— Можно было и потерпеть, — заметил ангел. — Прямая дорога в святые.
— Да пошёл ты знаешь куда! Почему-то святым, доброй половины которых вообще не существует в природе, добрый боженька в критические моменты подсовывал какое-нибудь чудо! А вот обо мне никто и не вспомнил!
— Тише, не ори, — шикнул ангел. — Другие же терпели.
— Нет, я буду орать! У тех, кто терпели, наверное выбора не было! Но мне-то предоставили!
— Ты пошёл на сговор с язычниками.
— Ну да, было дело. Они сняли меня с дерева, чтобы иметь удовольствие слышать из моих уст богохульства и лицезреть, как я пинаю ногами все эти тряпки, горшки и доски, которые ты именуешь священными реликвиями.
— Прикуси язык! — завопил ангел.
— Потом меня всё равно убили, нашёлся один тип, у которого со мной были личные счёты. Он загнал мне меч между рёбер, а потом ещё и провернул его. Ты никогда не испытывал ничего подобного, а Винни?
— Поделом тебя отправили в ад, — высказался ангел.
— Ну да, в Царствии Небесном зря не накажут. Но почему-то никто не обратил внимания на то, что было до того. Кто эта сволочь, которая так лихо аннулировала все мои труды и заслуги? Я полторы тысячи лет назад был священником, Винни.
— Знаю.
— Нет, ты не всё знаешь. Сейчас им легко: у них есть святые книги, толкования святых книг, толкования толкований, церкви им строят, никто не преследует. А что было у меня? Несколько рукописных библейских глав сомнительного происхождения и неуёмная фантазия. Я своими руками таскал и обтёсывал камни на постройку часовни, своими ногами топал в самые неприветливые места, чтобы нести язычникам свет веры…
— Ты жалуешься на судьбу, — перебил его ангел. — В то время как истинный христианин смиренно принимает то, что уготовано ему высшими силами.
— Дурак я был, что с вами связался. Оставался бы себе язычником и горя не знал.
— Ты не заговаривайся!
— Ладно, Винни, оставим эту тему. Ты мне вот что лучше расскажи. Читывал я как-то на досуге библейские сказки…
— Притчи! — сердито поправил ангел.
— Ну ладно, пускай будут притчи. Так вот, там написано, будто бы в доисторические времена ваше племя любило лазить в постели к земным женщинам.
— К чему этот разговор? — резко спросил ангел?
— Не сердись, Винни, должен же я знать. Вы ведь бесполые? Бесполые, да?
— Допустим.
— Да чего там допускать! Получается, добрый боженька кастрировал вас за ваши подвиги?
Ангел встал на ноги и сказал:
— Вон отсюда!
Его пухлая ручка, указующая на дверь, дрожала от негодования.
Надо заметить, что рыцарь-священник даже не пошевелился.
— Ну чего ты, Винни? Я же пошутил.
— Вон!
Но тут открылась дверь, и вошёл плешивый чёрт в очках, деливший кабинет с ангелом Винниусом.
— Бебек, — представил мне его мой спутник. — А это…
— Вижу, — перебил чёрт. — Новобранец. Чего орём?
— Да вот, Винни рожа моя не понравилась, — ответил мой провожатый.
Чёрт впился в него пристальным взглядом поверх очков.
— Рожа как рожа, — вынес он свой вердикт. — Видали и пострашней.
Ангел бросил на обоих убийственный взгляд и прошипел:
— Можешь не сомневаться, рыцарь, я тебе этого не забуду!
Чёрт сел за свой стол, взял журнал учёта личного состава и сказал:
— Готово. Идите.
Мой провожатый двинулся к выходу и кивнул мне туда же.
— С чёртом проще, — сказал он, когда мы оказались в коридоре. — Не любит он бюрократии.
— Зачем тебе понадобилось выводить из себя ангела? — поинтересовался я.
— Сам напросился. И потом вот это его «рыцарь» примерно как для тебя — «зайка». Так что он и сам меня выводит.
— А что такого страшного в рыцаре? — удивился я.
— Потом как-нибудь расскажу. А вообще всё это — натуральное ханжество.
— Что именно?
— Да его нытьё по поводу отсутствия в Отделе специалистов из рая. Сдаётся мне, что оттуда просто-напросто никого не выпускают.
— Почему?
— Чтобы они не рассказали правды о том, что там происходит.
Разговаривая так, мы пришли в Отдел. Тут уже не было унылых коридоров; он представлял собой нечто вроде общежития, где у входа, рядом с телефоном, сидел дежурный. Жилые комнаты располагались компактно, а кроме них имелись ещё и множество других помещений: спортзал, душевая, учебные классы. Мой провожатый постучал в одну из дверей и заглянул внутрь.
— Здорово, вояка! — сказал он. — Тут к нам молодое пополнение прибыло.
— И что? — поинтересовался невидимый мне вояка.
— Постажируй его.
— Слушай, ты что — с Луны свалился? Меня же отстранили от должности.
У моего провожатого отвалилась челюсть.
— Тебя? — переспросил он. — Когда? За что?
— Это долгая история.
— Так мы послушаем, — обнадёжил своего собеседника мой провожатый. — Времени у нас навалом.
— Заходите тогда.
Священник-рыцарь кивнул мне головой. Мы вошли в комнату. Отстранённый от должности валялся поперёк кровати свесив голову вниз.
— Садитесь в кресла, — пригласил он нас, устраиваясь поудобнее.
— Так за что тебя отстранили? — нетерпеливо спросил мой провожатый.
— Да ни за что! А то ты нашего начальства не знаешь! Тут такое творилось! Ну, слушайте, только я начну издалека.
РАССКАЗ ОТСТРАНЁННОГО ОТ ДОЛЖНОСТИ
Сергей Тимошенко, капитан Военно-Воздушных Сил Украины, стоял в наряде дежурным по бригаде. Неделя выдалась дурной: две смены полётов плюс ожидание прибытия главкома со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде вылизывания территории, мелкого ремонта на объектах и устранения недостатков в документации. Все эти дни Сергей приходил домой только чтобы поспать, практически не видя жены и дочери. В субботу, когда неделя почти миновала, проводили парково-хозяйственный день, а после обеда громом среди ясного неба для него прозвучало известие о том, что ему срочно надо заступить в наряд вместо одного типа, заболевшего какой-то диковинной, неуставной болезнью.
Поэтому неудивительно было, что Сергей пребывал в мрачно-подавленном настроении. Ничего ему так не хотелось, как расквасить кому-нибудь физиономию, но в пределах досягаемости находился только ни в чём не повинный помощник дежурного по бригаде.
Сергей вышел из штаба. Начинало темнеть, на небе зажигались первые звёзды, звенели комары. Сергей постоял-постоял да и вернулся в здание, а там ему попался штабной домовой Стецько с вещмешком на плече.
Не так давно в этой части служил один майор, немного сведущий в магии. Когда он перевёлся в другой гарнизон, все вдруг с удивлением обнаружили, что ни фамилии его не помнят, ни имени-отчества. Кто-то обратился по этому поводу к начальнику отдела кадров, но он лишь нервно сообщил, что те, кто хотят много знать — скоро состарятся. А сам потом по пьяному делу рассказывал, будто от того майора не осталось никаких документов, и даже из списков финчасти его фамилия исчезла.
