в школу, словно на последнем рубеже обороны, дежурит мощного вида женщина в очках, с прической, похожей на огромное гнездо. Бордовая юбка и бежевая блузка. Вилора Брониславовна — каноничный завуч советской школы, державшей всю дисциплину в своих мощных руках.
— Пёрышкина, короткая, я сказала! — делала замечание завуч девушке, чья юбка была не установленной длины. — В понедельник, чтоб исправила. Иначе на собрании комсомола твой вопрос подыму!
Прилюдное опускание или обсуждение косяков провинившегося в то время являлось главной дисциплинарной мерой. Считалось последним «китайским» предупреждением. Могли и из комсомола выгнать!
— Родин! — окрикнул меня чей-то мужской голос. — Родин, как посадочка вчера прошла?
Ко мне приближалась группа из трех парней, выглядевших ну явно не на 17 лет. Может раньше взрослее все были? У кого-то уже были аккуратные усы щеточкой.
— Курин сказал, что будешь траву дергать за всех, — усмехнулся здоровяк, потиравший кулаки. — Что скажешь? С этим, хоть, справишься?
На пол головы выше и на пару сантиметров шире меня. Явно заносчивый и задиристый. По картотеке памяти Родина он проходил как Костя Бардин, главный задира в школе и основной соперник. В чем только мне с ним соревноваться не представляю. А вот несколько волосин у него на подбородке меня уже бесят.
— Скажу, что тебе бы побриться не мешало, Костя, — сказал я и попытался пройти мимо. Так просто меня не могли отпустить и Бардин попытался подставить подножку. Старый трюк, разгаданный мной в одно мгновение.
— Ах, ты! — воскликнул Костя, схватившись за стопу, когда я акцентировано наступил на голеностоп его выставленной ноги.
— Сейчас мы тебя отоварим! — воскликнул его усатый подручный, схватив меня за руку сзади. Бросив дипломат, я крутанулся назад. Захват его пальцев и стал заламывать большой с мизинцем. Сил в моем теле, даже при большом желании, не хватило бы, чтобы сломать эти пальцы. Слабоват Серега Родин! Мордоворот взвыл, как побитый пес и упал на колени.
Этот визг привлек внимание стоявшей на ступенях школы заведующей учебной частью. И не только Вилору Брониславовну. Вокруг было много школьников, которые не могли пройти мимо крика погибающего.
Ну и не сильно он и погибал в этот момент! Больше от неожиданности орал. Заметив приближение завуча и обратившиеся взоры, я отпустил руку и сделал вид, что помогаю подняться поверженному громиле.
— Братанчик… ой, товарищ! Давай помогу встать? Мож где болит, что поправить? — затараторил я.
— Ты сейчас Родин…, — двинулся на меня Костя, но вовремя заметил приближающуюся беду. — Давай поможем, Серега нашему товарищу, — резко переобулся он.
— Бардин и Родин, опять драка? Я не посмотрю, что вы уже здоровые лбы. Уши оторву, если узнаю за ваш очередной мордобой! — грозила завуч, тыча в нас по-очереди своим указательным пальцем.
— Все хорошо, Вилора Брониславовна. Мы друзья…, — начал оправдываться я, но бойкая тетка заняла доминирующую позицию.
— Родин, помалкивай. Ваши стычки до добра не доведут. Что или кого не поделили? — не унималась завуч.
— Да что нам делить с ним?! — сказал Костя. Звучало это пренебрежительно в мою сторону. Типо, куда ему до меня, мистера «три волосни из бороды». Я ж солидный парень. Вероятность, что Сережка Родин где-то мог ему — Бардину, дорогу перейти, исключена!
— На занятия марш. И причешитесь! — бросила нам вслед завуч и быстро зашагала в сторону угла здания.
В моей голове этот маневр Вилоры Брониславовны объяснялся желанием поймать парней за сигареткой.
Внутри школа ни чем не отличалась от моей. Бетонные полы выкрашены в коричневый цвет с немногочисленными узорами. Стены синие, переходящие в побеленный потолок. Гордо расхаживающие старшеклассники с красными повязками дежурных, словно патрульные на улицах городов. Огромный стенд с фамилиями, закончивших школу с золотой медалью и доска расписания. Всё от руки написано и красивым каллиграфическим почерком. А стен-газеты — вообще отдельный вид искусства. Как они это без фотошопа и цветного принтера делают?!
— Серый, как такое произошло вчера? Курин до сих пор в ярости, — подбежал ко мне парень, усыпанный веснушками.
— Да не помню, Мишка! Отстань, — отмахнулся я. Вот имя его вспомнил, а что ж там произошло и не вспоминается. Самому уже интересно, чего я там натворил. Кроме того, что летал и не помню ничего.
Кабинет нашёл не сразу. Пришлось напрягать память. Предполагал, что сразу смогу пользоваться всей информацией своего предшественника, но тут ещё копать и копать. Когда вошёл в класс, ко мне подлетела девушка.
Большие зелёные глаза, пухлые щечки, маленькие нос и подбородок, длинные ресницы и изогнутые брови, каштановые волосы. Та самая Аня Краснова во всей своей красе. Фигура на все шесть баллов. Я чуть не присвистнул, увидев её. Глазами пробежался сверху вниз, оценив объем форм и стройность ног. Жаль, что у Родина с ней исключительно «деловые» отношения. Хотя, что мешает их трансформировать в более «деловые»?
— Серёженька, ты как? Вчера к тебе приходила, ты спал. Баба Надя сказала, что как привели тебя, так спишь. Голова как? — спросила она, приложив руку к моему лбу и осматривая шишку. — Большая такая! Болит?
«Чешется! Там такой рог вылез, который, конечно, болеть не может!», — подумал я. Её руки пахли сладким ароматом ванили. Так приятно, когда тебя жалеет девушка. Иногда хочется дать себе слабину.
— Пошли на место, звонок же скоро, — сказала Аня и потащила на средний ряд за парту.
Дипломат поставил рядом и стал осматривать интерьер аудитории. Моë зрение зацепилось за огромный транспарант над чёрной доской «Комсомолец, имя крепи делами своими!». По всему классу развешаны портреты великих математиков и партийных руководителей. Плакаты с формулами и теоремами выглядят, как новые.
— Ты чего не раскладываешься? Сейчас же ГПС придет. Он не любит, когда не готовы к уроку.
— А это что такое, ГПС? — спросил я, пытаясь подобрать хоть какие-то слова под эту аббревиатуру, но фантазии не хватало.
— Хорошо ты вчера ударился. Григорий Павлович — учитель геометрии. Он очень не любит, когда на столе порядок отсутствует.
В этот момент новые воспоминания включились в работу и напомнили, что ГПС — «где порядок на столе?». Эту фразу учитель алгебры и геометрии повторял за урок множество раз, вот и приклеилось к нему прозвище.
— Серëж, а что там с самолëтом? Сильно ты его разломал?
— Чего!? — вскрикнул я.
Мой первый день в новой школе казался мне таким длинным и скучным. Перед началом экзаменов, учителя больше времени уделяют наставлениям — готовьтесь, повторяйте, вспоминайте, подучите, ну и все в этом роде.
Один из моих старых знакомых сказал бы по этому поводу — всё знать невозможно, а половину не
