настроен, наушники надевать некогда. Только бы не подвел патрон, пролежавший в коробке дольше года. Три — два…
Винтовка шарахнула, оглушила, ослепила вспышкой дульного тормоза, толкнула в плечо — такой размеренный удар. В отличие от СВД — пятидесятый калибр позволяет не думать о препятствиях. Прикрывавший пулемет щит — он проломил на — раз, я увидел, как что-то отлетело, и как упал пулеметчик.
Готово…
Передернул затвор, рванул назад, к лестнице — с автоматом, болтающимся на одноточке сбоку и почти двадцатикилограммовой винтовкой в руках. Если тот, кто снаружи услышит выстрел — он попытается проскочить. Потом — ворваться и занять первый этаж. А вот гранату — он вряд ли бросит: не захочет привлечь внимания. Хотя — могу тут и ошибаться…
Бросит?
Я залег на лестнице… прямо там, в очень неудобной позиции — когда ноги выше головы. Возможно, сделал ошибку… но судьба покажет. На лестнице — у меня минимальный риск быть порванным осколками гранаты. Американца, конечно, порвет…
Вот только — что-то никто не спешил наступать. Никто не кидал гранату, не топал как слон на улице. Только что-то с негромким хлопком рвануло на дороге… то ли бак, то ли кто… гранатой себя подорвал.
Антересные дела…
Поняв, что время у меня есть — я заменил полтинник на автомат. В ближнем бою — он куда сподручнее…
— Черт… развяжи меня!
— Заткнись, сукин сын!
Если кто на улице — замер у стены и слушает — то можно ждать неприятностей. Опытный человек — даже сможет по голосу определить, где примерно враг.
От того, что я так лежал — пот катился не вниз, а вверх и шею — жгло и саднило…
Похоже, все-таки всё. По крайней мере — пока всё…
Винтовку — я перенес под лестницу, в темноту, держа автомат одной рукой — он легкий, такое позволяет. Целясь в направлении двери, подкрался к стене, переждал, прислушиваясь, потом выглянул — как мышь из норы. Ни хрена, только машина догорает, да жмурик там лежит, где я его и пристрелил, никуда гад не делся.
Сколько их было? С американцем — трое или четверо. Один смотался и я его пристрелил. Остальные, надо понимать, сгорели. Сколько было во второй машине? Можно предполагать, что семеро и может быть, еще трое в пикапе. Но там еще работал снайпер, часть из них — прибрал он. Как минимум двоих — одного из автомата, через дым, и одного из винтовки, когда тот был на пулемете — успокоил я. Еще как минимум, одного — уделали на пулемете до меня.
Время идет…
Почему я занимаюсь этими подсчетами. Да потому что не хочу пулю в спину получить. Или в брюхо. Это еще со времен борьбы с басмачеством известно — врага не только стрелять, врага считать надо. Троих пристрелил — четвертый бах тебя из-за камня. Скажет — почему меня не посчитал, я тоже тут был…
Это я в какой-то книжке про те времена вычитал.
— Борян! — заорал я во всю глотку — Борян, говорить будем?! Базар есть! Нам делить нечего!
Если он жив — то откликнется. Зуб даю.
— Борян! Борян, непонятка это!
— Развяжи меня!
Американец. На мою голову…
Борян он отвечал — и наверняка, был мертв. Что ж, пусть иракская земля будет пухом. Сказать, что я особо переживаю — значит, покривить душой…
Держа дверь на прицеле — я переместился к американцу. Присел на колено
— Снайпер — чей был. Твой?
— Мой. Развяжи меня!
— А эти… кто такие?!
— Не знаю.
— Врешь.
— Не знаю!
— Ладно. Верю. Тот, у тебя за спиной — за что тебя замочить хотел? Ты ему деньги был должен — или что?!
Американец — разразился бранью.
— Ладно, заткнись. И повернись…
Американец повернулся. Я разрезал наручники — пластик лопнул с легким щелчком. Надо дать ему немного пищи для размышлений — пусть тоже муде к бороде прикинет…
— Не вставай. И слушай сюда в оба уха. Когда началось — я наверху был, смотрел за дорогой. Этот ублюдок — который тебе в спину целился — ему по телефону позвонили. Он из машины выскочил — и тут же рвануло. Соображаешь? Теперь скажи своему снайперу, чтобы выходил. И глупостей — не делал.
— Ему надо позвонить.
— Так позвони.
Американец — растер запястья, достал телефон и натыкал номер.
— Нам ракета сюда не прилетит на твой звонок? — сказал я
— Очень смешно…
Да как знать. Кто-то же — пытался тебя убрать? Один из своих, что показательно.
Американец выругался, еще раз натыкал номер.
— Не отвечает? — догадался я
— Нет.
— Не трудись. Сделаем так. Пойдем вместе — к тому дому, что у зарослей. Вместе — значит, как сиамские близнецы, понял? Ты — постоянно между мной и зеленкой справа.
