ли? Блин, а кто его вытащит под выстрел-то?
– Я поняла, от машины к зданию пойдет?
– Точно, – кивнул я.
– Юрка, у нас все готово, – в дверях появилась голова молодого парня, лет двадцати пяти. Это ребята из отряда, боевики, закончили приготовления и торопят.
– Все, иду. – Парень скрылся за дверью, а я, обернувшись, быстро поцеловал девушку. – Запомни, что бы ты ни увидела, бегом отсюда, поняла? Володя покажет тебе, как уйти, все подготовлено, только бегом.
– Я увижу тебя еще? – просто пригвоздив меня взглядом, произнесла Анна.
– Конечно, но ты должна уйти, понимаешь?
– А ты?
– Да ничего со мной не будет, не взяли до сих пор, и сегодня не возьмут, пободаемся еще, не наступил еще наш час.
Я не был уверен в успехе, более того, я не был уверен даже в том, что смогу вытащить Бербока, как придумал. Но применю все свои актерские навыки, надеюсь, они у меня есть, чтобы повлиять на него.
Возвращаясь с окраины Ровно, собрались вместе с группой бойцов, которые были переодеты в форму вермахта. На машине, в полной боевой экипировке, мы подъехали прямо к зданию комиссариата, и я устремился в здание. Пропуск у меня серьезный, не кабинетный, конечно, но в само здание войду. На пропускном пункте группа немецких солдат во главе с лейтенантом.
– Господин лейтенант, срочное сообщение для оберста Бербока! – закричал я с порога.
Меня, естественно, тормознули, худой лейтенант заинтересованным взглядом смерил меня сверху-вниз и потребовал документы. Распахивая куртку, я невольно, почти не специально, дал всем присутствующим рассмотреть мой железный крест на шее, я так его и носил на ленте, формы-то у меня нет. Лейтенант, конечно, увидел его, но не проявил удивления.
– Унтер-офицер Осипчук? Что-то я о вас ранее не слышал, – задумчиво, довольно показушно, рассуждал лейтенант, рассматривая мои документы.
– Я служу не в комендатуре, чтобы быть у всех на виду, – съёрничал я.
– Какую информацию мне нужно передать господину оберсту?
– Это я должен ее передать, у вас ее нет, – вновь холодно и жестко ответил я. – Сообщите господину оберсту, что я внизу, если он прикажет передать все через вас, так и будет.
– Оберст Бербок занят, жди! – фыркнул лейтенант и направился в кабинет, примыкающий к проходной. Дежурка тут у них, что ли?
Усевшись на стул, вдоль стены стоял целый ряд, штук десять таких, я осмотрелся. Солдаты караула находились в расслабленных позах, но начеку. Время сейчас играет против нас, парни на улице не имеют таких серьезных документов, как я, поэтому сильно рискуют.
Спустя четверть часа я уже начинал волноваться, когда началась какая-то легкая суета среди караульных, а на лестнице послышался перестук каблуков, кто-то явно спускался сверху по шикарной лестнице, здание-то непростое, дореволюционной постройки, с остатками былой роскоши.
Мама дорогая! Мне аж дурно стало. Не от того, что узнал появившегося на площадке у лестницы, а от того, что был, блин, без оружия. Ради этой сволочи можно и наплевать на свое инкогнито и сдохнуть, предварительно выпустив несколько пуль в голову. Альфред Розенберг собственной персоной, сука, и сделать ничего не могу.
– Вот, господин рейхсминистр, один из наших воспитанников, обученный и отлично служащий нашему Великому рейху! – неожиданно представил меня Бербок, спускавшийся позади Розенберга.
Ну почему, почему у меня нет гранаты или хотя бы ножа…
– Русский? – довольно спокойно, чего я не ожидал, спросил рейхсминистр.
– Украинец, уроженец западных областей, вошедших в состав СССР после раздела Польши.
– Хорошо, – он пожевал губами и добавил: – Тебе нравится служить рейху?
– Так точно, господин рейхсминистр! – четко, но все же с волнением в голосе ответил я.
– Твоя семья жива? – вдруг перешел на русский язык Розенберг.
Черт, хреново.
– Я не знаю, что с ними произошло, господин рейхсминистр, мы потерялись еще до большой войны, – пытаясь имитировать западноукраинский говор, ответил я. Поймает или нет?
– Выговор у тебя больше польский, я бы сказал, – чуть прищурив один глаз, произнес Розенберг.
– А у вас прибалтийский, – брякнул я.
– Хм, вас отлично подготовили, рядовой…
– Никак нет, господин рейхсминистр, унтер-офицер! – сказал я и чуть задрал подбородок, все, как учили.
– Смотри-ка. – И обернувшись к полковнику Бербоку, удивленно продолжил на немецком: – Разве в группах «Киндер» повышают в звании?
– Осипчук проявил мужество и доблесть, вытащив старшего офицера из-под обстрела. Будучи раненым, смог не только уйти сам, но и фактически спас майора Дюррера, – важно ответил Бербок. – По ходатайству самого майора мною было решено наградить рядового и повысить его в звании.
– Это отлично, – даже лицом просветлел Розенберг, – отличная школа, все бы так были преданы, мы уже выиграли бы эту войну. Молодец, унтер-офицер, желаю всего хорошего!
Он направился к выходу, Бербок его провожал, а я, в свою очередь, быстро принял нужное решение и поспешил к выходу, обгоняя начальство. Распахнув двери перед идущими следом рейхсминистром и его помощником, а также полковником Бербоком, я дал им пройти и стрельнул глазами в сторону наших парней. Машина была на прежнем месте, и водитель смотрел сейчас прямо на меня, между нами было всего десятка три шагов, поэтому я четко видел его глаза. Указывая глазами на машину Розенберга, я медленно закрыл и снова открыл глаза, водитель, в свою очередь, повторил мой жест, значит, сообразил.
Розенберг, не отвлекаясь на меня, прошествовал в свою машину под опекой сразу четырех солдат вермахта, дежуривших снаружи, а я шмыгнул обратно в комиссариат. Не прошло и трех минут, как в дверях появился Бербок и уставился на меня.
– Ты явился ко мне?
– Так точно, господин полковник! – вытянулся я.
– Дело срочное? – чуть нахмурился он.
– Более чем!
– Пройдем ко мне в кабинет. Гельмут, минут десять меня не беспокоить, – тут же приказал Бербок лейтенанту на входе, который меня не пускал несколько минут назад.
Тот в ответ кивнул и бросил короткое «яволь».
Когда за мной закрылась дверь, полковник приказал докладывать немедленно и кратко. Я быстро оглядел кабинет и, кроме секретаря, не заметил никого. Хотя нет, в углу возле окна лежит овчарка, блин, и этот любитель хвостатых злыдней.
– Я обнаружил место встречи партизан, сейчас там как раз проходит встреча, замечено четверо бандитов.
– Где это?
– На окраине, частный сектор, многие дома там стоят пустыми, видимо, один из них и приспособили под такие встречи партизаны.
– Сколько прошло времени?
– Минут тридцать.
– Очень много, могли уже и уйти. Ты никого там не оставил?
– Поймал рядом двух местных, из добровольческого корпуса, хорошо, что не стали спорить и послушались, оставил смотреть. Если партизаны разойдутся, один должен продолжить слежку, второй придет сюда.
– Молодец, толково, надо бы тебе
