дискуссиям с особым энтузиазмом. Но об этом чуть дальше.
Державин периодически ездил в Царскосельский лицей на публичные экзамены. Он понимал и принимал роль свадебного генерала, дремал, периодически отлучался, но каждый приезд был, безусловно, праздником и событием, к которому специально готовился весь лицей, а тем более сами экзаменуемые. В этот день «экзамен очень утомил Державина. В красном мундире, украшенном орденами, сияя бриллиантовою короной Мальтийского креста, сидел он, подперши рукою голову и расставив ноги в мягких плисовых сапогах. „Лицо его было бессмысленно, глаза мутны, губы отвислы“. Он дремал все время, пока лицеистов спрашивали из латинского языка, из французского, из математики и физики. Последним начался экзамен русской словесности. „Тут он оживился: глаза заблистали, он преобразился весь. Разумеется, читаны были его стихи. Он слушал с живостью необыкновенной“. Наконец вызвали Пушкина.
Лицеист небольшого роста, в синем мундире с красным воротником, стоя в двух шагах от Державина, начал свои стихи. Никто никогда не мог бы описать состояние его души.
Бессмертны вы вовек, о росски исполины, В боях воспитаны средь бранных непогод; О вас, сподвижники, друзья Екатерины, Пройдет молва из рода в род»
282.
Наверное, следует обратиться к самому Пушкину:
«Державина я видел только однажды в жизни, но никогда того не забуду. Это было в 1815 году, на публичном экзамене в Лицее. Как узнали мы, что Державин будет к нам, все взволновались. Дельвиг вышел на лестницу, чтоб дождаться его и поцеловать ему руку, написавшую „Водопад“. Державин приехал. Он вошел в сени, и Дельвиг услышал, как он спросил у швейцара: „Где, братец, здесь нужник?“ Этот прозаический вопрос разочаровал Дельвига, который отменил свое намерение и возвратился в залу. Дельвиг это рассказывал мне с удивительным простодушием и веселостию. Наконец вызвали меня. Я прочел мои „Воспоминания в Царском Селе“, стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояние души моей: когда дошел я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом.
Не помню, как я кончил свое чтение, не помню, куда убежал. Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел меня обнять. Меня искали, но не нашли» 283.
Вечером Гавриил Романович сделал в своих записях отметку: «Пушкин на лицейском экзамене». Вплоть до смерти Державин постоянно вспоминал юном поэте. В своем творчестве Пушкин, как и Державин, продолжил модернизацию русского языка.
После петровских реформ, при оживленных контактах с западноевропейскими странами, необходимости обозначения новых понятий, потребных для дальнейшего развития науки, техники, морского дела, образования и пр., русский язык претерпевал постоянные, причем весьма хаотичные изменения, а потому нуждался в определенной организации.
Просторечные формы соседствовали с книжными, заимствования из немецкого, французского, голландского, английского языков, латыни, подчас принимавшие характер неуправляемых нагромождений, затруднявших понимание смысла сказанного, употреблялись наряду со словами, изобретенными для их замены. Увлечение высших слоев общества всем иностранным повело к тому, что язык простонародный, крестьянский стал сильно отличаться от их языка. Вместе с тем нельзя было остановить естественно начавшуюся эволюцию языка; нельзя было насильно вернуть в употребление уже устаревшие выражения.
В начале XIX века возникла острая полемика относительно реформации или консервации русского языка. Реформаторское направление возглавлял Н. М. Карамзин, а консервативное – известный в то время государственный деятель А. С. Шишков. В 1811 году А. С. Шишков основал общество «Беседа любителей русского слова», членами которого были, с одной стороны, не чуждые реформаторству Державин, Крылов и др., с другой – консерваторы Хвостов, Шаховской и др. Четырьмя годами позже, в 1815 году, возник знаменитый «Арзамас», куда входили такие известные люди, как Василий Андреевич Жуковский, Петр Андреевич Вяземский, Константин Николаевич Батюшков, Василий Львович Пушкин и его племянник Александр Сергеевич, отстаивающие необходимость избавления русского литературного языка и русской литературы от архаических традиций. Державина огорчали эти распри, он хотел бы примирить «беседовцев» и «арзамасцев», но молодые, да и солидные писатели слишком увлеклись взаимными нападками и насмешками.
Апофеозом консерваторов было возвышение в 1812 году Шишкова, когда его назначили государственным секретарем вместо М. М. Сперанского. В официальных документах опять появились подзабытые уже слова и выражения.
Однако через некоторое время «Арзамас» взял верх не авторитетом власти, а властью авторитета. С тех пор борьба реформаторов русского языка с «охранителями» вспыхивала не раз в истории России, и ее отзвуки можно слышать и в наши дни.
Последние годы своей жизни Гавриил Романович проводил в селе Званка Новгородской губернии, изредка выезжая в Москву или Санкт-Петербург, писал стихи, вспоминал прожитое, принимал гостей.
Скончался Гавриил Романович Державин «73 лет и пяти дней от роду с 8-го по 9-е июля 1816 года в своем новгородском поместье Званке. По завещанию Гавриила Романовича, тело его погребено в церкви новгородского Хутыня – монастыря (на 9 верст от Новгорода, по Московской дороге)» 284. 16 июня 1842 года умерла Дарья Алексеевна, и ее гроб положили рядом с гробом Гавриила Романовича Державина.
В 1944 году, во время Великой Отечественной войны, Варлаамо-Хутынский монастырь попал под артиллерийский обстрел и превратился в руины. Был практически уничтожен и знаменитый памятник «Тысячелетию России» (1862 285) в Новгородском кремле, на котором среди прочих великих граждан России изображен сидящим в кресле Г. Р. Державин. Интересно, что Державин отсутствовал в первоначальном списке героев, который составил автор памятника Михаил Микешин. Александр II, прежде чем утвердить проект, предложил пополнить это благородное собрание изображениями двух недругов – графа Кочубея и Державина. Но так называемое прогрессивное общественное мнение сопротивлялось, и Микешин поначалу добавил к своему списку не Державина, а Тараса Шевченко. Тогда шум подняли консерваторы, и из нового списка исключили Шевченко, актера Дмитриевского и святого Митрофана Воронежского, а добавили Державина и императора Николая I.
Сразу же после войны этот памятник был срочно восстановлен. Великая Россия не должна лежать в развалинах. А вот монастырю, как «культовому объекту», в этом смысле не повезло. Поэтому в 1959 году состоялось перезахоронение останков Г. Р. Державина и его жены в Новгородский кремль 286. Их могилы находились в сквере рядом
