Два доллара - Герман Иванович Романов

— Прошу простить меня, кэптен, мне будет легче общаться с вами, зная ваше настоящее имя. И позвольте поинтересоваться, что вас привело на эту окраину Карибского моря, где идет наша война с американцами?

— Меня зовут Серхио Хуан Мария Галларда Рамос-и-Ортега, дон Паскуаль, я дал слово своему деду и рано умершему отцу, что больше никогда в жизни не буду называться своим родовым именем, — на какую-то секунду на лицо моряка легла тень, которую Сервера заметил. Адмирал прекрасно умел распознавать ложь, все же был морским министром, а политическая карьера всегда полна интриг, и без этого умения находится в правительстве невозможно — там настоящий клубок злокозненных интриганов.

— К сожалению, я не могу привести своего имени, под которым служил в королевском флоте — меня давно там исключили из списков живых, я считаюсь погибшим. Бывает, на море полно случайностей, не стоит удивляться. Особенно в тот момент, когда следует нанести ущерб неприятелю, который воюет сейчас с вами. Притязания янки многим сильно не нравятся, но открыто выступать ни одна из европейских держав не станет, только тайно, и таким образом, чтобы можно было спокойно отклонить претензии.

Сервера напрягся — сказанные слова сильно походили на правду, если таковой и не являлись на самом деле. Он посмотрел на начальника штаба эскадры капитана де навио Хоакина Бустаменте — тот чуть кивнул, соглашаясь, но продолжал сохранять молчание, не задавая никаких вопросов.

— Я бы мог многое вам поведать, сеньор альмиранте, но, к моему сожалению, у вас мало времени — война никогда не ждет, и это многие прекрасно знают. А потому скажу так — тот уголь, что идет в топки ваших крейсеров совершенная дрянь, в бою ваши корабли едва будут держать на нем двенадцать узлов. Но я могу предложить вам, дон Паскуаль, захватить уже нынче ночью две тысячи тонн великолепного кардифа. Причем не нужно выходить в море, транспорт сам пойдет прямиком в бухту. Нет-нет, он не направлен к вам, янки этой ночью, примерно в три часа, попытаются ввести угольщик «Мерримак» на фарватер и там затопить его, чтобы ваша эскадра оказалась запертой в ловушке, и уже не смогла бы выйти в море.

От слов гостя испанский адмирал чуть ли не окаменел, а его начальник штаба превратился в изваяние. Нет, посылка брандера его не удивила, чего-то подобного он и ожидал — потому крейсер «Рейна Мерседес» встала за мысом Пунтилья, и свои две оставшиеся 164 мм пушки навела на проход. Снятые четыре таких орудия сейчас спешно устанавливали на береговых батареях, для обстрела на максимальной дистанции в тридцать пять кабельтовых. Сам корабль был из-за износа паровых котлов почти лишен хода, семь из десяти не действовали, и крейсер еле ползал. Потому его поставили на четыре якоря и превратили в плавучую батарею.

— Загружать брандер двумя тысячами тонн кардифа удивительное недомыслие, так не бывает, — неожиданно произнес доселе молчавший начальник штаба, на что ответом ему был смех гостя.

— Бывает, дон Хоакин, еще как бывает, когда имеешь дело с янки. Они и не на такую глупость способны, главное понять это, а также суметь вовремя воспользоваться. В бухте Гуантанамо они выгрузили свыше двадцати тысяч тонн первоклассного угля, в котором у них нет нужды — Америка очень богатая страна. Сам «Мерримак» ободрали — сняли все, что смогли, даже уголь выгрузили. Зато в трюме установили «адскую машину», чтобы проломить взрывом днище — провода вывели к штурвалу на мостик, и лейтенант Хобсон сам введет ее в действие, как развернет корабль, — кэптен Ройял Нэви усмехнулся, пожав плечами, и заговорил дальше, так же насмешливо:

— Однако янки осознали, что топить транспорт в балласте глупо, ведь в отлив гораздо проще заделать дыру в пустом трюме и откачать воду. Потому вчера спешно загружали «Мерримак» тем, чего у них много — и под рукой оказался уголь. Если хотите, я могу нарисовать схему и расписать порядок действий, чтобы вытолкать трамп на отмель, где содержимое трюмов станет вполне законным трофеем. И вообще там две тысячи триста тонн угля, сеньоры, но часть, если мину они успеют взорвать, может стать непригодной. Я не шучу, какие могут быть тут шутки, я всецело в вашей власти, и вы меня можете расстрелять, если выяснится, что это обман. Но для вас, сеньор адмирал, это великолепный шанс как получить кардиф, так и войти в историю — вы будете единственным флагманом, которого противник обеспечил углем, и сам направил транспорт с «подарком» в бухту…

_{Такими были «мобилизадо» — добровольно явившиеся на войну с кубинскими повстанцами волонтеры…}

— Кэптен умелый моряк, но в том я нисколько не сомневался. Даже если он утопит наш пароход, то невелика потеря, теряют больше иногда, как написал однажды Лопес де Вега. Смотрите, дон Виктор, как он дерзко действует, откуда такая отчаянная решительность⁈

— Королевский Флот всегда славился такими офицерами, сеньор адмирал. Ведь многие аристократы потомки пиратов, а те на морях всегда действовали нагло, им не откажешь в предприимчивости.

Командир флагманского броненосца капитан де навио Виктор Конкас был известен на эскадре своей необъяснимой привязанностью к разного рода подсчетам. Так при каждом обстреле американцев он считал выстрелы, распределяя снаряды, как по калибрам, так и считая взорвавшиеся — таких было примерно один из трех. А вот в надежности снарядов собственно испанской выделки, все на эскадре уже засомневались — запальные трубки оказались никуда не пригодными. Так что если один снаряд из полудюжины разорвется, то будет хорошо. А если добавить проблемы с их калибровкой, а также с орудийными затворами 140 мм пушек «онторио», то ситуация с артиллерией становилась прямо-таки удручающей.

— А ведь его предложение оказалось верным, сеньоры, — негромко произнес начальник штаба Бустаменте, показывая на транспорт, хорошо видимый в мертвящем ярком свете включенных прожекторов «Инфанты Марии Терезии» и стоящего ближе к проходу «Кристобаля Колона». — Я до последнего опасался или обмана, либо ошибки, которая более чем возможна в такой темноте. И еще одно обстоятельство — вдруг янки настолько предприимчивы, чтобы своими броненосцами ворваться в бухту, пользуясь тем, что мы отключаем на ночь минное заграждение, и подрыва не произойдет.

— Ночной проход в бухту без лоцмана невозможен, дон Хоакин. Даже наши штурмана не знают толком здешнего фарватера, что же говорить о