Ознакомительная версия.
Жили Лопухины втроем в большой трехкомнатной квартире в четырехэтажном кирпичном доме. Названия улицы, где располагался дом, Лера не помнил, но, видимо, жили они в центре Ленинграда, поскольку недалеко находились Исаакиевский собор и Зимний Дворец.
Отец Леры работал директором крупного промышленного предприятия (какого именно мальчик не знал). Каждое утро под окнами их дома раздавался автомобильный гудок, означавший, что за папой приехала служебная машина. Отец целовал маму в щеку, ерошил Лере волосы на затылке, подхватывал портфель и выходил из дома. Возвращался он поздно вечером, часто, когда Лера уже спал.
Лерина мама преподавала на курсах словесность. Работала она по два-три часа в день, неполную неделю.
Днем к ним приходила Агрипина, еще не старая, но абсолютно седая женщина. Агрипина убирала квартиру, готовила еду и ходила в магазины за продуктами. Когда мамы не было дома, Агрипина, отправляясь в магазин, брала с собой Леру. Мальчику эти походы не нравились. Не потому, что он не любил ходить пешком или простаивать в очередях. Нет. Не нравилось ему бывать на людях с Агрипиной. Лера полагал, что все считали Агрипину его матерью и мальчику это было обидно. Лерина мама была красивой, а Агрипинино лицо бог создавал, явно находясь в скверном расположении духа. Мама Агрипину жалела и говорила, что она очень несчастна.
Два раза на Лериной памяти они всей семьей ездили в Крым. Последнюю из этих поездок Лера запомнил очень хорошо, поскольку, во-первых, ему тогда уже исполнилось семь лет, а, во-вторых, состоялась она в августе, незадолго до папиного ареста.
День второго сентября 1935 года Лера запомнил на всю оставшуюся жизнь. Накануне утром, в новенькой школьной форме, с новеньким, пахнущим кожей портфелем, он рядом с мамой весело шагал в первый раз в школу. Вечером папа вернулся с работы необычно рано и с огромным тортом в руках. Все сели за стол, пили чай, и отец долго расспрашивал Леру о его первом учебном дне.
Утром второго сентября Лера проснулся, когда в его комнату уже проникли лучи солнца, выглянувшего из-за крыши соседнего дома. Мальчик взглянул на часы и ужаснулся. Стрелки показывали без десяти минут восемь. До начала уроков оставалось всего десять минут.
– Почему мама меня не разбудила? – недоумевал мальчик, – неужели она забыла, что мне надо идти в школу?
От обиды в горле запершило. Соскочив с кровати, Лера бросился из комнаты. Сильным ударом обеих рук он распахнул дверь, выскочил в зал и… в следующий момент резко затормозил, словно наткнулся на невидимую преграду. Представшая взору картина настолько поразила Леру, что у него перехватило дыхание, как от сильного удара под дых. В зале царил такой беспорядок, будто там неделю играли в «казаки-разбойники» все мальчишки их двора. Двери шкафов были распахнуты, книги, хранившиеся там, как попало разбросаны на полу. Среди них виднелись осколки блюдца из маминого любимого сервиза. На столе, в центре комнаты горою были свалены отцовские бумаги. Кипы старых газет и журналов громоздились на диване. Вся мебель оказалась сдвинутой от стен к центру комнаты.
Но разбросанные вещи и разбитая посуда лишь ненадолго привлекли внимание мальчика. Неизмеримо большее впечатление произвел на него вид матери. Мама сидела на стуле, облокотившись о край стола и подперев голову рукой. Нечесаные волосы неряшливыми прядями спадали на плечи. Чулок на левой ноге сполз ниже колена, а второй чулок мама зажала в кулаке, устремив на него неподвижный взгляд.
Когда Лера с шумом ворвался в комнату, мама медленно повернула голову и посмотрела на него тем же пустым, отрешенным взглядом, которым до этого рассматривала чулок.
– Кто это сделал, мама? – тихо спросил Лера.
Несколько секунд мать молча смотрела на сына.
– Подойди ко мне, Валерий, – донесся до Лериного слуха чуть слышный голос.
Мальчик вздрогнул и невольно поежился. Мама называла его полным именем лишь когда выговаривала ему за провинность, и теперь оно прозвучало как предвестие беды. Беды, которая, как почувствовал Лера, будет страшнее и безжалостнее любого, самого строгого наказания.
Лера нерешительно приблизился к матери. Мама положила руки сыну на плечи и некоторое время, молча, глядела ему в глаза.
– Валерий, – заговорила она все тем же тихим голосом, – нашего папу арестовали. Но… – мамин голос дрогнул, – но это ошибка. Нелепая ошибка. Я уверена, что там во всем разберутся и его скоро отпустят. Он ни в чем не виноват. Слышишь? Ни в чем не виноват. Наш папа честный человек.
Лера нисколько не сомневался в том, что его папа честный человек. Не сомневался он и в том, что «там» во всем разберутся и отпустят папу. Единственное, в чем не был уверен мальчик, что это произойдет скоро. Вон, у Костика Скворцова из соседнего подъезда папу арестовали еще весной и до сих пор не отпустили.
При мысли о Костике Лера почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Он вспомнил, как на прошлой неделе во дворе, когда ребята делились на две команды для игры в футбол, Колька Зарубин вышел из строя и ткнул в Костика пальцем:
– Я с ним в одной команде играть не буду. Он – сын врага народа.
Все повернули головы в сторону Костика Скворцова. У Костика мелко затряслась нижняя челюсть, а на глазах навернулись слезы. Он выскочил из строя и опрометью побежал домой. Колька вложил в рот два пальца и пронзительно свистнул Костику вслед. Все засмеялись, и Лера был в их числе.
– Наверное, со мной теперь тоже не будут играть, – подумал Лера, и у него, как тогда у Костика, на глаза навернулись слезы. Он прижался всем телом к маме, уткнулся лицом ей в шею и тихонько всхлипнул.
Вскоре пришла Агрипина. Они с мамой долго беседовали на кухне. Потом мама ушла на работу, а Агрипина принялась за уборку квартиры. Вечером, когда вернулась мама, Агрипина подошла к Лере, обняла его и поцеловала в макушку. Смахнув с глаз набежавшую слезу, женщина поспешила к выходу. С того дня Лера больше не видел Агрипину.
Теперь у него появился собственный ключ от квартиры, висевший на бечевке, на груди мальчика. Этим ключом Лера открывал дверь, приходя из школы, сам разогревал на плите обед, кушал и сам мыл за собой посуду. Вообще, теперь ему многое приходилось делать самому: ходить в магазин, убирать в квартире и даже мыть свою обувь. С прежней работы маму уволили, и она устроилась работать делопроизводителем в небольшую контору где-то за городом. Уходила на работу мама рано, а возвращалась поздно. Поэтому почти весь день Лера был предоставлен самому себе. Во двор без надобности он старался не выходить. Зато подружился с Костиком, и мальчики все свободное от школы время проводили вместе, то в квартире Лопухиных, то у Скворцовых.
Ознакомительная версия.
